Троя (S-T-I-K-S) [огрызок]

Глава 15. По Муровской дороге

Дорога открылась в сотне метров от места неудачной высадки. Лена тупо повернулась в сторону далекого стаба, хотелось есть, пить, руки после перенесенного кошмара заметно подрагивали. По уму о ночлеге бы задуматься, но навалилась такая апатия, что просто побрела, загребая ногами пыль.

Чем больше размышляла над странностями, творившимися в стабе, тем больше появлялось вопросов, а задать некому. Несколько групп со своими интересами. Первая кучка: Хазаль, Коль, Филин. Бармен Каток тоже с ними. Внешняя безопасность, суровая и беспощадная с финансовым воротилой. Только нет больше олигарха. Умка с Челубеем отдельно, внутренники, похоже про Лео знают что-то. Умка тоже кончился. Военные с гламурной бабой себе на уме, свое расследование, с дрона наблюдали. Что со Спарапетом случилось — вопрос, за полчаса до смерти был живее всех живых, чуть в подсобку не затянул. Про старлетку чернявую и не вспоминать лучше. На зеркале явный намек, из стаба ушла, чтобы монстры сожрали. Значит точно внутри искать надо. Надо назад в стаб, все концы там.

На задворках сознания скрипнуло, — это что получается, я знахарь теперь? Глянула на руки, изодранные в кровь, часа же не прошло, от царапин ни следа, даже ноготь сорванный отрос. Себя лечить значит сразу могу, клиентов вроде тоже, но условия нужны особые, и жрать нормально надо. Проверим, не вопрос. Знахари же не только лечить могут, еще и дары открывают и течение энергии внутри видят. Как бы живого знахаря встретить, всю душу бы из него вытрясла.

Звук приближающейся техники застал врасплох. Девушка так погрузилась в мысли, что не услышала колонну машин, ревущих как стадо бегемотов. Мгновенно развернулась, выставив ногу и большой палец. Прикинула, как выглядит со стороны, картина не очень, перемазана опять не пойми чем. Выпятила вперед грудь. Ох, нечего больше выпячивать. Не колонна, пара машин всего, но страшные, щетинятся пулеметами, бугрятся железными листами и арматурой.

Броневик тормознул с визгом. Из перекрестья пулемета выглянула рожа в шапке-ушанке с красной звездой.

Лена помахала, крикнула, чтобы переорать рев двигателя, — Приветик, подвезете девушку?

Дверь откинулась, народ посыпался диковатый, пуганый, четверо суровых мужиков с бегающими глазами мигом взяли на прицел все окрестные кусты. Тормознула буханка, основательно изуродованная, но все же знакомая, родная. Сердце забилось сильнее. Муры, те самые, машинку починили, далеко забрались. Страшные муры, а какая разница, мужики, они мужики и есть.

Из буханки выкатился пузатый рейдер с бородой ниже пояса, заплетенной в неопрятную косу. Вытянул руку, деревянная кобура на поясе распахнулась сама и в лицо уставился толстенный черный ствол.

— Кто такая? Откуда?

— Лена, новенькая я, ну почти. Уже неделю в Улье.

Пистолет сам скакнул, Гном и не такое показывал. Или почудилось, или перед началом движения уши мура в самом деле чуть шевельнулись.

— Сколько вас? Где остальные?

— Ни сколько, одна я, вот.

Мур хохотнул, — Бакланишь, что одна девка посреди леса без оружия гуляет? За лохов нас держишь? — Приблизил лицо так, что дохнуло перегаром и нечищеными зубами, — Учти, мы информацию очень быстро выбиваем, а из бабы это на раз два.

— Я не гуляю, я в рейде, на зараженных охочусь, сама. Недавно в лесу лотерейщика и пару бегунов распотрошила. В стабе была, не понравилось там. Гнилой народ, не мужики, а тряпки. Туда не ходи, это нельзя, подраться в кабаке нормально и то не дали.

Слова девицы мура неслабо озадачили.

— Это из Тихого что ли? Чингачгук, бродяга, а ну живо по следам метнись.

Чингачгук с двумя перезрелыми томагавками, в тельняшке и трениках, вытянутых на коленках, двинулся по следам, точно повторяя каждый шаг. По дороге понесся быстро, как скипидаром смазанный. За минуту превратился в точку, в нужном месте свернул в лес и углубился в чащу.

Командир продолжал допрос, дуло пистолета смотрело прямо в лицо, — Рейдер значит, и чем ты зараженных мочишь.

— Да что под руку подвернется, огнестрел не выношу, тяжелый, громкий. Ножи недолюбливаю, некультурно это, да и порезаться можно. Первого рубера, можно рюкзачок снять? Вот этим, как талисман ношу.

Из пикапа показался еще один мур, вылез, переминаясь с ноги на ногу, выссался на дорогу, повернулся, на ходу застегивая штаны. О морда знакомая, точнее не морда, а другая часть. Любитель яблок и уединения на свежем воздухе.

Мур, пошел полуприсядом, растопырив руки и растягивая слова, — Какая цаца, — рванул не до конца застегнутую ширинку, — А у меня тебе гостинец.

Глаза типичного отмороженного садиста не сулили ничего хорошего. Взгляд расфокусированный, смотрит куда-то сквозь. Грязь, боль, озлобленность на весь мир и блудливая полуулыбка.

— Остынь, Дрег, видишь, мы беседуем.

— Бля, Карабас, дай покажу, как с такими базарить. С ними проще надо, сначала на четыре кости, а вопросы потом.

— Сказал засохни, спрячь причиндалы, забыл, как два месяца зубы отращивал.

— Ой, а вы те самые знаменитые муры, от которых рейдеры в Тихом по углам ссутся? А правда вы настоящего внешника видели?

— Карабас, бля буду, пургу в уши льет.

— Сам вижу, вопросы тут я задаю, еще раз рот без спроса откроешь, зубы в глотку вобью, они теперь тебе без надобности.

Прискакал Чингачгук, появившийся с другой стороны леса, двигался с такой скоростью, как человек вообще не должен. Ага, спидер и следопыт. Если такой еще и сенсом окажется, командиры отрядов в драку должны. Чингачгук остановился, ничуть не запыхавшись, — Карабас, дивны дела наши. Побоище знатное. Лотерейщик реально красиво привален, одним движением палкой в глаз. Удар на клокстоперский похож, кто еще так лихо? Но они, сколько видел, в затылок бьют, чтобы наверняка. Прямо в морду сунуться, яйца стальные нужны и дар раскочегаренный. У бегуна шея свернута, опять движением одним. Кроме ее человеческих следов на четыре километра нет. Еще кое-что, — следопыт наклонился к уху командира, — След элитника свежий, прямой, как лазер. Глубокий, тварь под тонну весом. На берегу болота обрывается, как сквозь землю провалился.

— Ты, значит, не простая баба, лотерейщиков голыми руками ломаешь.

— Карабас, реально мутная девка, давай развлечемся по-быстрому и к ибиням прирежем.

Повинуясь едва заметному жесту рейдеры сместили оружие. Ощущать себя в перекрестье четырех автоматов было не очень комфортно, — Фу, какой грубый, не получится быстро, я барышня долгоиграющая, с лотерейщиком повезло просто.

— Согласен, пацаны, валить ее надо, но так тело не довезем, стухнет. Говорил, контейнеров больше бери.

— Да кто же знал, что такая группа сочная попадется. До этого неделю порожняком мотались.

— Эй, куда вали, мы же в некотором роде коллеги, вот вы как к стронгам относитесь?

При упоминании ненавистного племени муры заскрипели зубами. Карабас вытащил мясницкий нож, — Мы к ним не относимся, тварь, мы их на такие части кромсаем? — приблизил к лицу зазубренное лезвие, — И тебе щас язык укоротим.

— Вот, вы просто отрезаете, а я отрываю, с корнем.

Лена протянула телефон, — Вот фото, смотрите, чей это член? Емели, знаете такого? Оторвала.

Имя стронга подействовало на муров как матерное слово на старушек в церкви. Только креститься и причитать не начали.

— Когда? Откуда Емеля тут? Тот, из банды Викинга? Не может быть, пурга, чес голимый, у них же война на западе.

— Ну вы чудите, у вас что своего человека в стабе нет?

Судя по тому, как муры переглянулись — однозначно есть, но или ненадежный или на расслабоне.

Врать у Лены всегда получалось отменно, но сегодня похоже настал звездный час.

— Пару дней назад, и Викинг, и Емеля, такой отряд приехал, что в Рубероид дополнительные столы заносили. Танками все дороги исковыряли.

— А зачем приехали? Слышала?

— Конечно слышала, весь вечер между ними сидела. На муров охота будет. Но не на вас, вы хорошие, на плохих муров, которые в каких-то яблочных садах девок пасут.

— А когда, когда нападение будет, слышала?

— Точной даты не было, слышала, Викинг хвастался, городской кластер перегрузится, все муры там будут, типа ждут сволочи, что Тихий отбивать припрется. А мы без палева на их главную базу.

Лицо Карабаса заметно побледнело, — Слышишь, а не было с ними такого чахлого как кощей, на башке дыра, два кулака влезет?

— А Пикап, конечно был, скотина редкостная, утром стронги на разведку, а он им «Не берите эту бабу, плохо будет». Они и брать не хотели, но я глазки строила, еле упросила. Они же меня сюда и подбросили, не сама же от стаба топала. Вот на обувь мою посмотрите, кроссовки почти новые.

Муры уставились на голые ноги, прямо как бараны на новые ворота.

— И че прям по этой дороге разведка проехала? Утром? Сколько их?

— Человек тридцать, вездеходик набился, как селедки в бочках, я в машинах не разбираюсь, еще несколько следом. И мотоцикл один точно был. Ревел так — кох, кох, кох.

— Оружие, какое, сколько, пулеметы были?

— Да я в оружии тоже не очень, цвет волос видели? Емеля на крыше одной рукой штуку жуткую держал, какую трое затягивали. Еще стволы большие черные и трубы зеленые на плечи и ящики ни пойми с чем.

В воздухе ощутимо завоняло говном, кажется, кто-то из муров был чересчур впечатлительным.

— Чучуй, паскуда, опять обосрался, нет тут стронгов только лажа бабская.

— Бля, прости, Карабас, гадом буду, у меня же эта, болезнь медвежья.

Начальник бултыхнул фляжку, от души приложился, занюхал бородой, — Чингачгук, по дороге что? Следы есть?

— Точно был кто-то, в течение суток. Урал проходил, груженый, протектор ни с чем не спутать. След от Харлея тоже видно. По дороге выше километра полтора притормаживал и там следы этой начинаются.

Карабас рявкнул, — По машинам босяки, вроде не врет эта нечисть, когти рвать надо. Тут где-то элита шныряет, и колонна стронгов с тяжелыми калибрами. Прирезать успеем, руки свяжите от греха. Ментату покажем и этому новенькому Провалу, чтоб его хрен поразил.

Разворачивай на точку связи, по дороге нельзя, стронги примут. На точке заночуем, маляву пустим, вторую фазу отменять надо.

Карабас распахнул дверцу розового салона, приглашающе махнул, — Настоящие джентльмены никогда не оставят девушку в затруднительном положении. Дрег, присмотри, чтобы гостья ни в чем не нуждалась.

— Тихушники, принимайте пополнение, ждут тебя тут друзья, из Тихого.

Сзади пихнули, руки охватила пластиковая стяжка, забросили в салон как мешок с картошкой.

Машина внутри преобразилась, комфортных кожаных сидений не было, выкинули нафиг. Ровная будка, уставленная контейнерами, от которых несло тревогой, опасностью и смертью.

На полу валялась пара рейдеров, связанных и избитых до состояния котлеты. Один без сознания, ноги переломаны, согнуты пополам, кости наружу. Второй, тоже не целый, вяло дернулся, поднял голову, глянул одним заплывшим глазом. Филин, козлиную бородку ни с чем не спутать.

— Вижу, признала крысеныша? Это Филин, ментат из твоего стаба.

— Как ни признать, эта скотина мне семь споранов торчит.

Филин шевельнул разбитыми губами, — Фесть, фука.