Неприкаянный 1

Глава 17. Город грехов. Часть 1.

Трое суток наш изрядно разросшийся и растянувшийся метров на триста караван тащился с черепашьей скоростью по все еще существующим дорогам в северном направлении. Мало того, что в него вошли дюжина повозок, так еще в самом центре, пугая всех и каждого, плелись двести тридцать семь неприкаянных – именно столько артефактных ошейников набралось в моем активе по итогам вдумчивого изучения припасов ловчих. Уж не знаю, как смотрелась армия Наполеона зимой 1812 года при отступлении из Москвы, но наш конвой выглядел далеко не лучшим образом. Еще хоть как-то прилично смотрелись те вернувшиеся, что получились из оборонявшихся в вагенбурге, да мы с эльфийкой и четверкой моих бойцов. Прочих же ловчих мне пришлось изрядно подрать в плане внешнего вида, дабы их одежда и доспехи носили видимые следы борьбы и разрывания голыми руками. Ну а поскольку все они могли быть, либо выкуплены своими, либо уйти с молотка на сторону, тратить на них обнаруженную по домам достойную одежду, мы с Рысью посчитали излишним. Чай на дворе стояло лето.

Да-да-да, я стал советоваться с этой остроухой по всяким мелочам. Мне же все-таки требовалось поддерживать с ней видимость постепенного прихода к партнерским отношениям, дабы куда спокойнее спать по ночам. Пришлось даже выдать ей авансом обещание, что с оплаты за тех, кто придет именно по ее голову, она сможет получать аж 20 процентов. Но сделал я это не просто так, по доброте душевной. Просто ей, наконец, попала в руки отличная пехотная винтовка Мосина, явно пристрелянная уже без штыка, и мне было наглядно продемонстрировано, что такое подавляющее превосходство во всем его проявлении.

Видать, лучшие стрелки ловцов имели возможность отобрать себе наилучшие экземпляры винтовок из многих тысяч, если не десятков тысяч стволов, поскольку со своей «обновой» эта дикая кошка творила истинные чудеса. Не знаю ничего про устройство эльфийского зрения с глазомером, но в импровизированную ростовую мишень она умудрялась раз за разом попадать с дистанции в 1200 шагов, что составляло примерно 600 метров и являлось максимумом ступенчатого прицела самой винтовки. Приподняв же прицельную планку, она раз за разом демонстрировала тот же результат, уже находясь на удалении от мишени в 1600 шагов! С незнакомого ей оружия! С открытого прицела! Патронами, набранными из общей кучи, а не с какой-либо одной партии! Из положения – стоя! В общем, лично я донельзя впечатлился и совсем не малость струхнул. Ведь, чуть привыкнув к бою «плетки», да получив к ней оптический прицел с сошками, она вполне могла снимать кого угодно на удалении в километр, если не больше. И мне ну очень не хотелось становиться этим кем-то. Тут уже никакой защитный медальон не мог бы мне помочь, попросту разрядившись задолго до того, как я имел возможность выйти на расстояние своего прицельного выстрела. Так под тяжестью обстоятельств мне приходилось становиться человечнее хотя бы в отношении тех, кто эти самые обстоятельства держал в своих руках. Потому путь до города прошел в какой-то даже теплой и дружественной обстановке воцарившейся в моем куцем отряде. Рыська, глядя на меня, непрестанно улыбалась, небось, представляя себе, как гоняет меня, словно обреченного зайца, раз за разом отсекая пути спасения очередным метким выстрелом. Я же дарил ей улыбку в ответ просто для того, чтобы она тоже внутренне напрягалась и нервничала, поскольку в мою голову, на удивление, ничего достойного не приходило. Как с ней впоследствии справляться и, при необходимости, расправляться, я пока не понимал. Вот и следовал заветам умного пингвина – махал и улыбался, улыбался и махал.

Ну что можно было сказать про нынешний Кенигсберг. Это была какая-то чистой воды фантасмагория! Смесь технологий XIX века, темного средневековья и постапокалипсиса, как он был показан в том же Fallout. Давно прошли те времена, когда каменные крепостные стены очерчивали границы поселения. Потому, если те старые укрепления и сохранились до нынешних времен, найти их можно было где-то в глубине урбанистической застройки города. Имевшиеся же прежде по его периметру оборонительные валы и равелины, тянувшиеся от одного форта до другого на протяжении свыше полусотни километров, никак не помогали против навала многотысячной волны тех существ, коим не был знаком, ни страх, ни усталость. Именно по этой причине над старыми валами начали воздвигать новые стены. Но что то были за стены! Не камень, не кирпич и не бетон. Ни один из этих материалов не был использован в строительстве новых фортификационных сооружений. Зато древесина и сталь, судя по тому, что я наблюдал перед собой, стали весьма востребованными ресурсами в этом городе. Где-то выросли набитые утрамбованной землей самые натуральные бревенчатые клети, прямо как во времена древней Руси с ее деревянными городами-крепостями. В других местах выстраивались многометровые преграды из склепанных вместе стальных балок и стальных же листов, судя по их внешнему виду, некогда служивших обшивкой и стрингерами пароходов. Видать, конкретно в этом городе на смену судостроению пришла эра судоразборки. Во всяком случае, исходя из размеров наблюдаемого мною издалека южного участка городской стены, только на его сооружение ушло не менее пары десятков крупных судов.

Вполне естественно, ни в грош не ставя добропорядочность местного общества, я, прежде всего, озаботился проведением разведки, до того как тащить в Кенигсберг все обретенное богатство. И то, скорее всего, последнее следовало делать по частям, дабы не привлекать к своей персоне излишнее внимание. Регин, конечно, как всякий нормальный капиталист, обязан был всячески хаять своих прямых конкурентов, характеризуя тех законченными жуликами. Однако я прекрасно понимал, что это был элемент обычной борьбы за место под солнцем. Но точно так же я прекрасно понимал, что хоть какая-то доля правды в его словах, несомненно, присутствовала, судя по тому, что мне удалось почерпнуть из общения, как с эльфами, так и с орками. А этого уже было достаточно, чтобы максимально возможно озаботиться собственной безопасностью внутри городских стен, где властвовал закон местных лордов или кем они там себя считали.

- Новенький? Покупать или продавать? - именно таким, явно привычным, вопросом меня встретили на воротах, предварительно просканировав каким-то очередным непонятным артефатом. Из того, что мне уже было известно, город явно насчитывал не менее пары сотен тысяч жителей, которым ежедневно требовалось что-то кушать. Потому сельская жизнь в его окрестностях самым натуральным образом кипела. Мы, например, на своем пути не единожды проходили мимо обнесенных частоколом хуторов или крохотных деревенек, вокруг которых все поля полнились зреющим урожаем, по большей части пшеницей и картофелем. Отсюда и наличие открытых врат, причем далеко не одних, через которые туда-сюда сновали сотни человек и представителей прочих рас. Пастораль, мать ее растак! И лишь нависающие над головой заметно тронутые ржавчиной клепанные стальные стены откровенно стимпанковского вида, да вооруженные до зубов многочисленные привратники, давали гостю города понять, что даже здесь существует немалая внешняя угроза.

- Новенький. И то и другое, - пожав плечами и окинув взглядом десяток приведенных с собой «обезвреженных» неприкаянных, еще из числа тех, старых, солдат, не стал скрывать я собственных мирных намерений. Собственно, ради чего еще, кроме разве что получения тут вида на ПМЖ, можно было наведаться в крупнейший центр цивилизации окрестных земель?

- Тогда сейчас оставляете товар в той клетке и после проходите вон в то здание. Кабинет номер три. Там все дальше объяснят. Следующий! - раздав ЦУ[10] для новичков и потеряв ко мне всякий интерес, махнул стражник рукой стоявшему за мной мужику.

На удивление, местная таможня функционировала вполне себе достойно с точки зрения творимой бюрократии. Поскольку я не принадлежал к числу подданных Кенигсберга, с меня тут же, не сходя с места, содрали целых двадцать марок серебром за вход в город, выдав взамен действительный в течение аж целого месяца медальон гостя города. Причем, даже не какой-нибудь магический, а простой пронумерованный стальной кружок, на котором прямо при мне выбили выколотками дату его выдачи. Заодно тут же посоветовали купить за не сильно великие деньги две тоненькие книжицы – свод правил поведения внутри города и перечень таможенных тарифов. Это в замок гномов я мог спокойно проводить и проносить всех и всё что угодно, по причине его скромных размеров и невозможности чего-либо сокрыть. Здесь же главы города заботились, как о сохранении внутри его стен относительного порядка, так и о пополнении городской казны. Потому при «импорте» неприкаянных с меня потребовали уплатить 50 пфенингов за голову, тогда как каждый вернувшийся обошелся бы мне уже в 10 марок, то есть в двадцать раз дороже. Именно во столько была оценена местными бюрократами бессмертная человеческая, и не только человеческая, душа. Причем за «экспорт» этих же товаров ценник таможенных пошлин возрастал вдвое! То есть отток новых кадров не сильно приветствовался городскими властями, хоть и не запрещался.

Тем временем, закончив с личным оформлением и растаможкой первой партии почти живого товара, я направил свои стопы в указанном мне направлении. Ошейники ошейниками, но вот разгуливать с потенциально опасными тварями на поводке, в пределах города было категорически запрещено. Потому дальнейший путь мне пришлось проделать в компании неразговорчивого «водителя кобылы», который занимался перевозкой только и исключительно неприкаянных, о чем можно было судить по конструкции его телеги, как две капли воды, похожей на таковые же клетки с колесами, что имелись у ловчих. Заставив меня перегнать мое же имущество из привратной стационарной клетки в свою передвижную тюрьму и, содрав за транспортные услуги аж 10 марок, он уже спустя полчаса неспешного передвижения остановился перед натуральным замком.

Как выяснилось, именно на территории бывшей крепости Фридрихсбург, окруженной со всех сторон водой, располагался местный аукционный дом по торговле живым товаром. И только на его территории дозволялось хранить неприкаянных, приведенных, как для реализации, так и для вселения душ. Что было очень даже разумным шагом, учитывая, сколь сильную угрозу городу несли бы жаждущие получить себе души существа, вырвись они на свободу. А тут только и требовалось, что вовремя поднять перекинутый через весьма широкий и глубокий ров мост, дабы уже никто никуда не мог прорваться. Максимум, владельцы неприкаянных лишились бы своих денег вместе с захлебнувшимся «товаром».

Явились сюда мы в районе полудня, отчего угодили в натуральный водоворот деловой суеты. Многочисленные маклеры и брокеры тут и там устраивали натуральный птичий базар, заранее договариваясь о выкупе, либо же продаже, как неприкаянных, так и вернувшихся, не говоря уже о смертниках. Ко мне было тоже поспешили многие индивиды с неимоверно алчными взглядами, но разглядев печальные кондиции «улова» и проступающие на их шеях магические метки привязки к хозяину, заметно поумерили свой пыл. Облапошить меня на чем-либо им уже не светило, а заработать на столь малой партии откровенных доходяг виделось невозможным. В Кенигсберге, как и в Новогеоргиевске, доля посредника никак не могла превышать пятой части от суммы сделки, отчего большим акулам данного бизнеса я резко стал не интересен.