Последний из рода Грифичей

— Сэр Ратибор, прошу, опустите меч, я все сейчас объясню. Мы не хотим причинить вам вред, — монах маленькими шагами начал идти ко мне, выставив правую руку вперед.

— Вы мне, причинить вред? — с усмешкой спросил я монаха и направил на него острие меча.

— Сэр Ратибор, я все объясню, — заговорил Галахад.

И видя, что я не отпускаю меч, он продолжил:

— Мы из ордена святого Идриса, а это тот самый убийца. За которого ты наверняка принял меня. Я чувствовал, как ты смотрел на меня и следил. Если ты не веришь мне и не веришь Грегори, — сказал он, указывая на того самого монаха, — убедись в этом сам, можешь открыть ему рот. Не бойся, он сейчас обездвижен паладинами, но поторопись, они хоть и сильны, но не могут его сдерживать постоянно.

Странно, все это я окинул взглядом. Надеюсь, в случае чего я успею воспользоваться своими силами. Хотя полной уверенности у меня в этом не было, я не контролирую свои силы и по желанию воспользоваться не могу, а чтобы разозлиться, надо время.

Я, с опаской поглядывая на все это действо, не опуская меча, двинулся к Эдуарду и протянул руку к его рту, прямо через пузырь, окутывающий его тело. На удивление, я ничего не почувствовал. И рука легко прошла сквозь него. Раздвинул пальцами ему губы и увидел отколотый зуб, тут стало понятно, что это действительно он.

Убрав меч в ножны, я отошел в сторону. Ко мне подошли Галахед и Грегори. Паладины же продолжали обвязывать цепью Эдуарда.

— Что тут черт возьми происходит? Кто это такие, и что они делают с Эдуардом? — сурово проговорил я.

— Это паладины, они рыцари ордена святого Идриса, обладающие различными способностями и давшие клятву служить ордену до конца своих дней. Они стараются не показывать свои способности простому люду.

К магии я уже вроде привык, а тут теперь еще и ордены какие-то. А дальше что, драка с дьяволом и интриги мадридского двора?

А Галахад продолжал тем временем:

— Некоторые из них обладают способностью подавлять силы, то есть обездвиживать живых существ, что ты сейчас и наблюдаешь. Некоторые могут заклинать предметы, кто-то видит в темноте, бывают и другие уникальные возможности, кожа твердая, как будто из брони, таких невозможно убить простым оружием.

О, такого я лично встречал и действительно не смог его поразить простым мечом, мелькнула у меня мысль.

— А некоторые могут очень быстро двигаться, с такой скоростью, что для самого обладателя такого дара все вокруг как будто замедляется, — тут Галахад замолк и слегка ухмыльнулся, — да, мы знаем о тебе и о твоей способности. Еще мы разыскиваем проклятые предметы. Люди не должны ими обладать.

— Что еще за предметы? — спросил я Галахада, хотя монах в прошлый раз их упоминал.

— Эти предметы могут быть как старинными, так и новоделами. Они разные, и они опасны для людей, — ответил Галахад.

— А как же твой щит? Или хочешь сказать, это простая мирская вещь? Я видел на турнире, как от него исходили потоки энергии.

— Ты немного заблуждаешься, щит — это реликвия, он изготовлен с целью защищать и оберегать, а проклятые предметы созданы с помощью колдовства и служат только одной цели, отбирать жизнь. Для простых людей на первый взгляд это одно и то же, но потом тебе станет все ясно.

Ага ясно и понятно, а главное, просто, или это из разряда, нам можно, а всем остальным нет. Так еще и обо мне знают, ну знают и что, или сейчас в казематы потащат, так я вроде ничего не творил, так что не должны.

— Если реликвия работает только в руках достойного ею обладать без каких-либо заклинаний и колдовства, то проклятая вещь всегда работает только при определённых заклинаниях, причем в большинстве случаев необходимо кровавое жертвоприношение. Вот и наш Эдуард поддался искушению проклятого предмета, обладая кинжалом, он проводил обряды, от этого получил такую неистовую силу. Ну а поскольку его никто не мог одолеть, вот он и получил свое прозвище. Когда Грегори увидел вместе с тобой убитого несчастного Нейта, он сразу и послал гонца за паладинами, — ответил Галахад.

— Почему он убил Нейта-эсквайра, не проще было убить простолюдина, да и искать бы никто не стал?

— Вот это как раз нам и расскажет наш уважаемый сэр Эдуард Сильный, — ответил монах.

— Хм, у меня еще тогда вопрос, раз у нас сейчас вечер откровений. Как контролировать мой дар, как обуздать эту ярость и гнев?

— Здесь мы тебе не можем помочь, ты должен сам научиться контролю. Твой дар очень редкий. Вот если ты вступишь в наш Орден и дашь клятву, мы постараемся тебе помочь, но пока лишний раз постарайся его не использовать при посторонних.

Заманивают ироды, да нет уж. Я как ни будь сам разберусь, а то мне этой секты еще не хватает.

К моменту как наш разговор закончился, паладины уже полностью обмотали цепью Эдуарда, так что он не мог и двинуться. После чего двое здоровенных паладинов подхватили его и понесли по коридору к дальнему выходу, ведущему во внутренний двор замка, где их уже ждала повозка.

Вернувшись в зал на пиршество, я увидел, что большинство гостей уже пьяны. Я занял свое место и потянулся к бокалу с вином.

Герцог поинтересовался, что случилось и почему меня так долго не было.

— Ратибор, подойди, — позвал меня Роберт.

Поднявшись, я приблизился к нему.

— Ты где так долго был? — он внимательно на меня смотрел в ожидании ответа.

— Убийца пойман, им оказался Эдуард, — тихонько ответил я герцогу.

— Как Эдуард? — с изумлением спросил Роберт.

— Вот так, хорошо, что все закончено и он пойман. Его забрали церковники, видимо, инквизиторы, так что не все так просто с этим убийством, — и я развел руками.

— Однако, — только и протянул Роберт.

— А что там происходит? — указав пальцем на место за столом, где собрались барон Вальдемар и несколько рыцарей и о чем-то яростно спорили, спросил я.

— Они там спорят, кто из них лучший охотник, — рассмеялся герцог.

— Ваша светлость, вы не против, если я к ним присоединюсь и брата вашего тоже возьму, а то он сидит за столом совсем один, видать, не может еще никак отойти от той истории, — тихонько спросил я Роберта.

— Да, конечно, иди, — и Роберт махнул рукой, дозволяя покинуть его.

Подошел к спорящим, и они сразу притихли. Поинтересовался, о чем идет спор, и Вальдемар пояснил, что говорят о том, с чем лучше идти на охоту на кабана. Барон Бартонский утверждал, что с кинжалом в самый раз. Рыцари в голос кричали, что надо с арбалетом или луком, а вообще, копье требуется, чтобы взять вепря. Я же предложил спросить эксперта в этом деле, графа Карла Алиронского. Граф же сразу ответил, что с арбалетом лучше на кабана, поскольку он мощнее, но и с копьём тоже вполне. Во всяком случае, с кинжалом точно не стоит. Барон же не согласился с такими доводами.

— Предлагаю вам уладить спор прямо сейчас. На скотном дворе в загоне есть звери, герцог готовит их к завтрашней охоте. Их как раз не кормили пару дней. Вот барон и продемонстрирует свои навыки охоты с кинжалом, — предложил я спорящим.

Граф после такого предложения приободрился, и на лице его появилась хоть какая-то радость. Еле стоявший на ногах барон и три рыцаря взяли еще с собой кувшин вина и, обнявшись, пошли неспешно на скотный двор. Я же, сопровождая графа, шел за ними, а сзади неожиданно появился Антуан, который направился следом за нами.

Подойдя к загону с кабанами, барон начал шарить у себя по карманам, будто что-то ищет.

— Где мой нож, я его и ножом сейчас уложу, — еле ворочая языком, сказал барон Бартонский.

Антуан подал мне кинжал, который когда-то изготовил для Вальдемара, а я его уже передал барону.

— Вот, лучший клинок, что можно найти, войдет в кабана словно в масло, — с ухмылкой подзуживая, сказал я.

Барон, взяв кинжал, вошел в загон. Он очутился один среди десяти голодных и злых зверей. Кабаны, разумеется, от него сначала бегали по всему загону. Смех рыцарей и графа Алиронского разносился по округе. И тут барон все-таки попал кинжалом в кабана. Тот, завизжав, резко развернулся и ударил в пухлый живот охотника клыками, после чего мужчина упал на колени, зажимая рану руками. А кабан снова пошел в атаку, теперь со спины.

Вепрь не унимался, все бил и бил Вальдемара. Смех сменился криками и свистом. Тут же к атакующему кабану присоединились еще несколько. Вальдемар лежал уже на спине, зажимая живот, из которого вываливались внутренности.

Он был еще живой, когда кабаны начали отрывать от него плоть и поедать. Но из рыцарей никто не бросился на помощь. Антуан смотрел на все происходящее с удовольствием, ведь он видел смерть барона, и его месть состоялась, хоть и не самолично вогнал кинжал в тело врага.

Признаться, я тоже был рад такому исходу. Граф смотрел на это каким-то непонятным взглядом, то ли он сочувствовал барону, то ли, наоборот, был рад, после чего сказал:

— Надо было выбирать арбалет или хотя бы копье.

Когда подбежали стражи, барон уже был мертв, а его внутренности кабаны разнесли по всему загону. Отогнав зверей в отдельный вольер, стражники начали собирать все, что осталось от барона, и положили на носилки, после чего отнесли в тот же ледник. Антуан же перелез через ограду и отыскал в жиже крови и дерьма свой кинжал.

Вернувшись во дворец, мы обнаружили, что половина гостей уже разошлись по своим спальням, герцог же оставался на месте. Рассказали ему о случившемся, Роберт особо не расстроился. Видно, барона Бартонского недолюбливали.

Герцог распорядился позвать графа Джерома Бунвинского и рассказал, куда пропал его эсквайр Нейт. Граф не просто расстроился из-за случившегося, он был в бешенстве, но уже ничего не мог поделать. Он рассказал, что у Нейта осталась жена, и пообещал оставить вдове имение, в котором она проживала с покойным. Решив, что труп граф увезет с собой, чтоб жена смогла проститься с супругом, граф удалился в свои покои. Мы же остались, дабы определить дальнейшую судьбу барона Бартонского. И было принято решение его закопать на местном кладбище.

Похороны организовали утром достаточно быстро. Присутствующие произнесли траурные реплики о том, какой он был замечательный, но никто не проронил ни слезинки. Многие смотрели на тело Вальдемара с презрением. Я пытался произвести впечатление опечаленного товарища, но вся моя сущность ликовала от того, что эта мразь умерла в таких муках. Гладя на Антуана, который стоял в стороне от всех, я видел, как у него на лице появилась улыбка. После тело просто закопали, а церковник произнес какую-то молитву, но всем в целом было плевать, приличия соблюдены, и ладно.

После траурной процессии Роберт попросил меня зайти к нему в кабинет. Пообедав, я попросил слуг уточнить временя встречи с герцогом. Спустя пару часов слуга доложил, что герцог готов меня принять.

Я зашел в кабинет Роберта, он попросил меня присесть в кресло напротив себя:

— Вот тебе бумага. Она делает тебя временным управляющим баронства Бартон. Поскольку у Вальдемара не было детей и родственников, наследовать его имущество некому.