Мир и нир

- Вот об этом я и хотел сказать! – бросил он, уходя от меня к окну, чтоб разница в росте не лупила по глазам. – Знаю, что сын мерзавца, захватив Кирах, настаивал на том же: отдай глейство, не то убью заложников.

- Именно!

- Но так не должно быть. Я сегодня же подпишу закон, признающий незаконными любые сделки, совершённые под угрозой.

- Мудрое решение, государь. Смею напомнить об уложении короля Караха. Ты же знаешь. Законы, ущемляющие чьи-то права, не имеют обратной силы. Вы давали клятву хранить созданное Карахом. Клятву перед Моуи. Значит, на Номинорр новый закон не распространяется. Так вы примите присягу нового маркглея?

- Мне нужно посоветоваться, - пропыхтел тот после минутной паузы.

- Даже так? Давай советоваться со мной. Допустим, я перепишу Кирах, например, на старшего сына. И уже не буду связан с тобой вассальной клятвой глея Кираха. А новую ты не принял. Мне останется объявить о выходе из Мульда? Да здравствует независимое королевство «Гошляндия»!

Глаза Маерра вспыхнули злобой. Таким своего протеже я ни разу не видел.

- Вот ты и проболтался, Гош! На трон метишь?!

- Нет. Я хочу жить тихо, гнать нир, плавить стекло. С державными делами ты уж сам разберись. Второй и последний раз спрашиваю: примешь клятву маркглея? Или мне принести её соседнему королю? Тогда за текущий год налоги платить не надо…

- Даже не думай! С Кираха и с Номинорра… Это же где-то пятая часть всех поступлений в казну!

- Развернусь в Номинорре, будет и четверть. Отдавать налоги тебе? Или нет?

- Да! Будь ты проклят – да!!!

Я преклонил колено и прочёл стандартный текст. Мол, готов порваться на благо короля как грелка в зубах Тузика. Вместо пышных ритуалов и похлопывания мечом по плечу, как в фильмах Земли про средневековье, Маерр сделал по-местному. То есть возложил длань мне на макушку. Обещал, что будет меня защищать, а если нагружать – то не чрезмерно. Моуи свидетель. Аминь. Ну, хоть так. Моё герцогство узаконено.

На сём аудиенция и закончилась. Провожая меня, будущий женишок заложил, что Айюрр, когда принёс подобную клятву как брент, просил короля разобраться с захватом Номинорра, обещал щедрый взнос в казну… Наш великий кормчий колебался до последнего. Ну а коль сегодня мы обменялись клятвами, уже никак. Айюрр теперь в пролёте с надеждами на возврат глейства. Единственно, по новому закону, который отец подпишет, я не могу приехать к клыкастой скотиняке домой и отобрать у него последнее брентство, снова пустив по миру. А стоило бы. Из вредности. Хай не лезет.

В общем, жизнь налаживалась. Заработали оба торговых пути из Мармерриха – через Кирах и через Номинорр. В моей нынешней столице появился первый нир местной перегонки. Маме удалось вырастить новую грибковую культуру взамен погибшей на пожаре дрожжевого заводика.

Сыновья росли, и Мюи кидала намёки – не пора ли третьего?

Всё хорошо. Почти. Кроме одного.

Наевшийся несколько раз до отвала Биб стал силён и туп. Короткая война в Кирахе и захват западных земель дали ему достаточно пищи. До безобразия теперь похож на дикого верью, одолженного Веруном для освобождения замка.

Вместо услужливого компаньона во мне засело свирепое и трудноуправляемое существо. Разница с тем монстром только одна – Биб абсолютно безопасен для меня. Но на разведку теперь не послать. Оторвавшись от плотного контроля, он норовит питаться «подножным кормом». То есть встреченными людьми. И стирать память ему не доверить: вместе с памятью вытянет и душу.

Говорит примитивно, чаще – односложно. О себе только в третьем лице: Биб может, Биб знает. Биб больше не будет…

С каждым днём крепла уверенность: при очередной выходке верну товар продавцу. То есть попрошу Веруна достать Биба из моей ладони и отпустить в рощу. Наверно, такое возможно.

Но каждый раз, собравшись в рощу, останавливаюсь. Не только из-за потери возможностей. Хотя одно только ночное зрение без батареек дорогого стоило. Скорее – воспоминания. Биб столько раз меня выручал! Порой мучительно для себя, когда сталкивались с подонками, увешанными амулетами.

Бывает, хозяева собаки, когда пёс сильно вырастет, как мой Бобик, например, больше не могут терпеть его в доме, выгоняют во двор, садят на цепь у будки… Он скулит, не понимает – за что? Если отправить Биба охранять рощу, получится та же будка, та же цепь. Та же неблагодарность!

В конце февраля, навещая Кирах, я прошёл около колодца Подгруна, откуда последний раз ходил в Россию. Уже здорово потеплело, светило солнце. Начал сходить снег. Земля готовилась к преображению, когда всё видимое пространство усеивают весенние цветы. Они похожи на российские подснежники, но другие, ярче.

Вход в подземелье на фоне праздника приближающейся весны смотрелся чужеродным чёрным пятном.

- Биб! Как ты думаешь, Подгрун мог, хотя бы случайно, снова открыть лаз в мой прежний мир?

Пауза. Минуты полторы, не меньше. Мыслитель, мать его. Наконец, ответ:

- Подгрун – нет. Биб – да.

- Что за «Биб-да»? Ты в своём уме?

- Биб-да в своём уме. Откроет проход.

- Стабильный?

- Может стабильный.

- Так открывай.

Сказав это, я не предполагал, что последует дальше. Но прямо над проталиной возник сиреневый овал. Оттуда в лицо брызнули жёлтые листья октября и мерзкий, секущий дождь.

Я шагнул из тёплого, практически весеннего Кираха в гриппозную сырость осени. Ветер моментально выдул тепло из расстёгнутого кафтана.

Бобик прыгнул вслед за мной. Зарычал, почуяв незнакомые ему запахи. Коль нет рощи Веруна, нет и запретов на проход животных.

Осмотрелся. Поначалу даже глазам не поверил.

Я – в Дымках!

(Конец второй книги)