Пятое правило дворянина

Глава 14

Но начать свой рассказ Верховцев не успел — в этот момент меня набрал Владыкин. Наверное ему пришло сообщение, что я включил свой телефон.

— Привет, граф, как дела? Решил позвонить старому другу?

— Бывало и лучше, если честно, — судя по голосу Михаил пребывал не в самом лучшем своем настроении. — Третий день пытаюсь дозвониться, но у тебя телефон выключен. Дозвонился Ермолову, а тот говорит, что ты в какой-то командировке, черт бы ее побрал!

— Не забывай, кроме того, что я иногда мелькаю в деловых новостях, у меня есть еще и служба. Так что Петр тебя не обманул — командировок хватает.

— Ладно, то такое, нервное, — ответил Владыкин. — Нужно срочно встретиться.

— Извини, но я тебя навестить не смогу — что-то в последнее время хлопот навалилось. Да и нельзя мне пока из Барвихи уезжать. Кто запретил, думаю, объяснять тебе не нужно — сам все знаешь.

— Да уж знаю, — пробурчал граф. — Тогда я сам приеду. Меня в передвижениях не ограничили. Ну как, покидать территорию Российской империи конечно запретили, не без этого, а в остальном — катайся где хочешь.

— Вот и отлично. Когда тебя ждать?

— Сегодня вечером прилечу. Ужином накормишь?

— Само собой. Даже машину за тобой пришлю в аэропорт. Ты, кстати, чего без настроения, ваше сиятельство?

— Да какое тут настроение? Спросишь тоже...

— Не переживай, граф, лучше купи по пути в аэропорт пару бутылок вина — выпьем за разговором. Нервы твои полечим немного.

— Хорошо, возьму, — пробурчал он и отключился.

Нервничал его сиятельство, что и говорить. Видимо напугали Михаила в тайной канцелярии сильно, если ради разговора со мной готов пулей в Москву лететь. Впрочем, желание вполне понятное — разговор со мной ему сейчас был необходим. Запасную голову ему при рождении точно не выдавали.

— Ну, Леонид Александрович, теперь можешь начинать плохими новостями сыпать.

— В Нижегородском княжестве беда — наших генеральных директоров перебили. Причем всех троих.

— Я смотрю ничему жизнь Унковского не учит. Дебил. Почему охрану к ним не приставили, угрозы же им поступали?

— Была охрана, — ответил Верховцев и стиснул зубы. — Но парней тоже убили. По сто человек к каждому же не приставишь? Да и не думал я, что у маркиза ума хватит на подобные решения.

Да, новость и в самом деле неприятная. Не то, чтобы совсем плохая — с Унковским мы как-нибудь справимся, в этом я нисколько не сомневался. Но вот очень уж не вовремя все это происходит.

Оставлять такие вещи без ответа никак нельзя, причем отреагировать нужно быстро и жестко. Поэтому для надежности придется туда Верховцеву ехать, а с учетом моего домашнего ареста, он мне в Москве как воздух был нужен.

Да и вообще — новых директоров искать, это та еще морока. С учетом того, что случилось с их предшественниками, неизвестно насколько этот вопрос затянуться может. В Нижнем и так с кадрами проблема, а тут еще и это... Денег придется отвалить солидно, иначе никак.

Вот сука, маркиз! Не мог немного подождать, чтобы я хотя бы с заговором этим идиотским разобрался! Теперь придется на нескольких фронтах сразу воевать.

— На этом фоне акции заводов посыпались, верно?

— Об этом вам лучше с Давыдовым поговорить — он сейчас, кстати, в Нижнем. Сегодня вечером должен в Москву вернуться. Но если в общих чертах... Представители Унковского к нам уже обратились с предложением о продаже.

— Кто бы сомневался, — усмехнулся я, глядя на стекающие по лобовому стеклу дождевые капли. — Сейчас для этого самое подходящее время. Убийства директоров, суета вокруг заводов, падение акций... На этом деле можно неплохо заработать. Вот только на этот раз маркиз не угадал, никто ему ничего продавать не будет... Вообще заберу все, что осталось!

Я сжал дверную ручку, которая жалобно скрипнула. Леонид Александрович посмотрел на меня, но ничего говорить не стал.

— Что думаете, его люди работали? — спросил я, после небольшой паузы.

— Нет. Там все сложно. Я пробил по своим каналам, люди говорят, что Унковский слишком сложную игру затеял — связался с местным авторитетом, так что теперь сидит у него на крючке, — ответил Верховцев.

— Почему так думаешь?

— Иначе там не бывает. Схема одна — думаешь, что сам играешь, а играют тебя. Уверен, что маркиз это уже понял, поэтому из имения своего не вылезает. Сидит там как крыса, — Верховцев кому-то посигналил и показал в окно большой палец левой руки. — Мы уже начали понемногу ниточки к нему тянуть, так что информация достоверная.

— Значит нужно его и там достать. Фамилию Унковский я больше слышать не хочу.

— Достанем, Владимир Михайлович. Вот только с деньгами в последнее время не все гладко, — нахмурился Леонид Александрович. — Матвей говорит, что-то там с банками связано...

Ну и как это понимать? В связи с последними событиями нам ограничили кредитование? Нужно будет пообщаться с Давыдовым на этот счет. Хотя... У меня сегодня Владыкин в гостях будет, уверен, что он об этой ситуации знает гораздо больше. Практически все банки, услугами которых мы пользуемся, так или иначе его роду принадлежат.

— Выясним.

— Хорошо бы поскорее. Оружие, деньги, люди... Солидный ресурс требуется. Собственно, это вторая плохая новость, о которой я вам хотел сообщить, — он посмотрел на меня и нахмурился. — Ничего не поделаешь, хотя мои возможности велики — без денег они ограничены.

— Не оправдывайтесь, Леонид Александрович. Ни к чему. Это и так понятно. Лучше расскажите мне с кем связался Унковский.

— Леонид Фомин, по кличке Фома. Один из самых серьезных бандитов в Нижегородском княжестве, — ответил он. — А может быть и самый серьезный — у них там все очень быстро меняется. В любом случае, мужик авторитетный и опасный. Маркиз сделал большую глупость, что вообще к нему обратился. Даже если мы его не ухлопаем, рано или поздно Фома сам его на тот свет отправит.

— С Унковским разберемся сами. Во-первых, я привык сам платить по своим счетам. Во-вторых, хочу, чтобы все остальные знали, что так лучше не делать.

— Разумеется, Владимир Михайлович, — кивнул Верховцев. — Тактически и стратегически это верно.

— Так что я пока буду разбираться с нашими финансами, а ты думай, как до маркиза добраться.

— Да есть у меня уже несколько мыслей не этот счет...

— Вот и хорошо. Ну а Фома этот... Если он не полный идиот, то примера маркиза ему должно быть достаточно. Если же нет — значит в Нижнем станет на одного криминального авторитета меньше.

— Я вас понял, ваше сиятельство.

— Ну а в Москве что новенького? Как Морозов с Болотовым поживают, не шалят?

— Да нет, что-то притихли после ареста Салтыкова. Думаю, ждут чем дело кончится.

— Хрен с ними, пусть ждут. Если новостей больше нет — рассказывайте мне про Бестужева и всю эту историю. Если он ваш старый приятель, то должен был много чего интересного рассказать.

— Я думаю все основное вы уже и сами знаете. Дал мне послушать ваш разговор с графом Владыкиным...

— Надеюсь мне не нужно вам говорить, что разговор этот — жалкая подделка?

— За кого вы меня принимаете, ваше сиятельство? — скривился мой начальник службы безопасности. — Если бы в вашу голову пришла мысль затеять с родом Владыкиных подобную глупость, я бы наверняка об этом знал.

— Не хотел обидеть, — сказал я. — Просто бесит вся эта ситуация.

— Все нормально, Владимир Михайлович, я понимаю, — кивнул он и вернулся к своему рассказу. — Так вот, дал мне послушать разговор, ну а потом назвал основных действующих лиц.

— Да, мне он говорил... Теряев, Бирюков какой-то...

— Не только. Еще и Салтыков, а также бывший глава тайной канцелярии по фамилии Игнатьев. Они даже Таганцеву к этой истории приплели.

— Вот как?

— Ага, — кивнул он и мрачно усмехнулся. — Причем каждый в свою дудку играет, а вместе очень даже складно получается. С Владыкиным у вас заговор, Теряева и Новикова порешили, потому как им о замысле вашем стало известно. Салтыковы по той же причине пострадали — хотели пристрелить изменника, а он выжил. Более того, еще и сами в Бутырке оказались.

Верховцев замолчал и дал мне время собрать мозаику из всех полученных элементов. Большого количества времени это у меня не заняло. Что тут думать, если все настолько складно выходит, что даже моя повариха Бьянка и та, наверное, справилась бы с подобной задачей.

— Складно выходит, — сказал я.

— И я об этом. Ну а я, разумеется, во всей этой истории вас прикрываю, так как обещаны мне были серебряники.

— Интересно, что и говорить. С таким раскладом мне Бестужеву спасибо нужно сказать, что меня сразу в тюрьму не отправил. Или за это мне вас нужно благодарить, Леонид Александрович?

— Я думаю здесь все факторы свою роль сыграли. Уж слишком гладкая выходит история, так и хочется над ней поработать.

— Наверное, — не стал спорить я с бывшим сотрудником тайной канцелярии. — Вам виднее... Скажите, а кто такой этот Бирюков?

— Тайный агент. Редкая сволочь, ваше сиятельство.

— Емкое определение, — хохотнул я.

— В его случае наиболее подходящее, поверьте. Интриган, мерзавец и вообще прохиндей. Он уже столько карьер загубил, что со счета сбиться можно. Пригрелся при дворе, хорек полосатый.

— Ни за что не поверю, что Император такого человека возле себя держать станет.

— Так он и не возле Романова трется. Ему наша пожилая императрица благоволит, маменька Николая Александровича. Питает слабость к этому ублюдку...

— Понятно, — усмехнулся я. — Ну и чем же я ему не угодил, интересно знать?

— Вот это вопрос, ваше сиятельство. Я думаю он действует в чьих-то интересах, а вот в чьих именно... В этом моему приятелю Бестужеву и придется разобраться, — Верховцев помолчал немного, а потом мрачно добавил. — Между прочим, участие в этой истории Бирюкова, это очень плохо. Этот уж из самых сложных ситуаций выпутаться сможет...

— Ну, это мы еще посмотрим — на каждую гайку есть болт с резьбой. Мне перед Императором скрывать нечего, так что стану я поперек горла и Бирюкову, и всем остальным, кто это затеял.

— Я буду участвовать, ваше сиятельство, — усмехнулся Верховецев.

— Кстати, что сам Бестужев по этому поводу вам говорил?

— Пока ничего, Владимир Михайлович. Они только начали работать по этому вопросу. Но Георгий Васильевич раскачиваться долго не любит и быструю езду уважает, так что думаю скоро информация появится, — он посмотрел на меня. — Не сомневайтесь, вы будете знать обо всем, что происходит.

Да я и не сомневался, главное, чтобы новости были хорошими.