Месть колдуна или Приключения медвежатника

Кроме пропавших сапог, было на что подивиться и еще. Казалось, что бедного солдатика использовали в качестве туалета, так от него несло старой мочой. Но тут открестились буквально все.

- Зачем нам обоссывать караульного, когда с середины ночи открыт свободный доступ к уборной? Ничего подобного не происходило, не надо на нас пургу гнать, начальник,мы порядок не нарушаем. А вот то, что солдатик дрыгнулся и расплескал полиэтиленовый пакет с мочой, который находился под шконкой, и который не успели вынести, сугубо его оплошность. Может ему нравится этот запах? Может он им вместо одеколона мажется. Кто вас вертухаев поймет?

Ответ вновь вызвал поголовный смех вол всех камерах, а прапорщик Каширин, окончательно осознал, что этот цирк, проходящий на его глазах, добром точно не кончится. И придется как минимум распрощаться со службой, и намечавшейся неплохой военной пенсией. И осознание этого так сильно ударило по его сознагию, что он схватившись за собственные волосы, взвыл от бессилия, хоть что-то исправить.

В итоге, Рахмаджон был раздет до исподнего и отправлен приводить себя в порядок. Благо, что в туалете караула имелся душ. Вода, конечно была чуть теплая, но уж лучше такая, чем вообще никакой. Ну, а за неимением сапог пришлось использовать разбитые ботинки. А куда денешься из вагона? Не будешь же босиком шлепать.

Пистолет, так и не нашли. Да и по большому счету и так было понятно, что искать его в вагоне не стоит. Не такие уж осужденные дураки, чтобы уходить в тайгу, не имея за душой ничего, и уж тем более ставлять его в камере, подставляя сидельцев. А пистолет, какое-никакое, а оружие. Может, кого и подстрелят. Глядишь, и Гена Баранов тогда выживет.

* * *

Арестантский вагон, подцепил проходящий по дороге пассажирский поезд. Произошло это правда ближе к полудню, но хоть так, а то сколько пришлось бы стоять на перегоне, одному богу известно. А в Студеновке уже был переполох. Поезд-то прошел, а арестантского вагона за ним не оказалось. И запускать встречный тоже было нельзя, да и по большому счету, где его взять тот встречный. Единственная мотодрезина, имеющаяся на разъезде, ходила по узкоколейке, между поселком и лесозаготовками, связаться с отцепленным вагоном, тоже было нечем, вот и решили ожидать следующий состав. Машиниста разумеется, предупредили телеграфом о том, что где-то там на перегоне остался вагон, но на этом и все.

К моменту прибытия вагона на разъезд пришло распоряжение о том, что караулу необходимо совершить плановый обмен осужденными с зоной в Студеновке, прицепить вагон к любому проходящему составу и двигаться дальше. В ответ ушло сообщение о побеге четверых зэка и произведенной ими диверсии. Тут же во встречном сообщении, пришел приказ, оставаться на месте и ждать дальнейших распоряжений. И уже через каких-то два часа бедная деревушка Студеновка, в которой кроме находящегося неподалеку лагеря строгого режима, и самогонщицы бабы Фроси, настаивающей брагу по старинному, как она утверждала еврейскому рецепту, на клюкве с навозом, исключительно для придания нужного градуса, никаких развлечений не имелось, напоминала растревоженный улей.

По деревне шастали задумчивые офицеры и прапорщики, всех мастей, переваривая в своих организмах чудный вкус божественного напитка. В засаде сидели солдатики внутренних войск, ожидая появления беглых зэка, и тоже попивая местный самогон. А баба Фрося, расторговалась до такой степени, что у нее вдруг разом исчезли все запасы браги и самогона. Зато довольная до ушей женщина, сидела за столом, подсчитывала выручку и прикидывала, хватит ли ей этих денег, для покупки кооператива в Краснолесном, для любимой внучки, или все ж таки нужно срочно ставить новую брагу и гнать, по ускоренной технологии, пока солдатики еще здесь.

Впрочем, разборки длились недолго. Вскоре стали ясны все обстоятельства дела, караул, сняли со службы и отправили вертолетом в областной центр, для дальнейшего разбирательства. В вагон назначили новый караул из имеющихся под рукой солдат и офицеров внутренних войск и отправили по маршруту. С помощью кинологов определили место побега, и пустили вслед сбежавшим поисковую группу, впрочем, не особенно надеясь на успех. Времени, все же прошло достаточно много, да и тайга она такая, попробуй, найди там кого. В общем, всё встало на круги своя, и всё кажется, успокоилось.

Единственное, что осталось непонятным, так это появление пятого члена банды, который и организовал этот побег. По всем имеющимся в вагоне документам, делам с отметкой о статьях и сроках, сбежали именно четверо, и ни о каком пятом не было известно практически ничего. И в то же время, оставшиеся в камере осужденные, все как один утверждали, что пятый, причем медвежатник или шнифер по воровской профессии все же был. А кто еще мог открыть запертую снаружи дверь в камеру, или же вскрыть без шума и пыли двери, ведущие в тамбур арестантского вагона, да еще и закрыть их за собой, на замок? К тому же, несмотря на отсутствие, каких либо документов у начальника караула, в первой камере, до сих пор чувствовался аромат дорогого одеколона и табака, которые несмотря на довольно долгое время, так и не выветрились, и стойко держалмсь в помещении. А чуть позже нашелся крохотный окурок Ямайской сигары. Как оказалось зажилинный Анкой, который ни за что не хотел отдавать ее в руки следствия. И лишь после того, как ему предложили пачку «Примы», согласился на обмен.

Очень горевала баба Фрося, особенно после того, как оказалось, что заработанных на продаже самогона денег все-таки недостаточно, а тут еще местный участковый решил выслужиться перед понаехавшим начальством и подсуропил, сдав бабушку со всеми потрохами, изъяв у нее самогонный аппарат, самой последней модели, и вдобавок с новейшим медным змеевиком, привезенным совсем недавно любимым зятем. Баба Фрося в ответ затаила злобу, и поклялась перед образами, ни за что больше не наливать участковому, не на халяву, ни за деньги, пусть хоть подыхает с похмелья, и достав из подпола старую модель аппарата, созданную на основе проверенных чугунов, и вновь принялась за дело.

Наконец все поразъехались кто-куда, и деревня Студеновка, вновь погрузилась в древнюю Сибирскую дрему.