Незваный. Книга 1. Внизу

Пришлось немного свернуть с пути, а может, наоборот, нащупать иной путь к цели

— //-//-

Кодекс Ла Турна, первого интела человечества

Правило 4. Жизнь интела — священна, жизнь иного существа — обсуждаема.

Комментарий эксперта (почетный доктор философии, профессор А.Р. Хортон). Цели гармонизации нашего общества, его поступающего развития подчинена жизнь любого человека, который выступает незаменимым кирпичиком, важным элементом нашей общей системы взаимоотношений. Однако, в периоды системных кризисов или глобальных катаклизмов, ставящих под угрозу выживание человечества и существование нашего общества, вступает в действие суровой закон — жертва немногих во блага многих. В новейшей истории начитывается не мало примеров тому. Так, во время аварии 62-го года на асинхронном плазменном реакторе, когда в результате диверсии возникла угроза взрыва, более двухсот специалистов добровольно решили остаться на своих рабочих местах, чтобы не допустить катастрофы. В 102-ом году из-за мощнейшей за последние сто лет вспышки на Солнце произошел программный сбой в Искине первого планетарного искусственного кольца, вращавшегося вокруг планеты Элио. Среди добровольцев, вызывавшихся предоставить часть своего мозга для восстановления Искина, был интел второй категории Ральф Инндрексон. Планетарный Совет Элио, несмотря на угрозу планете, не дал ему разрешения на это.

— //-//-

Словом, ему было нужно всего лишь немного времени, что бы приспособиться. Совсем немного. Примерно, восемь с половиной часов должен занять этот процесс. Восемь часов двадцать две или двадцать семь минут, если быть точным. Рассчитать это значение не сложно, если ты интел. Вычисляешь корень в третий степени из произведения массы тела, объема крови и коэффициента растворения сыворотки. В результате получаешь время появления первых признаков действия сыворотки.

— Это на подростка моих лет… С взрослым другая картина. Соответственно, время увеличивается примерно в полтора раза в зависимости от массы. Нужно лишь ввести дополнительный коэффициент. Назовем его, условно, возрастным или поправкой на возраст, — размышлял он. Задачка была, оказалась, довольно занимательной. Пришлось одновременно производить более десятка расчетов в голове, что, впрочем, не особо утомило его. Для тренировки он совершал и гораздо более сложные многоступенчатые расчеты. — Хорошо… А для ослабленного организма?

Вчера, когда вводил сыворотку матери, то делал примерный подсчет. Как говорится, начерно. С ее глубинными поражениями действие сыворотки могло проявиться ближе к вечеру сегодняшнего дня.

— Хотя вчера я мог и ошибиться. Больно уж день был неподходящий для сложных вычислений, — Александру вдруг вспомнились его вчерашние похождения. — Давай-ка проверим… Хм, — нахмурился через некоторое время размышлений. Похоже, всё-таки допустил одну небрежность. Пренебрег одной тысячной после запятой. То ли не заметил, то ли посчитал несущественной. — Хм… Картина несколько меняется. В этом случае первые признаки можно ожидать… Можно ожидать примерно к семи утра.

Парень опустил глаза к коммуникатору и вздрогнул. Было уже почти восемь.

Он тут же подскочил к двери и медленно открыл ее, вслушиваясь в доносящиеся из соседней комнаты звуки.

— Это из кухни…, — явно гремели посудой.

Быстро пересёк комнату и оказался у входа на кухню. Осторожно заглянул за угол и… улыбнулся. Его мама занималась тем же самым, что и он несколько минут назад — пыталась восстановить координацию движений. Только в ее случае это было ещё тяжелее. Давали о себе знать месяцы лежания в постели: мышцы были ослаблены, суставы скованы.

Женщина, напоминая заржавевшего робота, пыталась совершать небольшие шажки от одной стены до другой. Получалось, не очень, честно говоря. Даже слишком «не очень» — скорее уже во вред, чем в тренировку.

— Мама! Такие нагрузки сразу опасны, — парень сделал шаг вперёд.

Та от неожиданности потеряла равновесие и едва не упала на пол. Еле-еле Александр успел среагировать и поймать ее.

— Ой, сынок! — бледная-бледная, как мел, она крепко ухватилась за него и, заглядывая в его глаза, зашептала. — Сынок, Я ведь не сплю? Нет? Не сон это, точно? Мне ведь так часто снилось, что снова могу ходить. Вдруг это снова всего лишь сон? Скажи, что это не сон? Пожалуйста, скажи, что я не сплю!

Он улыбнулся и покачал головой

— Не сон, мама. Тебе, правда, стало лучше. Скоро ты не просто ходить будешь, скоро бегать начнёшь.

Та некоторое время всматривались в его глаза, словно боялась поверить в это. И, вдруг, губы ее задрожали и она зарыдал.

— Все хорошо, мама. Все хорошо. Теперь будет все хорошо, — крепко обняв, успокаивал ее Александр. — Все плохое теперь в прошлом. Слышишь меня? Теперь все обязательно будет хорошо.

Внутри него что-то вновь шевельнулось — что-то теплое, хорошее, светлое. Заполнило всего его до самых краев. На какой-то миг захотелось громко смеяться, прыгать, махать руками. Но почти сразу же это ощущение стало слабеть, медленно уходя прочь и уступая место чистому практичному разуму интела.

— Сынок, сынок… Дай вытру, слезы.

Александр вдруг понял, что у него тоже по лицу текут слезы. Не веря своим ощущениям, он коснулся пальцами щек и почувствовал влагу. Очень странное ощущение для интела. Ощущение, когда чувства берут верх над разумом. Совершенно неприемлемое ощущение для интела

— Это все то лекарство, которое ты мне принес… Сынок, это же чудо… Настоящее чудо, — женщина продолжала рыдать, даже не пытаясь остановиться.

Видно было, что для нее это было шоком, настоящим потрясением. Ведь, она уже смирилась с тем безрадостным концом, который ее ожидал. Диагноз врачей не давал никак шансов — с каждым днём ей будет становиться лишь хуже и хуже. И она приняла этот конец, сожалея лишь о том, что причинила близким столько мучений и принесла столько расходов.

Произошедшее она восприняла, едва ли не как чудо. А как иначе? До это она пережила месяцы в бесплодных мучениях, перенесла десятки мучительных медицинских процедур истратила огромные деньги на препараты, растратила все накопления, влезла в несусветный долги. Все было без толку. Естественно, исцеление стало для нее чудесным.

— Сынок, это чудо, настоящее чудо, — снова и снова повторяла она, глядя на него, как на мессию. — Теперь я могу ходить… Господи..

А вот Александру этот взгляд совсем не понравился. Ему сейчас такие чудеса совсем не нужны были. Просто категорически не нужны были. Привлекать к себе внимание чудесными исцелениями крайне не хотелось. Опасно, потому что. Он и так уже немало «засветился». Ему сейчас нужно было прямо противоположное — несколько месяцев тишины и спокойствия, чтобы он смог во всем разобраться.

— Мама, я прошу тебя: не надо никому рассказывать о всяких чудесных препаратах и исцелениях. Не надо, — он взял ее за руки и с нажимом посмотрел в ее глаза. — Пусть все будет, как есть. Зачем нам лишнее внимание? Кто знает, что об этом подумают? Ты же знаешь, какие сейчас люди. Могут придумать такое, чего и не было никогда… Пусть все думают, что тебе стало лучше. Мол, медицинские процедуры помогли. Хорошо?

Та, чуть помедлив, кивнула, с тревогой поглядывая на него. Что-то, похоже, решила для себя. Может подумала, что лекарство ворованное, у бандитов купленное или что-то ещё подобное. Собственно, следующими своими словами она и все эти свои опасения и озвучила.

— Сынок, ты только скажи… очень дорого, наверное, получилось. Да? — с виноватым видом шептала она. Видно было, что ещё сильнее корила себя, во всем виноватой считала. Мол, все соки она со своей болезнью из семьи высосал, всех под монастырь подвела. — А деньги, откуда взяли? Это же громадные деньжищи. Неужели, в долг взяли? Господи, у нас же есть уже два кредита… Я брала на лечение от этой проклятой болезни… Один ещё на работе, а другой у бандитов…

Внимательно вслушиваясь в рыдания матери, Александр выяснил очень много любопытного и, скажем прямо, мало приятного. Оказалось, к сегодняшнему дню на их семье — матери и им, а также на дяде «висело» кредитов, как блох на собаке. Самые первые мама взяла еще на своей старой работе, которая отказала ей в выплате страховки. Зато кредит на первоначальное лечение там оформили с превеликой охотой. Причем сделали это по самой максимальной из возможных ставок, объясняя тем, что ее состояние внушает им большое опасение. Твари, одно слово. Решили с работника, проработавшего у них много лет, напоследок «три шкуры содрать». Когда у нее закончились деньги, пришлось идти за неофициальным кредитом, так как в государственных структурах ей отказали. Мол, у вас уже есть задолженность и особое состояние здоровья, и мы не имеем права так рисковать. «На улице» же все было совсем иначе. Здесь были серьезные люди, которые без всяких бумах и дали денег на лечение. Теперь вставал вопрос: как все это отдавать? Ведь не отдать было просто не возможно. Физически не возможно.

Успокоив маму, он взял с нее слово, что она будет обо всем этом помалкивать. С этой проблемой же они обязательно разберутся со временем. Нужно лишь тщательно просчитать все варианты, а это интел может делать лучше всего.

— А это действительно проблема, — задумался парень, когда вернулся в свою комнату и тщательно запер за собой дверь. — Если не вернуть деньги, у всех нас могут быть серьезные проблемы.

Теперь ему было не до решения глобальных и немного философских вопросов об истоках магии и ее содержании. Он может просто не дожить до того светлого момента, когда получит так интересующие его ответы.

— Первая проблема — это «улица», с которой нужно срочно уладить все разногласия. Причем сделать это необходимо любой ценой — деньгами, услугами… или банальной ликвидацией.

Судя по всему, те люди, у которых мама брала деньги на лечение, шутить не любили, а может и не умели. Такие не будут выпрашивать свои деньги. Они просто заявиться ночью и под угрозой физического устранения заставят все «переписать» на себя. Мама именно об этом и говорила: мол, у них могут отобрать жилой модуль, их единственное жилье. Та же участь могла грозить и имуществу дяди, который выступил ее поручителем.

— А что нам вчерашний пушер рассказывал? — парень вспомнил про одного из тех отморозков, что прошлой ночью устраивали на него охоту. — Если я не ошибаюсь, он упоминал одну фамилию…, - перед глазами тут же всплыло искаженное страхом лицо наркомана, который обильным словоизвержением пытался заработать себе право на жизнь. — Карпов! Господин Карпов! Точно. Мама тоже говорила о неком Карпове. Можно утверждать, что это один и тот же человек.

Замолчав, начал «по полочкам» раскладывать всю информацию об этом человеке, что была ему известна. Вырисовывалась, довольно простая картина. Весь район, в котором они проживали, неофициально контролировался человеком по фамилии Карпов. Без его ведома здесь не решался ни один более или мене значимый вопрос. Хочешь открыть забегаловку или парикмахерскую — сначала подойти к господину Карпову «на поклон». Кто-то «на тебя наехал» — вновь дорога ведет тебя к этому человеку. Придешь, объяснишься. Хочешь занять деньги без проволочек и лишних бумаг — милости просим к нему. Словом, все дороги в той или иной степени вели к Карпову, местному хозяину району.