Валентина

- Ах, совпадение? - воскликнула Ксюша. - В глаза мне посмотри и скажи это!

Он посмотрел. Правда, сказал совсем другое:

- Послушай, - голос звучал зло. - Не устраивай сцен.

- Это не я сцены устраиваю, а твоя бывшая, - Ксюша надулась еще больше.

- Так не попадайся ей на глаза! - бросил он злобно.

Ксюша тоже огрызнулась:

- Очень сложно, учитывая, что мы так часто ее встречам!

- Значит, будешь и дальше сидеть дома, - почти прошипел он. - Так от тебя больше пользы!

- Ага, а тебе государство ваше все расходы компенсирует!

- Не колье, дорогая, и не новые платья! А у тебя они каждую неделю новые! Скоро в гардероб не поместятся!

- Ах так?! - Ксюша завелась еще больше. - Я тебя что, просила об этом?!

Он хотел что-то ответить, но дверь на балкон открылась и показался тот самый седой мужчина, с которым Седрик уходил общаться о делах. Он сощурился и покачал головой:

- Сходите, умойтесь, милая, - сказал он почти ласково. - А то вашему бедному благодетелю придется за вас краснеть.

- Вот пусть и краснеет! - яростно ответила Ксюша и вылетела с балкона.

Умыться стоило, правда. И поплакать в одиночестве. А потом успокоиться и понять, что ей делать, одной, в чужом мире, без связей и денег.

Мысль сбежать, прямо в дурацком платье, спрятав колье-ошейник в карман, показалась ей даже почти здравой.

Салфетки закончились.

Ксюша просто сидела на пуфике и смотрела на свои руки - в атласных перчатках, на которых расплывались темные пятна от слез.

Возвращаться в зал не хотелось. Хотелось сжаться в комочек и стать еще одной вазой. Или пуфиком. Или частью стены.

Никогда в жизни Ксюша не чувствовала себя так отвратительно. Ни в школе, когда получила первую "пару" - отличницей Ксюша никогда не была, да и за оценки ее не ругали, обидно, да, но можно исправить. Ни когда поняла, что мальчик, который ей нравится, взаимностью не ответит, - пережить можно, сколько их, мальчиков, вокруг. Ни на первом серьезном собеседовании на работу мечты, на которое Ксюша не проходила ни по одному параметру: кому она, студентка-второкурсница, нужна? Пошла просто так, на удачу - и сорок минут сидела в одном кабинете с белобрысой стервой, начальницей отдела маркетинга, которая ее, Ксюшу, по стулу размазывала, мол, вы слишком некомпетентны, Ксения Эдуардовна, не наш формат.

Проплакала она тогда весь вечер, не от обиды - от унижения, и поняла, что к такой начальнице идти - себя не уважать.

А работу найти всегда можно.

И умыться. И накраситься заново.

Были бы силы.

Дверь со скрипом открылась и Ксюша дернулась, отворачиваясь.

- А, ты здесь, зверушка, - раздался голос Валентины.

- Уйдите, пожалуйста, - огрызнулась Ксюша, вытирая рукой в перчатке щеки. - Прекратите меня преследовать!

- А я тебя не преследовала, - Валентина прошла вперед и протянула Ксюше платок - красивый, с кружевным кантом, с вышитой монограммой. - Я пришла поговорить.

- И позлорадствовать, - пробурчала Ксюша, но платок использовала - встала перед зеркалом и начала осторожно стирать уголком потекшую подводку.

- Отнюдь, - Валентина стояла, прислонившись к стене, и смотрела на Ксюшу спокойно и как-то даже доброжелательно. - Посочувствовать.

- Тогда могли бы не приходить!

Она ничего не ответила на этот вопрос, подождала, пока Ксюша успокоится.

- Я сожалею, = сказала Валентина. - Мне не стоило дразнить тебя. Я думала, это ты меня дразнишь. Вместе с ним. Нарочно попадаешься мне на глаза. В парке, в театре. Даже в магазины ходишь в те же, что и я.

Ксюша посмотрела на нее широко открытыми глазами и только носом шмыгнула.

- Меня это так достало, что я не выдержала и подъехала к вам тогда, в парке. А потом выяснила, кто ты такая, - она виновато улыбнулась. - И поняла, что ты не могла нарочно узнать... Если, конечно, ты не гениальная злющая стерва. Но ты же не гениальная злющая стерва?

Ксюша удивленно покачала головой.

Валентина подняла одну бровь:

- Возможно, лучше бы ты была ею. Могли бы продумать гениальный злокозненный план и показать Седрику, где его место, - она протянула Ксюше руку. - Не хочешь прогуляться? Эй, - голос стал ласковым. - Я не отравлю тебя и не сброшу в садовую канаву. Обещаю.

Они прошли мимо всех, почти незаметно. Валентина вела Ксюшу вперед, крепко держа за руку, даже умудрилась по дороге схватить для них пару бокалов вина.

В парке рядом с домом леди Розали было куда тише, чем в залах: вечерняя прохлада уже становилась неприятной, а общество, собравшееся на балу, было не в том возрасте, в котором солидно обниматься в кустах, прячась от компаньонок и старших братьев. Валентина села прямо на траву, не боясь испортить свое прекрасное платье, и Ксюша, подумав, что терять нечего, плюхнулась рядом.

- Я даже не знаю, с чего начать, - сказала Валентина. - Наверное, с сестры.

И она рассказала все.

Как они с Седриком любили друг друга и собирались пожениться.

Как она, получив общее с сестрой наследство, думала вложить его в дело, потому советовалась с Седриком о важных шагах и просила помочь. Связи, не абы какие, но надежные, у него были. Как нашла среди знакомых талантливого инженера, способного переделать швейные цеха так, чтобы у швей было больше света: огромные окна и стеклянный потолок, а потом, когда технологии шагнут вперед и волшебные свечи подешевеют, еще и правильная система освещения. Как Седрик, однажды застав их с инженером за бурным обсуждением чертежей, заревновал и разозлился.

И начал некрасиво, мелочно мстить.

- Сама понимаешь, - Валентина сделала глоток вина и сказала, пародируя интонации Седрика: - Ты все делаешь не так, дорогая. Зачем тебе это, дорогая? Я забыл, что у тебя нет ключа от двери, дорогая, прости, что на встречу ты лезла через кухонное окно. Один раз - это случайность. Два - уже практика. Я сначала не поняла, к чему были разговоры о женском предназначении и о том, что мне, дескать, стоит передать все ему, сделать его управляющим. Но понимаешь, - она покачала бокалом в воздухе. - Я хотела иметь свое собственное. Личное. Настоящее.

Ксюша кивнула.

Она понимала.

Она хорошо понимала, потому что именно это и мешало ей, грызло изнутри: желание иметь свое.

Настоящее.

- Мы расстались... дай подумать... за пару месяцев до того, как Аделина зашла к вам. Скандала не было, я не хотела огласки. Знаешь ли, - Валентина вздохнула. - Женщины здесь еще не до конца понимают, что можно не только при муже сидеть, поэтому расстались мы... по другой причине. Седрик обвинял меня в измене, я его - в болезненной ревности, - последовал короткий смешок. - А потом начались угрозы. Анонимные. В письмах, из газетных букв и слов. Дешевый прием, правда?

Ксюша согласилась.

Валентина помолчала и продолжила:

- Наверное, он быстро понял, что это гнилая театральщина, и прекратил. Но как-то раз я слишком задержалась в пригороде, а моя телеграмма сестре потерялась, и она, решив, что со мной что-то случилось, ринулась к Седрику домой. А там была ты, - Валентина подняла голову и посмотрела на Ксюшу. Лицо ее было бледным, губы - яркими, свет, падающий откуда-то сбоку, четко обрисовывал изящный профиль. - И знаешь что, зверушка? Ты пахла моими духами. Ты все еще ими пахнешь.

Ксюша поднесла свое запястье к носу и принюхалась.

- Это розы и перец, - сказала Аделина, протягивая ей руку. - Их делает одна единственная лавка в стране и, поверь, не так уж много женщин могут это себе позволить. Запах сильный и стойкий, он остается шлейфом там, где ты пройдешь. Видишь, - ее голос стал печальным. - Ты совершенная противоположность мне, но даже духи он выбрал те, которые выбирала я. Между прочим, без его поганой помощи.

Последнюю фразу она словно бы выплюнула.

Ксюша сидела, обхватив руками колени, и смотрела на то, как бликует ее бокал.

- И что мне делать? - спросила она.

Валентина ответила не сразу, словно ей было нужно время для решения.

- Пойти в магконтору. Попросить другого антената. Получить комнату от государства. Найти работу, - она повернула голову и посмотрела на Ксюшу. - Вернуться домой.

- Я не... - Ксюша удивилась. - Разве я могу вернуться?

- Конечно, - Валентина кивнула. - Просто об этом говорят чуть позже. Когда человек уже точно не начнет топать ножкой и требовать. Нужно поговорить с Повелителем дорог в храме и если он разрешит, то... Тебе разве не рассказывали на курсах?

Ксюша помотала головой:

- Я не ходила на курсы.

- А как же ты тогда...

- Дома. Сама, - Ксюша развела руками, чуть не пролив вино, потому что поняла все. - Ой.

- Вот собака! - Валентина добавила еще пару крепких ругательств и хлопнула себя по колену рукой. - Пронырливый жадный кобель! Нет, звереныш, ты туда не вернешься! - сказала она жарко и яростно. - Поехали ко мне, а? У меня есть бутылка полусладкого черрийского вина! Густое, как кровь предателя!

Ксюша снова хлюпнула носом и поняла, что выбора особо нет.

Ехать к Валентине, наверное, было не очень благоразумно, но возвращаться к Седрику не стоило тем более.

Оставалась ночь в магконторе - или в полиции, на казенной койке, если повезет - в одиночной камере. Или комнате. Или в храме... Или в подворотне.

В общем, Валентина выигрывала по всем статьям.

Вино у нее и правда оказалось - густое, темное, терпко-сладкое, с нотками меда.

Они пили его у камина и говорили, закусывая кусочками сыра. Валентина нашла в буфете три или четыре сорта и, несмотря на время, усталость и выпитое до того, умудрилась ровно их нарезать. Платье она не переодевала, хотя Ксюше предложила шелковый халат - и терпеливо ждала, пока та выйдет из гостевой комнаты.

Дом Валентины был маленьким и скромным, но очень уютным.

- Завтра отведу тебя везде, - сказала Валентина. - Заберем твою метрику.

- А они поверят?

- Ну так ты же дееспособная, а он - не рабовладелец-опекун. Мало ли, что у вас там случилось. Взрослые люди, знаешь ли, бывает, разбегаются в разные стороны. Иногда даже друзьями остаются при этом. Но, конечно, это не про Седрика. Ему, как ты видишь, проще найти виноватых вокруг. За женскую солидарность!

Они выпили за женскую солидарность и поговорили о платьях и о леди Розали. О лошадях - Валентина обожала лошадей! О производстве духов - Валентина однажды ездила на ферму, где выращивали розы, из которых делали ее любимые духи. Наблюдала процесс превращения лепестков в масло, а масла - в красное, как чуть разбавленное вино, зелье в хрустальных флаконах.

- Мир такой большой, звереныш, в нем столько всего интересного! Поэтому я не выхожу замуж!

- А разве замужем всего этого увидеть нельзя?

- Можно. Но я пока не нашла того, с кем не боялась бы, что меня запрут в клетке.

- Еще найдешь.

- Тогда за удачные поиски.

Бокалы ударились друг о друга с жалобным звоном. Ножки у них были тонкие и казались настолько хрупкими, что Ксюша боялась сжать их слишком сильно.

- А ты чего хочешь, звереныш?

- Не зови меня так!

- Ладно. Ксения... как тебя? Эду-ар-дов-на, - Валентина произнесла ее отчество по слогам.

- Не знаю, - Ксюша пожала плечами. - Наверное, домой. Вернусь в свою серую страну, буду учиться... Чтобы увидеть мир.

- Хорошо, - Валентина скинула туфли и залезла в кресло с ногами. И пристально посмотрела на Ксюшу, словно искала в ее лице что-то особенное.