Свободу демонам! Том 1 и 2

* * *

Лифт опять не работал, а какой-то урод опять разбил все лампы. Поймаю, надаю по жопе.

— Алексей Сергеевич!

Я обернулся и посветил фонариком на телефоне. По лестнице поднимался тот браток, что стучался сегодня в раздевалку.

— Ты очень огорчил Ивана Александровича, — сказал он угрожающим голосом. — Он пообещал друзьям, что победит негр, и все поставили на него. А ты… Так нельзя. Мы же предупреждали.

— Слышь, мужик, — ответил я. — Ты нарвался.

Он поднял правую руку. Раздался странный металлический лязг. Меня сильно ударило в грудь. Что-то горячее полилось по коже. А как же холодно в подъезде.

Я сделал шаг к нему, но потерял равновесие и упал на грязные ступеньки. Боли не было.

Вот и всё.

Зато я не сдался и не слил бой. Как и обещал тогда Юле.

Ушёл непобеждённым.

Я закрыл глаза.

Не знаю, сколько я так лежал. Это тот самый свет в конце туннеля? Нет, это лампа, бьющая с потолка. Но ведь в подъезде было темно.

— Алекс, очнись! — раздался знакомый голос.

Голова болела, как с похмелья. И рёбра. Это из-за того, что упал на ступеньки. Но я не на ступеньках.

— Алекс, ну, пожалуйста! Не умирай!

Сильно пахло ржавчиной. Это больница? Значит, я жив. Найду ублюдка, вырву ноги из жопы. Я открыл глаза и проморгался. Где я? Странная больница. Или нет мест, и меня положили в коридоре?

— Ты жив, — какая-то девушка всхлипнула. — Я уже думала, что всё.

Я ощупал свою грудь. На мне странная и немного скользкая футболка с какими-то треугольниками и непонятными надписями. Но раны нет.

Мне это приснилось? Я, наверное, забухал после боя. Нет, я всегда отправляюсь домой спать, а праздную потом. Тут что-то другое.

Я посмотрел на девушку, что была рядом, и от неожиданности чуть не вскрикнул. Это она!

— Юля? — я отполз от неё и вскочил на ноги.

Заныли рёбра и затылок, будто кто-то меня бил по ним ногами. А то и битой.

Но это неважно. Откуда она здесь?

Я же был на её похоронах!

— Как ты меня назвал? — спросила она, с недоумением глядя на меня.

Это моя сестра. Как? И где мы? Я оглядел комнату. Грязные зелёные стены, стальная дверь, которая сдвигалась в сторону, и заляпанные зеркала. Рядом с нами стояли ржавые лавки. Под ногами жёлоб, по которому бежала грязная вонючая вода.

Как в фильмах ужасов про маньяков, что пытают людей.

Где я?

— Алекс, — сказала Юля. — Что с тобой? А, я поняла! У тебя эта, как она называется?

— Амнезия? — предположил я.

— Да!

Я на ватных ногах отошёл и посмотрел в зеркало. Это я. Вот только моложе лет на семь-восемь, другая причёска, волосы светлее.

И мышц почти нету. Я дрыщ, каким был в первых боях. Но как?

Я понял. Я умер и попал в ад. Тогда почему здесь Юля? Уж кто-кто, а она единственный человек, который сто процентов не заслуживал ада.

Или это другое место? Где я нахожусь?

Этого просто не может быть.

— Алекс, — она подошла ближе. — Я рядом, всё хорошо.

— Но ты же… умерла.

— Опять твои шуточки, — Юля отмахнулась. — Фаулер послал своих головорезов с тобой разобраться, но ты почти отбился.

Я посмотрел на кулаки. Костяшки ныли, я кого-то крепко колотил совсем недавно.

— Но потом тебя ударили по голове и… как ты вообще это пережил? — она наклонила мою голову и раздвинула волосы. — Тебя ударили битой. Думала, тебе вообще конец. Но нет, ты же сам говорил, у тебя голова чугунная. Да, даже царапинки не осталось.

Она меня обняла. Она жива. Её одежда немного похожа на учебную форму, но я чувствовал запах её любимых духов.

Юля рядом. Это точно не ад. Рай? Да я же не верю во всё это!

— Юля, я не понимаю.

— Я Лия, — сказала она. — Почему ты меня так зовёшь?

— Но ведь… я не знаю.

Где же я оказался? На этот вопрос всё ещё не было ответа. Или я всегда здесь был, а та, прошлая жизнь, была моим сном, пока я валялся в отключке?

Как я вообще пережил удар битой по башке?

— Давай сначала, — попросил я, потерев виски. — Я ничего не пони… не помню.

— Ты участвовал в турнире, — сказала Юля… Лия. — Забыл?

— Да.

— Мы хотели устроить тебя в Райбат, но на это надо много денег. А ты же хорошо дерёшься.

Не знаю, что такое Райбат, но нужны деньги. Это понятно, деньги всегда нужны. А драться я умел.

Это другое место, но почти прежний я. Я, который зарабатывал боями. И моя сестра, которая меня поддерживала… пока была жива.

— Перед полуфиналом к тебе подошёл Фаулер, начал требовать, чтобы ты слил бой.

— И я отказался, — сказал я.

Лия молча вытянула кулак. Я легонько стукнул по нему своим. Наш старый жест.

— Ты же никогда не сдаёшься, — произнесла она с довольной улыбкой.

Ведь я же обещал.

Лишь бы это не были предсмертные галлюцинации, пока я умирал в подъезде. Слишком много сходств. Я отказался слить бой, и бандит отправил своих разобраться со мной. Как тот мудила, что меня пристрелил.

— И я победил? — спросил я на всякий случай.

— Да. Ты в финале. Но тебе сильно досталось. Тебе надо к доктору. Что ты вообще помнишь?

Я помотал головой. Она болела, но уже не так сильно. Будто и не били битой.

— Почти ничего. Только что ты моя сестра.

— Ну хоть что-то. Но тебя же не выпустят. Что нам делать?

Металлическая дверь с душераздирающим скрипом отъехала в сторону. Внутрь вошёл здоровенный мужик в странной броне с мощными рифлёными наплечниками и в глухом шлеме со светящимися красными стёклышками на месте глаз. На груди была эмблема с красным треугольником.

Это ещё что за хрен?

— Пора, — сказал он через динамики шлема. Голос сильно искажался.

— Мой брат не может участвовать! — воскликнула Лия. — У него амнезия и…

— Финал, — мужик в броне явно недоволен. — Если не будет участвовать, то…

Он достал из кобуры массивный пистолет и передёрнул затвор. Что? Они меня убьют только из-за отказа драться? Да что с ними?

Ствол пистолета настолько огромный, что туда без проблем влезет большой палец. Такая пуля разнесёт мою башку на мелкие кусочки.

Кажется, выбора нет.

— Я буду драться, — сказал я.

Ладно, если дрыщеватый я смог добраться до финала, то с моим опытом я смогу победить. Я справлюсь.

Всё-таки драться проще, чем пытаться разобраться, где я оказался и почему. Буду думать потом.

— Правильный выбор, — мужик убрал пистолет. — А то господин Квинт мог расстроиться.

Можно выдохнуть. А то неприятно, когда на тебя наставляют оружие. Особенно когда ты уже получил пулю сегодня.