Повелитель Рун. Том 4

Глава 19

— Пообещать-то я пообещал, да вот только как мне это обещание выполнить? — Дорен растерянно смотрел в «небо», лежа на траве под своим любимым деревом на скрытой поляне. Его мысли снова завертелись вокруг щекотливой ситуации, в которой он оказался.

— Ладно, злой король мне вряд ли чем-то сможет угрожать, не в его это интересах, но если разыграть карты неправильно — это может сильно осложнить наши взаимоотношения. Итак, что мы имеем?

Еще раз тщательно обдумав всю имевшуюся у него по этому поводу информацию, парень пришел к неутешительным выводам.

— План то я предложил, да вот только и сам не слишком уверен в том, что справлюсь, — юноша негромко пробормотал, рассуждая вслух. — Что же там за дрянь у неё сидит?

Дорен понимал, что личный план Хины вырваться из-под властной пяты древних семей изначально был мертворожденным. Впрочем, в его предложении было не меньше слабых мест. Ведь успех зависел от многих факторов, никак не поддающихся контролю. Во-первых, где гарантия, что после прорыва блондинка сможет справиться с уничтожением части паразита? Да, до этого она планировала уничтожить его целиком, что было гораздо сложнее, но что-то планировать и иметь возможность это что-то осуществить — совершенно разные вещи. Юноша не сомневался в навыках и силе стихийницы, но она могла иметь неверное представление о силе шестой звезды.

«Тем более у неё не будет времени как следует освоиться с новыми возможностями. Все приходится готовить в спешке, а от этого очень легко могут возникнуть ошибки».

Во-вторых, Дорен был не уверен насчет самого себя. Легко сказать: «я справлюсь», но правда была в том, что парень не мог на сто процентов предсказать поведение червя. Даже его немаленький опыт и огромный багаж знаний молчал о природе подобных существ. Нет, если точнее, подобные паразитические сущности встречались ему не так уж и редко, да вот только каждый из них был уникальным и требовал особого подхода. Обманываться крохотным размером паразита было категорически нельзя, он вполне мог оказаться очень даже разумным, но даже если и нет, инстинкты и защитные механизмы инородной твари были неизученными и могли доставить серьезные проблемы в самый ответственный момент.

— Все же не стоит забывать, что я не Фиолетовый, — Дорен тихо вздохнул. — Мои навыки хороши, особенно по меркам этого мира, но не настолько, чтобы я был готов к любой неожиданной ситуации. Сколько же вариантов…

В уме он уже набросал несколько схем, которые собирался использовать. Среди всех возможных решений юноша выбрал то, которое ему показалось самым надежным, хотя самой Хине могло понравиться меньше всего. Речь шла о том, чтобы перехватить контроль над связью паразита с червем-родителем. В сухой выжимке фактов это значило, что Найтинги, или те, кто контролировал Хину от их имени, больше никак не смогут на неё повлиять. С другой стороны, это давало Дорену почти безраздельную власть над женщиной. С его познаниями, используя эту связь, он бы, наверное, смог даже запретить ей причинять себе вред, лишив женщину возможности наложить на себя руки, если бы она нашла его приказы бесчестными.

«Уверен, ей тоже могут прийти в голову подобные мысли. Да и мне самому крайне неприятна мысль о духовном рабстве».

Из-за проклятья на браслете, он в полной мере познал, что такое участь раба. Магическое рабство не имело ничего общего с таковым в государствах смертных. Если у простых людей еще оставались призрачные шансы сбежать и хоть как-то бороться за свою свободу, то у попавших в рабы к опытному магу души шансов не было от слова совсем. Они даже своей смертью распоряжаться не могли. И Дорен никогда не пожелал бы другому такой участи, пусть даже и формально.

«И все же, при всем своем неприятии, я без малейших сомнений согласился на жесткую клятву души. Да, я вроде как уверен, что не переступлю границ, которые сам же для себя и установил, но сам факт…»

Юноша недовольно скривился от собственных мыслей. Он, разумеется, не был способен найти идеального решения всех своих проблем, поэтому часто поступал так, как того требовали обстоятельства, а не его желания.

«Наверное, все-таки первопричина появления других личностей в том, что я хотел сбежать от ответственности. Ведь гораздо проще убедить себя, что за ту жесть, которую я порой творил, в ответе лишь Черный или тот же Фиолетовый. Мда, опять меня на самокопание потянуло…»

Дорен решительно отогнал непрошенные мысли. Риск облажаться с ритуалом по перехвату контроля над червем и без этого был очень высоким, нечего было лишний раз размышлять о бесполезной морали. Да, блондинка будет под его полным контролем, но он же не собирается этим пользоваться? Так в чем проблема?

— Ладно, сейчас на повестке стоит другой вопрос, — юноша встал и решил прогуляться.

Скрытая поляна, пусть и очень медленно, становилась больше. После неоднократного вмешательства в хаотическое нагромождение пространственных узлов белесого тумана, Дорен чувствовал, что магия, скрутившая его тайное убежище потихоньку слабеет. Рано или поздно, свернутое пространство перестанет быть свернутым. Парень не знал, сколько земли было в запасе у его поляны, но опасался, что её стабильность может оказаться под угрозой, когда этот процесс закончится. И перемены могли быть весьма неприятными, начиная от заметного падения концентрации маны в воздухе до погружения поляны в полную темноту.

«К тому же я пока не понимаю границы возможностей моих перчаток. Да и мои ли они на самом деле?»

Дорен неожиданно вспомнил, как мягко и настойчиво шкатулка предлагала ему помощь в высаживании саженца Бога-Охотника на территории поляны.

«Да и Ниито наверняка не зря акцентировал внимание на том, чтобы я в первую очередь соединил деревце со своей душой. Вот и гадай теперь, что ему было известно».

С того последнего раза, когда Дорен пытался посадить саженец, произошло одно важнейшее изменение. Парень научился напрямую трансформировать ману. Да, лишь частично и очень ограниченно, но у него уже появилось подобие божественного восприятия, духовное чувство заметно расширяло его возможности и выгодно отличало от себя прежнего.

«Если и сейчас не получится, тогда даже не знаю, что еще мне останется делать. Ждать, когда действительно стану настоящим всамделишным божеством по всем канонам? Так до этого момента я вполне могу и не дожить».

Прогуливаясь по поляне, Дорен добрался до открытого пятачка земли недалеко от дома, который он выбрал для саженца.

Собравшись с духом, юноша закрыл глаза и потянулся к деревцу в своей душе. Тем не менее, подсказки, оставленные Богом-Охотником, не стали понятнее, и парень все еще не представлял, что конкретно он должен сделать.

«Принять пространство как часть себя, и одновременно себя, как часть пространства… Легче сказать, чем сделать. При этом мне нужен определенный эмоциональный отклик чтобы все получилось».

Он представил нить между саженцем и поляной и попытался наполнить её маной, подкрепляя связь своим духовным чувством. Стараясь использовать эмоции, а не рассудок, он представил деревце уже растущим прямо перед ним. Мана вокруг юноши сжалась, стала пульсировать… и ничего не произошло.

«Какого черта?»

Дорен раздраженно открыл глаза. Очередная неудача озадачила его. Нахмурившись, парень недоуменно почесал затылок. А спустя несколько секунд, он вдруг почувствовал, как шкатулка снова послала ему простую мысль.

«Можешь помочь, значит?»

Юноша задумчиво закусил губу.

«Не хочу». — внезапно решил он для себя.

«Надо разобраться самостоятельно. Вот только что делать? Этот процесс, судя по всему, исключительно интуитивный, но я даже представить не могу, что конкретно от меня требуется. Хорошо, пойдем от противного. Процесс слияния не происходит. Почему саженец не может стать частью поляны? Что он вообще собой представляет?»

В голове было пусто. Богатый опыт, накопленный за долгие года, здесь был совершенно бесполезен. Но вдруг, ни с того ни с сего, у него промелькнула одна необычная мысль.

«А может я вообще все не так делаю? Меня смутил его внешний вид, но разве это дерево — действительно дерево? Там внутри огромный осколок малого мира. Да осколок, да мертвый. Но какая разница? Судя по всему, даже если моя поляна — это тоже крошечный осколок, то как объект, она должна быть на уровень, а то и несколько, ниже, чем саженец. Так правильно ли делать дерево частью поляны? Не равносильно ли это попытке разместить гору на пятачке земли размером в золотой?»

Дорен тут же задумался над новой проблемой.

«Нет. Мысль, что нужно все сделать наоборот, и разместить поляну внутри дерева, тоже неверная. Внутри дерева мертвый мир. Сколько лет нужно, чтобы он восстановился? А если он выпьет всю ману внутри свернутого пространства? Да и слишком сложная эта схема, саженец — часть моей души, а поляна — внутри перчаток».

Он тут же замер, осознав, что, судя по всему, нащупал главную проблему.

«Поляна удерживается силой перчаток. Это что, выходит я пытался разместить внутри артефакта часть своей души? Не удивительно, что у меня ничего не получилось. Но что тогда делать? Бросить все? Но я почти уверен, что Ниито совершенно точно имел ввиду, что деревце нужно посадить на поляне. И сделать это после его слияния с душой. Значит, решение лежит совсем на поверхности… На поверхности… А вдруг я должен и поляну привязать к своей душе?»

Внезапная идея была новой. Он настолько привык к тому, что мог перемещаться на поляну лишь благодаря перчаткам, что даже помыслить не мог, что возможно, теперь для него существует и другой способ.

«В конце концов, я по-прежнему размышляю категориями обычного смертного. Но теперь все изменилось. Я изменился. Если я смог сделать деревце частью души, что мне поляна?»

Преисполненный решимости, Дорен открыл проход, и выбрался наружу.

«Это будет глупая и невероятно нелепая смерть, если я все же ошибаюсь».

Юноша направил нити божественного восприятия к подрагивающему переходу. Пространство скрытой поляны было прямо перед ним, и парень ни секунды не сомневаясь изо всех сил потянулся к этой запутанной аномалии. Очистить мысли. Принять и объединить.

Органы чувств и духовное чутье Дорена сходили с ума. Со стороны могло показаться, что юноша просто заснул в сидячем положении, вокруг юноши даже мана полностью успокоилась. Сердцебиение парня значительно замедлилось, как и дыхание, ставшее настолько медленным и редким, что неопытный наблюдатель решил бы для себя, что его не было вовсе.

Как и в тренировке с восприятием, Дорен перестал чувствовать внешний мир и ощущать течение времени. Подрагивающий переход на поляну исчез, но свернутое пространство не вернулось на прежнее место внутри перчатки.

Юноша висел в воздухе и заторможенно смотрел вниз. Там, под его ногами, кипело и бурлило бесконечное золотое море. Грандиозное, переливающееся всеми цветами радуги небо нависало над головой Дорена, в немом ожидании.

«Это мое воображение? Мой духовный мир?»

Эти мысли были вялыми, и как будто совсем неважными.