Этот мир не выдержит меня. Том 1

Глава 19

— Я с ними не заодно, — прошептал Фольки, повернувшись ко мне. — Я нас в засаду не вёл — не верь им! Пока наш уговор в силе, я ни словом, ни делом тебе вредить не стану! Мы, северяне, уговор крепко чтим...

— Знаю, — почти не открывая рта ответил я. — Не думай об этом, лучше попробуй как-нибудь отбрехаться от своих дружков...

Подозревать Фольки в том, что он намеренно привёл нас сюда, мог только полный дурак. Чтобы провернуть такую операцию, северянин должен был обладать, с одной стороны, невероятными умственными способностями, позволяющими просчитать и предусмотреть тысячи случайностей, а с другой — быть законченными кретином. Потому что только кретин станет стрелять из пушки по воробьям, растрачивая свои возможности на подобную ерунду.

И если с кретинизмом у Фольки всё было в полном порядке, то вот гениальностью природа его всё-таки обделила.

— Ты чего там шепчешь-то, брат? — спросил усатый бандит, который первым узнал моего спутника. — Ингвар был на тебя дюже зол, но такая добыча наверняка заставит его подобреть! Девка хороша, да и лошадка нам лишней не будет! После предательства Ворона дела-то у нас, сам знаешь, идут не очень... Ладно, давай выпьем — расскажешь, что с тобой случилось, и про наше житие-бытие потолкуем...

— Не могу, Брон, — ответил северянин. — Хочу, но не могу.

Ситуация сложилась непростая. Бандиты, опознав Фольки, хоть и расслабились, но оружия из рук не выпускали — если нападём, то им понадобиться всего пара мгновений, чтобы вступить в схватку.

Наибольшую опасность представляли бойцы с копьями и арбалетчики. Первые, фактически, уже готовы к бою, а вторым останется только направить самострелы в нужную сторону и нажать на спусковую скобу. Лучникам же на коротке стрелять было не так удобно: пока вытянешь стрелу из колчана, пока натянешь тетиву, пока хоть как-то прицелишься... Учитывая, что нас разделяло всего несколько метров, им вряд ли удастся произвести все эти манипуляции и не умереть в процессе.

— Почему не можешь, Фольки? — удивился мужичок, названный Броном. — Что за дела-то?

И у него, и у пузатого «крестьянина», который продолжал держать в объятьях вырывавшуюся Риту, не было видно никакого оружия. Вряд ли оба страдали тяжёлой формой хоплофобии, поэтому, скорее всего, их игрушки просто отдыхали до поры до времени в якобы сломанной телеге. И для того чтобы эти игрушки достать, ребятам понадобится какое-то время — следовательно, из всей компашки наименьшую опасность представляли именно они.

— Ты чего молчишь-то, брат? — спросил Брон. — Почему выпить со мной не хочешь? Неужто правду про тебя Ингвар думал, что ты к Ворону переметнулся?

— Нет! — возмутился Фольки. — Меня схватили его люди, но до самого Ворона довести не смогли...

— Почему? Впрочем, не отвечай! Бросай поводья, хватай кружку и за бражкой всё обстоятельно расскажешь!

— Да не могу я, Брон, — расстроенно сообщил северянин. — Не могу! И повозку эту, и кобылу, и девку тебе отпустить придётся...

— Чего???

Бандиты, услышав слова Фольки, громогласно расхохотались.

— Почему это я должен отказаться от добычи? — спросил Брон, когда смех затих.

— Потому что я нанялся на службу и взял плату за целую седмицу...

— А мне-то что с того?

— Уговор у меня... Не могу я тебе ни девку, ни телегу с лошадью отдать...

— Я ничего не понимаю, — сообщил Брон.

С ним было трудно не согласиться. Фольки, из которого обычно слова лились сплошным потоком, вдруг утратил всю свою разговорчивость. С балаболами всегда так: когда не надо, они трещат без умолку, а когда надо — двух слов связать не могут.

— Охраняю я их, понимаешь? — недовольно пробурчал северянин. — За плату. Слово я дал, и уговор заключил... Долг у меня, понимаешь? Нельзя уговор нарушать — предки не простят. Поэтому не могу я тебе ничего отдать...

Фольки всё делал неправильно. Говорил не то, вёл себя не так... Нужно было давить на алчность, врать, изворачиваться и сулить больший барыш взамен упущенного, а он зачем-то пытался воззвать к порядочности. Слово и долг для подобных людей пустой звук — это было написано на бандитских рожах аршинными буквами. Удивительно, что северянин, проживший с ними бок о бок не один день, не понимал таких элементарных вещей.

Жаль, я не мог сам вести диалог — юный Феликс Обрин был совсем не той фигурой, с которой стали бы считаться прожжённые головорезы. Это Фольки видел меня в деле, а они пока что пребывали в блаженном неведении.

— Тебе и не надо мне ничего отдавать, — оскалился Брон. — Я сам возьму. С девкой сегодня Ингвар развлекаться будет, завтра я, потом она парней порадует, пока не сдохнет... Лошадь и повозка нам тоже пригодятся, как и скарб ваш... А ты уж сам решай, с кем ты: с братьями своими или с теми, кто тебе монеты платит...

— Не кончится это добром, Брон.

— Ты мне угрожаешь, что ли? — губы бандита растянулись в ехидной усмешке. — Думаешь, тебе по силам нас всех уделать?

— Мне — нет...

— Тогда на кого ты надеешься-то? На девку, что ли? Или на пацана? Или здесь ещё кто-то есть?

Разбойники сперва заржали, но последние слова Брона заставили их напрячься. Они стали куда активнее смотреть по сторонам, выискивая спрятавшегося противника. Фольки настолько «мастерски» вёл переговоры, что едва не лишил нас козыря в виде сидевшего в засаде Марка — благо тот не стал дёргаться и не выдал своего местоположения.

— Кто тебя нанял-то? — спросил Брон, пристально глядя на Фольки.

Интуиция буквально вопила, что северянин, в котором удивительным образом сочетались хитрость и простота, сейчас укажет на меня, как на своего нанимателя. А это сразу привлечёт к моей скромной персоне избыточное внимание — откуда у простого пацана деньги? Или он не так уж и прост? После таких вопросов меня перестанут недооценивать, и о факторе неожиданности можно будет забыть.

В общем, пора менять гения-переговорщика, пока он не разбазарил все наши преимущества.

— Колдун его нанял, — я осторожно вышел вперёд. — Колдун-отшельник, который возле «Наречья» живёт...

Стянув с головы «бандану», я прижал её к груди, приподнял плечи и слегка склонился — поза и поведение максимально неуверенного в себе человека. Именно таким должен быть испуганный подросток и именно такого от меня ждали бандиты.

— А тебя-то кто спрашивал? — рявкнул Брон, а затем задумчиво добавил: — Но про колдуна-отшельника я слышал...

Последний шанс избежать схватки — это убедить разбойников, что негативные последствия с лихвой перекроют возможный прибыток. Думаю, грозный волшебник подойдёт в качестве пугала лучше всего.

— Колдун далеко, — сказал один из арбалетчиков.

— А Ингвар близко, — добавил другой.

— И он не простит, если мы упустим такую добычу, — закончил Брон.

Не будь остатки некогда большой банды в столь плачевном положении, они наверняка предпочли бы не связываться с магом. Но теперь терять им уже нечего... Что же, без драки, похоже, не обойтись. И раз так, то надо потратить последние мгновения перед боем с максимальной пользой: занять выгодную позицию и отвлечь на себя внимание, чтобы Марка не заметили раньше времени.

— Дяденьки, вы только меня не убивайте! — я сделал несколько мелких, семенящих шажков.

— Ты сам-то кто? — Брон посмотрел на меня с презрением.

— Филька я. Не убивайте!

Ещё полдесятка шажков.

— А что с тобой ещё делать? — хохотнул один из бандитов. — От девки польза будет, а ты для таких дел не годишься. Хотя...

Все снова загоготали, а я сместился чуть-чуть в сторону. Теперь между мной и основной частью шайки находилась «поломанная» телега и Брон с его пузатым товарищем. Прямо напротив — парочка с копьями.

— Я очень полезный! Я всё могу! Чистить, мыть, убирать... Даже готовить могу! У меня и топор есть... Глядите!

Этот жалкий лепет полностью соответствовал тому образу, который я сознательно выбрал. Молодой трусливый парнишка хочет выжить любой ценой и поэтому пытается всеми способами доказать свою полезность — ничего угрожающего и ничего необычного.

Не самая приятная маска, но что поделать? Трусов не боятся и куда охотнее подпускают на расстояние удара, чем дерзких смельчаков, которых стараются отстреливать ещё на подходе.

— Да, топор — загляденье... — хмыкнул Брон. — Бросай-ка его сюда, мне под ноги.

Он явно не считал такое оружие достойным внимания и вряд ли всерьёз его опасался. Мне это было только на руку. Вытянув «дрожащими» пальцами топор из петли на поясе, я нарочито неловко бросил его вперёд.

Пролетев примерно половину разделявшего нас с Броном расстояния, топорище упало вниз, а рукоять встала торчком над землёй — так мне будет удобнее браться за неё, когда настанет момент.

— Я сказал, под ноги бросай, — осклабился бандит. — А ты куда бросил, недоумок? Или у тебя ручки такие же слабые как у девки? Может, тебя и пользовать надо так же как девок, а?

Шуточка с гомосексуальным подтекстом в очередной раз вызвала бурю восторгов. Я же сделал ещё шаг вперёд — всё, отсюда можно будет работать с максимальной эффективностью.

Тема однополой любви всерьёз взволновала разбойников. В мой адрес посыпались глумливые насмешки разной степени похабности: кто-то с гоготом грозился «проткнуть копьём», другие требовали «отполировать меч», но меня всё это мало волновало. Пусть порадуются напоследок.

Я ещё раз осмотрелся, прикидывая оптимальную траекторию движения. В голове сам собой складывался рисунок предстоящего боя: шаги и прыжки, удары и тычки, уклонения и отскоки — кусочек за кусочком, как пазл.

Дело за малым — нужно распределить цели, «качнуть башку», как говорил инструктор по рукопашному бою в Управлении, и можно начинать.

«Качнуть башку» — означало подготовить психику к предстоящей схватке. В плотном рукопашном контакте с превосходящим числом противником навыки и умения переставали играть решающую роль. Не получится накачать мышцы и отточить своё мастерство так, чтобы превзойти сразу тринадцать человек — этому помешает банальная физиология. А вот внутри головы подобных ограничений нет: тощий хиляк может обладать такой силой духа, что позавидует и сотня здоровых мужиков.

Холодная ярость, которая оставляет разум свободным и наполняет мышцы упругой энергией; кровавая пелена, которая застилает глаза, но позволяет игнорировать боль; невыносимая жестокость, которая лишает жалости и до поноса пугает всех окружающих — всё это лишь способы использования той самой «ментальной» силы...

«Методика, проверенная временем, — любил повторять инструктор. — Берсерки не дадут соврать».

— Не надо, дяденьки, прошу! — я рухнул на одно колено, чтобы, когда потребуется, быстро извлечь нож из перевязи на лодыжке. — Не надо в меня копьями тыкать! Копья — это страшная штука, я их жутко боюсь! Будь у меня копьё, я бы от него сразу избавился!

Я говорил очень громко и уже переигрывал. Предвкушение схватки, пламенем растекавшееся по венам, добавляло в голос оттенок злой радости, а появившийся кураж мешал достоверно изображать трусливого пацана.

Плевать. Это неизбежно, ведь я сам разгонял своё сознание и свою жажду битвы. Надеюсь только, что Марк услышал и понял, кто станет моей первой жертвой.