Файролл. Пути Востока

Я осмотрелся. Из-под купола струился мягкий свет. Львиную долю помещения занимала статуя, ножищи которой я увидел, заглядывая в зал. Это был здоровенный каменный воин, надо полагать, тот самый бог войны. Был он зело велик, здоров, имел гриву развевающихся на ветру волос (а скульптор-то – настоящий мастер, статуя, надо отметить, казалась буквально живой) и рельефную мускулатуру, был облачен в плащ и в руках держал здоровенную двухлезвийную секиру. И вообще он мне кого-то напомнил…

– Бог войны, – с придыханием и почтением сказал Зорбофаил. – Повелитель!

– Твой? – уточнил я.

– Да. Когда-то я служил ему, служил честно и преданно. – Демон-призрак вроде даже как всхлипнул. – Перед исходом он призвал меня и спросил, не хочу ли я сослужить ему последнюю службу.

– И чего? – заинтересованно спросил я. Мало ли как повернется, а информация лишней не бывает.

– Я согласился, – недоуменно вытаращился на меня Зорбофаил. – Вся моя жизнь, а теперь и не жизнь – служение ему. И я стал тем, кем стал, а вместо физического тела получил вот эту оболочку.

– И оно тебе было надо? – с вполне искренним сочувствием спросил я у призрака.

– Он мой владыка, – с убежденностью сказал Зорбофаил. – И все, что он от меня требует, он получит.

Нет, конечно, это впечатляет – такая верность господину ранее мне встречалась в японской литературе, ну как в истории о сорока семи ронинах или о Хатико… Достойно уважения, но мне лично непонятно. Впрочем, не следует забывать, что это всего лишь цифровой персонаж с прописанной программой.

– Ты настоящий герой, – решил я польстить призраку. – И явно будешь вознагражден! Когда время настанет.

– Настанет, – с убежденностью в голосе сказал Зорбофаил. – Скоро настанет! Я знаю – мой господин вернется. Вот и ты пришел в его храм.

– Ну да, – сказал я. – Пришел. Кстати, что мне делать-то, не просто же так ты сюда меня привел?

– Пади ниц перед мраморным воплощением бога и моли его о снисхождении к тебе.

– Нет-нет-нет, товарищ демон. – Я понимал, что ничего зазорного в падении ниц нет, но не люблю я этого. Не в игре и точно уж не в жизни. Не по мне это. – Не буду я падать. Ну я понимаю еще на одно колено встать, это в рамках – все-таки бог, хоть, конечно, и ушедший. Но падать и молить – это уж увольте, это без меня. Я себя не на помойке нашел.

– Ты говоришь это перед лицом бога? – зашипел изменившимся голосом Зорбофаил. – Ты знаешь, что он может сделать с тобой за такие слова? Пусть и моими руками!

Призрак начал как-то распухать и раздуваться и секунд через двадцать достиг довольно угрожающих размеров, уйдя башкой куда-то под купол, после чего начал махать конечностями, на которых отросли страшные кривые когти.

– Пади ниц, тебе говорят! – загромыхал его голос из-под купола. – И проси о снисхождении. Может, и зачтется!

Вместо ответа я достал палаш и принял боевую стойку.

– На фиг мне такой бог воинов, которому зад лизать надо. Что это за бред? Да я лучше тут полягу, а все равно не буду пузякой плиты протирать! – проорал я, задетый за живое.

Под куполом что-то бахнуло, запахло озоном, и я увидел довольную улыбку съежившегося до нормальных размеров Зорбофаила.

– Истинный воин не склоняется ни перед кем, ни перед врагом, ни перед другом, – услышал я его слова. – Он может лишь преклонить колено, чтобы засвидетельствовать почтение. Ты истинный воин, и ты достоин быть самым первым солдатом нового легиона. И самое главное – ты можешь назвать Витара своим богом.

«Вы проявили качества, которые почитались богом войны более всего, и теперь можете избрать Витара божеством, которому будете поклоняться. Пантеон богов в Файролле отсутствует, но в связи с тем, что вами был найден истинный храм бога войны и вы были им приняты, вы получаете конфессиональное право. Поклонение Витару до появления его в пределах тварного мира не накладывает на вас никаких обязательств или ограничений, вы вольны в своих измышлениях и поступках. В случае второго пришествия богов данное положение может быть изменено. Избрав этого бога в качестве своего покровителя, далее вы не сможете изменить выбор в пользу почитания другого бога, если только Витар сам не пожелает того. Став служителем бога войны, вы получите: титул «Служитель бога войны»; право вступить в легион бога войны Витара; умения – скрыто; характеристики – скрыто; иные награды – скрыто. Принять?»

– Ничего не понял, – помотал головой я и убрал палаш в ножны – смертоубийство явно отменялось.

– Чего тут не понять? – радостно и торжественно прокудахтал Зорбофаил. – Более всего мой повелитель ценил смелость в сердце, верность своим принципам и преданность своим соратникам. Из лучших воинов Файролла – своих почитателей – он собрал легион бога, попасть в который мечтал каждый мужчина. Легион служил силам Света, и его воины несли огонь бога в своем сердце. После исхода богов легион распался, и сейчас в Файролле никто даже не помнит о его существовании, поскольку о нем не осталось не только письменных свидетельств, но и легенд. Соглашайся и становись первым служителем Витара за прошедшие эолы времени.

– Эй-эй, – осадил я разошедшегося призрака. – Прям сразу становись. Надо еще поразмыслить, прикинуть.

Зорбофаил просто онемел, в его зеленой страхолюдной башке не укладывалось, что кто-то может и не согласиться принять такое щедрое предложение.

Я привалился спиной к стене и стал размышлять.

По всему выходило, что предложение эксклюзивное, по крайней мере, в отношении данного божества. Судя по всему, подобный храм не у одного Витара есть, остальные боги такими же захоронками обзавелись, так что по Файроллу запросто может куча служителей других богов шнырять. Но вот тут я явно первый. Понятное дело, что, если ушедшие в Файролл вернутся, можно первым на раздаче оказаться, а боги на радостях, думаю, щедро милости отсыпают. С другой стороны, и раздачи разные бывают, да и поди знай, что у него за характер, у этого Витара. Бог-то не торговли, а войны. Может, он сапог сапогом, и первый вопрос будет: «Почему кольчуга не отглажена и к ней подворотничок не пришит? А ну фанеру к осмотру!»

Что потом с таким делать? И не сменишь уже…

И еще, что это за ерунда – все, что можно получить, – скрыто? Угадай-ка, что там, в черном ящике. У этого черта не спросишь – он этого знать не может, да, скорее всего, вообще не поймет, о чем речь.

Зорбофаил висел передо мной в воздухе, и на его страшной роже были написаны все эмоции – ожидание, непонимание и легкая обида. Еще, кстати, неизвестно, как он отреагирует, если я откажусь от предложения. А ну как обидится и опять расти начнет? Там такие коготки были… Они меня мигом как консервную банку вскроют.

И потом, я ж вроде как Месмерте помогаю, с этими ее друидками зелеными, заколдованными. Насколько я помню, боги тут были на редкость паскудные, друг друга не любили и вроде даже между собой воевали, да еще и втягивали в это дело смертных, за что потом и были изгнаны. А если эти Витар и Месмерта друг к другу такую обоюдную неприязнь испытывали, что за обедом кушать не могли? Я ей помогу, потом притащится в нашу реальность этот патлатый с секирой, пронюхает, в чем дело – а они, боги, такие, фиг от них чего скроешь и спрячешь, – и спросит у меня: «Ты зачем, стервец, этой паскуде помогал? Она мне пять тысяч лет назад в компот плюнула!»

И начнет меня уничтожать или вредить всяко, а немилость бога, да еще своего собственного, – это, знаете ли, точно не сахар.

Нет, конечно, может, второе пришествие и вовсе не произойдет, но все равно вопросов было пока явно больше, чем ответов. И еще безумно бесила табличка с предложением о присоединении к культу бога войны, висящая перед глазами. Закрывать ее я побоялся – а ну как снова не предложат, а решение-то еще не принято.

Через пару-тройку минут умственных метаний и сомнений я пришел к выводу, что тут без помощи клуба не обойтись, и довольно громко гикнул:

– Номер Девятнадцать, не могли бы вы подойти сюда на минуту.

Зорбофаил уставился на меня, видимо решив, что от усиленной умственной деятельности я слегка тронулся умом, но тут же застыл, словно оцепенев. Из арки появилась знакомая фигура в строгом костюме и с чемоданчиком в руке.

– Код 33, – радостно сообщил я ему.

– Я помню, игрок, у меня идеальная память. Чем я могу вам помочь?

– Советом, – честно сказал я.

– Советы не входят в мою компетенцию, равно как и любая материальная помощь.

– Эй-эй, – сказал ему я. – Мне было сказано, что вы должны обеспечить мне режим наибольшего благоприятствования, по крайней мере, в той части, которая не ведет к непропорциональному игровому росту или мошенническим штукам-дрюкам. Консультация не ведет.

– Информация, добытая неигровым путем, может быть использована для личного обогащения либо для создания для себя более выгодных условий по отношению к другим игрокам, – логично возразил Номер Девятнадцать.

– Тут нет других игроков, – сообщил ему я. – И, по ходу, не было никогда. Сам удивлен.

– А если появятся? – зашел с другой стороны Номер Девятнадцать. – Тогда вы будете превалировать перед ними.

– А я и так превалирую. Сами знаете. Данная ситуация не влияет на мою основную миссию, напротив даже, я не хочу навредить ее выполнению и по этой причине прошу предоставить мне информацию, – выпалив всю эту нереальную чушь, я уставился на Девятнадцатого.

Тот постоял, подумал минуту и сообщил мне:

– Ситуация спорная, прошу дать мне возможность обсудить ее с представителями администрации игры.

И скрылся в стене.

Отлично получается. Один в стену ушел, другой находится в подвешенном состоянии – я про так и не отмершего и висящего в воздухе Зорбофаила. А я стою и жду у моря погоды.

– Послушай, ты извини… – услышал я голос за спиной. Обернувшись, я увидел выходящего из стены Зимина. – Ничего, что я на «ты»?

Я кивнул: мол, ничего. Тем более, помнится, он и раньше ко мне то на «ты», то на «вы» обращался. Свое удивление я решил не показывать.

– Нормально? Ну хорошо. Ситуация больно забавная выходит, решил сам поучаствовать.

Зимин выглядел экстравагантно. Черный камзол, на груди золотая цепь с каким-то большим золотым же символом в виде круга, на котором выбиты некие знаки, буквы и цифры, черные кюлоты, туфли с золотыми пряжками, у пояса шпага, на голове черный берет с белоснежным пером, в руках трость.

– Кресло мне, – скомандовал он, и позади него появилось кресло, в которое он сел, скрестил ноги и правой рукой оперся на трость. – И собеседнику тоже. Садись, Киф. В ногах правды нет.

Обернувшись, я обнаружил, что позади меня тоже появилось кресло, в которое и опустился мой многострадальный зад.

– Как видок у меня? – спросил Зимин, явно красуясь.

– Шикарно, – решил я ему польстить – это никогда не бывает лишним. – Авантажно.

– Врешь, конечно, – улыбнулся Зимин. – Но мне нравится.

– И мне, честно.

– Ну да ладно. Скажи мне, Киф, каким образом ты все время встреваешь в дела, в которые вообще не должен был встревать?