Без Чести

Глава 9

Если ты хочешь подойти ко мне

и заговорить со мной — почему бы

тебе не подойти ко мне

и не заговорить со мной?

Уолт Уитмен

Пробуждение вышло неприятным. Ещё не открыв глаза, я почувствовал сначала общую боль во всём теле, а затем ещё на груди. Причём на груди не просто болело, а ещё и дёргало. Даже несмотря на то, что я лежал на спине неподвижно.

— Ну хоть живой, — пробормотал я, открыв глаза. А увидев знакомый потолок, добавил: — И дома.

Да, похоже всё-таки мои бойцы добрались до моей новой усадьбы и доставили своего боярина. Молодцы! Хотя, подозреваю, что не один я задолбался за эти бесконечные сутки. Им тоже пришлось немного повоевать и вдоволь полазить по лесам.

Ладно, надо вставать. Судя по всему, дел у меня накопилось с большим запасом. А если учесть, что от метки Перуна я избавился, то и тренировки возобновить не помешает. Халявных умений и силы больше не будет.

А избавился ли? Грудь в том месте, где была татуировка, сейчас перевязана пропитанной чем-то едко пахнущим повязкой. И что там под ней — ещё предстоит выяснить. Надеюсь, что частично заживший ожог, с которым не смогло сразу справиться заклинание.

Но как-то проверить надо… Хотя, почему как-то? Есть отличный способ!

Скастовав «Среднее исцеление», я направил его на себя и попросил помощи у Живы.

Получилось! Лечение сработало так, как надо. Еле сдерживаясь, чтобы не заорать от боли, я стойко терпел и улыбался. Хрен тебе, Перун, а не комиссарское тело!

Ладно, надо в душ и позавтракать. А потом поработать. Кстати, а сколько на этот раз я валялся без сознания? Судя по ощущениям, не так уж и долго. Но надо бы уточнить и ничему не удивляться. В этом мире я только и делаю, что лежу на больничной койке. Традиция уже получается.

Размотав бинты, я осмотрел гладкую розовую кожу на месте ожога. И в целом чувствовать себя стал нормально. Боль ушла. Замечательно! Всё-таки с помощью Живы заклинание срабатывает в разы мощнее. Хоть и сопровождается очень неприятными ощущениями. Но это меньшее зло.

Поднявшись с кровати, подошёл к шкафу в поисках чистых вещей, но не успел даже дверку открыть.

— Ой! — раздалось от двери. Повернув голову, я увидел горняшку-симпатяшку Мару. — Проснулся, боярин? А чего встал? И зачем бинт размотал? Там же у тебя рана! Ой!

Это она увидела, что раны уже нет.

— Привет, — буркнул я и, отвернувшись, всё же открыл шкаф. — Долго я спал?

Почти сутки, боярин, — с готовностью ответила девушка, не прекращая на меня пялиться. — Ещё даже Добромила не успела подойти. Лишь помощницу присылала. Занята целительница чем-то. А дядя Саша Сильнов ругался из-за этого. И на неё, и на тебя, и даже мне чуть-чуть перепало. Волнуется он сильно. Мишу Михалёва и вовсе за грудки хватал. Требовал всё рассказать. Но он спать пошёл. А Ирина сказала, что всё с тобой нормально будет. Если уж целый, с руками и ногами, домой попал, то оклемаешься. А ещё китаец какой-то приходил. Но его не пустили. Сказали, занят ты. И китаец обиделся. Что-то тяфкал на своём, на китайском. А тут как раз дядя Саша бушевал. Вот они и сцепились.

— Чего⁈ — офигел я от такого потока информации. — Как сцепились? Сильнов что, с китайцами подрался?

— Нет, боярин, — махнула ручкой горняшка. — Словами сцепились. Лаялись с полчаса во дворе. Причём каждый на своём языке. Так смешно было.

И она, прикрыв ладошкой рот, захихикала.

Да уж. Неожиданно. В прошлый раз она сбежала, едва меня увидев. А сейчас выдаёт все сплетни, словно мы с ней сто лет знакомы. Не понять мне этих женщин.

Найдя чистое бельё, я закрыл шкаф и обернулся.

— Ой, боярин, — лукаво стрельнув глазками, вдруг засмущалась Мара, — а ты сейчас куда?

— В душ.

— А тебе спинку потереть? — ещё сильнее зарозовела девушка.

А я задумался. Так-то конечно можно и потереть. Тем более, что эта Мара очень даже симпатичная. Да и фигурка что надо. Но вот нужно ли оно мне? В том плане, что сейчас с ней вместе в душе помоешься, а потом начнётся. То побрякушку ей купи красивую, то машинку красненькую, а то и вовсе на Бали попросит слетать. Знаем, проходили. И хоть это и другой мир, но проблем можно огрести по полной из-за своей беспечности. Хотя, она же вроде как моя… А кто она?

— А ты, Мара, холопка?

— Вот ещё! — гордо задрала носик девчонка. — Свободная я. Мамка моя — да, холопка. А мне продаваться не зачем. Я и так Дёминым служу. Ну, то есть служила. Теперь вот тебе, боярин, служу.

— Ага, понятно, — пробормотал я. И всё же принял решение. — Спинку как-нибудь в другой раз. Сейчас сам справлюсь.

А вообще, надо бы у Сильнова уточнить, можно ли мне горняшек валять. Тем более, что она и сама вон не против. Организм своё требует и с такими соблазнами бороться всё сложнее и сложнее. И если раньше со мной жили только Василиса и Эльза, к которым отношение совсем другое, то теперь эти самые соблазны табунами по дому бегают. И, что самое интересное, одна красивей другой. Словно кто-то их на конкурсе мисс Великая Русь отбирал.

— Ну и ладно! — фыркнула Мара и убежала. Обиделась, похоже.

— Ну и ладно! — хмыкнул я и пошёл в душ. — Баба с возу, кобыле легче.

Уже в душе, намыливая лысину, я услышал из-за двери голос ещё одного человека.

— Маркус, ты там?

— Там, — отозвался я.

— Ты в порядке? — уточнил Сильнов. А я не сдержался и заржал.

— В порядке, — отфыркиваясь, крикнул в ответ. — Скоро спущусь.

— Ага. Я тогда в столовой жду.

Волнуется, боярский сын. Хотя, его можно понять. Оставил своего нового боярина ненадолго и на тебе! Сначала исчез с бойцами вместе. А потом снова бессознательную тушку привезли. А он ни сном, ни духом, что там произошло.

Правда, на самом деле оно и к лучшему, что Сильнова дома не было. Уж он бы точно все войска рода поднял и пошёл с Балховским воевать вместо меня. Ну или бы попытался своего боярина отговорить. И неизвестно чем там всё закончилось в таком случае. А так вроде и сами справились. Малыми силами. Ещё и Жива Егора на лечение забрала.

Кстати, надо бы уточнить, выставили ли пост у её храма. Зареченский со Странным в отличие от меня магией не владеют. Под невидимостью не спрячутся. И придётся им голышом по городу бегать.

Ну да разберёмся!

Приняв душ и приведя себя в порядок, я по привычке осмотрел комнату и вышел. Не мешало бы и пожрать!

Стоп!

Вернувшись в комнату, я прихватил свиток, что дала мне княгиня. Надо же посмотреть, что за подарок. Полезный ли, или вредный. А то с Саблеславы станется мне ещё одного боярина Иванова выдать в вечное пользование.

От таких мыслей аж передёрнуло.

— Нафиг, нафиг! — пробормотал я и чуть было не перекрестился.

Вот так, с дергающимся глазом и свитком в руке я и спустился в столовую. По пути, кстати, никого не встретив. То ли горничные уже полностью навели порядок в доме, то ли в другом месте работают. Но контраст с прошлым разом был поразительный; огромный пустой дом и тишина.

— Пантелей! Да что же ты творишь, собака бешеная⁈ — раздался крик со стороны кухни, заставив меня улыбнуться. Есть жизнь в доме. Есть.

В столовой с важным видом восседал дядя Саша и пил чай с блинчиками. Увидев меня, он быстро дожевал очередной блин и хотел подняться. Но я махнул рукой.

— Сиди, ешь! Чего ты вообще вскакивать собрался?

— Да как-то… — отчего-то смутился он.

— Ладно, проехали. А где тут еду выдают?

— Пантелей! — крикнул Сильнов, отчего на кухне снова что-то загрохотало.

Вот интересно, этот мальчишка там повару помогает, или дом мой разносит? Хотя, если бы меня каждый раз таким ором звали, я бы тоже вздрагивал и всё ронял.

— Звал, дядь Саш? — заглянул в столовую поварёнок. — Ой, боярин! Здрав будь!

— Звал, — ответил боярский сын. — Боярин голоден.

— Чего желаешь, боярин? — сразу принял очень серьёзный вид поварёнок. — Если быстро, то можно яишенку или блинчиков с вареньем. А если подождать, то полноценный ужин будет. Через часок.

— Ужин уже? — удивился я. Но потом вспомнил слова горничной про сон почти на сутки и успокоился. Ужин так ужин. Хотя что-то по времени всё равно не сходится. Надо бы календарь в комнате повесить и попросить, чтобы отмечали мои дни в отключке. А то скоро вообще в датах потеряюсь. — Давай блинчиков с чаем. А поужинаем позже.

— Сам пёк! — радостно улыбнулся пацанёнок и сбежал.

— Они хоть съедобные? — уточнил я на всякий случай у Сильнова.

— Вкусные, — закатив глаза, ответил он. — Пантелешу не зря в повара отдали. Талант у него.

— Тогда ладно, — успокоился я. И, сорвав княжескую печать, развернул свиток.

— Маркус, — прервал моё чтение Сильнов, — ты не гневайся только. Я, как узнал, что ты проснулся, велел за боярскими детьми послать. Надо клятву у них принять.

— А вот с этим, дядь Саш, могут проблемы возникнуть, — всё же сначала дочитав, ответил я.

— Не понял… — напрягся боярский сын. — Ты отказываешься?

— Я не отказываюсь, — поспешил его успокоить. И протянул ему полученный от княгини свиток. — Но вот они сами могут и отказаться. На, читай.

— Это что? — удивлённо поднял на меня глаза Александр Сергеевич, закончив чтение. — Ещё деревня и земля? Да много как… А за что?

— За предательство, — спокойно ответил я. — Я больше не княжеский боярин, а сам по себе. Вольный. Потому и говорю, что боярские дети могут и отказаться клятву давать. Так бы мы под крылышком у княгини были, а теперь сами по себе. Любой обидеть может.

— Нас, пожалуй, обидишь, — усмехнулся Сильнов. — Обижалка отвалится!

— А боярин Михаил? — грустно улыбнувшись, спросил я. — Против княгини он бы не пошёл, а так может и припомнит мне всё. И Младшую ветвь, и китайцев. Да и вообще он меня не шибко любит — найдёт за что голову открутить. А ещё и князь Балховский. Сомневаюсь, что эта сволочь успокоится.

— А ты мне-то расскажешь, боярин, где был и что вообще произошло? — спокойно поинтересовался боярский сын.

— То есть, то, что я теперь Вольный боярин тебя не волнует? — удивился я.

— С чего бы? Я привык в вольном роду жить. И если Северские теперь сами по себе, то так даже проще. Ни на кого оглядываться не надо. Если только Великий князь на войну призовёт.

— А проблемы?

— А проблемы, Маркус, всегда есть, — пожал плечами Александр Сергеевич. — Это жизнь. Надо к ним проще относиться и решать по ходу. Так что там с Балховским?

— Это он Зареченского похитил. И чуть не запытал до смерти.

— Зачем? — сразу подобрался боярский сын.

— Ну… — я отвёл взгляд, — так получилось, что мы с Егором его сына завалили.

— Сына? Так, так… Ага, бойня на пасеке? Так это вы с Егоркой были⁈ Сильны! И что теперь с князем?

— Князя я отпустил, предварительно всю его свиту перебив. Засада там была на меня. Хотя, отпустил — это сильно сказано. Вряд ли бы справился сам.

— Надо было меня с собой взять! — нахмурился Сильнов.

— Ой, дядь Саш! — отмахнулся я. — Ты бы с собой весь род потащил. И тогда дело бы точно войной закончилось.

— Так оно… — начал Александр Сергеевич, но замолчал, так как в столовую зашёл Пантелей, толкая перед собой тележку с чаем, блинчиками и вазочками с вареньем. И лишь после того, как поварёнок всё это расставил на столе и вышел, продолжил: — Так ты говоришь, что и так от князя нападения стоит ждать.