Свиток 2. Непобедимый

— Лга’нхи, а что там Тов’хай-то рассказал? — спросил я друга, переходя на деловой тон.

— Ха! — Его рожа расплылась в довольной улыбке. — Передрались они!

— Сильно?

— Тов’хай в полдень уходил, как ты и велел, — они еще дрались.

— А как, строй на строй или вроде как мы, тогда, в кабаке, когда винца лишку выпили? Помнишь?

— Не знаю. — Лицо моего приятеля отобразило искреннее недоумение вопросом, видать, ему и в голову не пришло интересоваться подобными мелочами. — Тов’хай не сказал. Надо его кликнуть, пусть сам скажет. Эй, Вака! — начал он, обращаясь к сеструхе Ласты, видимо, собираясь отправить ее с поручением.

— Погоди, — остановил я и его, и эту Ваку. — Потом позовем. А то Тов’хай голодным останется.

Собственно говоря, Тов’хай столовался у костра молодняка, хотя уже и удостоился права служить со взрослыми. А любой, знакомый с порядками молодой и вечно голодной стаи, без труда угадает о царящих там нравах. Каким бы героем (а он ведь реально герой) Тов’хай нынче ни был, а в кругу друзей клювом не щелкай! Не успел к общему котлу — спи голодный!

Вопрос питания и расквартирования вообще был неоднозначен и плохо продуман. Я поначалу предлагал кормиться из общего котла да у одного костра греться. Ан хренушки. Поначалу все уперлось в то, что даже наших самых больших трофейных котлов не хватало, чтобы наварить еды на все племя разом. (Да и появились-то они у нас совсем недавно, а раньше в самый большой котел — едва ли ведро влезало.) Да и закипали эти котлы слишком долго. Пока шести-семиведерные посудины на костре нагреешь, уже и выспишься, если голодное брюхо спокойному сну не помешает. Опять же, греться всем у одного костра не очень удобно. Так что те большущие котлы мы использовали только в особо торжественных случаях. А обычно две-три семьи лучших приятелей разжигали свой костер и готовили отдельно. Думаю, будь у нас побольше котелков, все бы отдельно готовили. Но пока — увы!

И в этом был свой глубокий смысл! Даже при нашем кочевом образе жизни людям был нужен какой-то интим и уединение, чему коммунальное хозяйство отнюдь не способствовало. (Коммуны и у нас Там недолго продержались.) Потому, лишь только став женатиками, ирокезы резко перестали тусоваться у общего огня и предпочли разбить каждый свой маленький костерок, чей свет очерчивал границы семейной территории. Общее здоровое психологическое состояние племени это обеспечивало. Зато сколько геморра было с распределением харчей! Об этом и вспоминать больно, вместе уже третий месяц, а это по-прежнему моя большая головная боль. Потому, как это обычно и бывает, именно тут и вылезли все противоречия и проблемы сборного племени.

Начать с того, что степняки, лесовики и прибрежные придерживались несколько разных стратегий питания. В том плане, что степняки, никогда зерно не выращивавшие и жившие охотой и продуктами животноводства, абсолютно не умели распределять пищу по дням. Молоко и мясо портятся же. Потому и съесть их надо как можно быстрее да бежать добывать новую еду.

У прибрежников и лесовиков, которые все-таки немного зерна выращивали, с распределением запасов было чуточку полегче, но зерно для них было лишь вспомогательным элементом. А кормились они обычно той же рыбалкой да охотой, с теми же правилами «быстро съесть». Так что и они, в общем-то, предпочитали жить одним днем. Потому как — сегодня чего не съешь, отложишь на завтра, а завтра тебя в море унесет или медведь задерет. И помирать втрое обиднее, сознавая, что недоеденные харчи пропали зря.

Оттого-то, когда я попытался ввести строго научный расчет рационов питания, попал в большой просак. Обычно выдаваемый недельный запас харчей съедался за три-четыре дня, а в остальные дни недели обожравшихся ждало лечебное голодание.

Приморские или тем, кому достались в жены «пиратки», еще худо-бедно могли раздобыть харчей во время долгих морских переходов. Кто рыбку поймает, кто водорослей съедобных наскребет. Ракушки, тритоны, черепахи, змеи, улитки. Приморские знали, как раздобыть еды в море и на берегу. А вот четырем семейкам типа «степняк — лесовичка» приходилось туговато. Степь, она хоть и рядом, но охота требует времени. И леса, чтобы корешков накопать да орехов нарвать, тоже под рукой обычно не оказывалось. Так что ходили вечно голодными.

Я поначалу как-то пытался со всем этим бороться. Помню, предлагал и рационы однодневные выдавать. Ага, ежедневно распределить на полсотни семей кучу харчей. Да еще учитывая, в каких семьях дети имеются, а в каких нет! Часа два на это бы ушло точно. А за эти два часа угрести можно очень далеко.

Пробовал я и убеждать да семинары по правильному планированию бюджета проводить. Без толку! Местные никак не могли взять в толк подобные сложные умопостроения: как разделить выданную пайку на семь частей и слопать каждую в свое время. Тут все проще, есть еда — надо лопать. А завтра… а вот завтра и посмотрим — до него еще дожить надо.

Ну и хуже всего, конечно, было с молодняком, сидевшим у своего отдельного костра. Они, стоило им только получить паек, сжирали его за пару дней, а все остальное время влачили жалкое полуголодное существование на подножном корму. В принципе, это считалось нормой. Молодняк и должен быть голодным — так у них больше стимулов поскорее повзрослеть. Да и шустрота рук и ног при ловле рыбешки или кроликов, а также соображаловка развиваются куда активнее, когда брюхо не отягощено лишней тяжестью.

Потому-то, как я понимаю, сейчас Тов’хаю надо дать возможность урвать свою пайку, а потом уже вызывать на разговор. Потому как своими харчами с ним я тоже делиться не желаю, у меня и так на шее толпа народа сидит. Но мои-то хотя бы каждый день сытые, потому как я за распределением харчей слежу лично и пытаюсь этому Тишку научить, с трудом.

Хотя, надо сказать, в отношении Тов’хая это был отчасти мой косяк. Когда трофейных баб распределяли, этот Тов’хай еще считался по возрасту не вышедшим жениться, потому его к молодняку и отнесли. А буквально спустя пару недель после праздника Весны, на котором он, собственно говоря, вместе с ирокезом обрел и совершеннолетие, было уже поздно. Сообрази я это раньше (баб-то полно оставалось «неохваченных»), был бы парнишка сейчас при своем костре и своих харчах.

А ведь и вдовушку ему свежеобразовавшуюся не сбагришь. Потому как в последней битве баб полегло не меньше, чем мужиков, да и с присоединением людей Кор’тека образовался некоторый дефицит. Что, опять же, не слишком способствует здоровой психологической атмосфере в племени.

Хотя стоп! Чего-то я совсем запутался. Я-то был уверен, что Тов’хай из степняков будет. Однако в ирокезы он попал вместе с пленными пиратками как родственник чьей-то жены. И как это, на фиг, понимать?! Как мальчишка-степняк со шрамированной рожей оказался среди прибрежников с некоторым количеством баб-лесовичек? Ох, чует мое сердце, надо у этого парнишки поподробнее автобиографию выспросить. Как же, оказывается, много я не знаю про своих соплеменников, а ведь наверняка у каждого за спиной столько уже всякого произошло!

А пока пойду к своему костерку, потому как не объедать же семью друга!