Боги, пиво и дурак. Том 6

Я тихо выругался.

— А раньше ты мне этого не мог сказать? Какой смысл был переться сюда и ноги бить, если все равно ни черта не узнали и действовать придется вслепую?

— Ну почему сразу вслепую, — вкрадчиво проговорил Лёха. — Если у них там есть хоть какой-нибудь труп с глазами, я смогу осмотреться. Только отойди немного в сторонку. И дай мне немного своей крови — ментальное слияние с мертвым животным требует кровавой платы.

Я обрадовался.

— Вот это дело!

Но «дело» наше так и не выгорело. Я дважды резал себе руку чуть ниже локтя, чтобы намазать череп своей родимой кровушкой, но узнал только, что в какой-то из комнат полно пыли и паутины, и что потолки там серые.

В третий раз у Лёхи то ли глаз замылился, то ли прицел сбился. И пока мы ждали, что кто-то с той стороны забора откроет свои мертвые глаза — мышка там, или птичка, — из кустов пустыря вдруг поднялась высокая мужская фигура. И с многозначительным «А-ааааа!» двинулась в нашу сторону.

Только этого не хватало!

— Лёха, прекращай! — испуганно просипел я. — Там чувак из лесу вышел! Давай-ка сделай так, чтобы он снова зашел!

— А-ааа! — обиженно простонал мертвец и снова исчез в кустах.

Пытаться еще раз мы уже не стали — время поджимало. Пришлось завязать порезы портянкой и почти бежать, чтобы поспеть к нужному времени на место встречи возле Дома мужества.

Там я и увидел наших противников. Мастер Леон, чей сынишка когда-то вломился к нам на территорию, ничуть не изменился — он со своими танцорами брезгливо посматривал на нас, поджидая своих подопечных, и явно не был настроен на «дружественный лад». Ассасины тоже держались от всех на расстоянии. Они казались клонированными копиями одного и того же человека — все небольшого роста, легкого телосложения, в черных балахонах и с тряпками на лицах.

Ветродуи отличались от остальных богатым вооружением и светской праздничной одеждой. И каково же было мое удивление, когда среди них я увидел Валеру!

Мой старый приятель здорово подкачался и выглядел теперь куда лучше, чем я запомнил его. Увидев меня, он обрадовался и дернулся было, чтобы подойти поболтать, но окрик магистра остановил его.

Валерка развел руками — мол, увы. Начальство против.

Я с улыбкой кивнул ему в ответ.

— А ты зачем взял мою шляпу! — услышал я за плечом шепелявый голос Бобра.

— Голову во время дневной прогулки напекло. Прости, что без спроса, — отшутился я.

Азра смерил меня строгим взглядом.

— Что за пятно на руке?

— С местным контингентом повздорил, — отмахнулся я.

— Надеюсь, без последствий?

— Да они, когда проспятся, меня даже не вспомнят. Ничего такого.

— Ну, как скажешь, — недоверчиво протянул Азра.

Потом, наконец, нас запустили внутрь.

Признаться, я настолько был погружен в свои мысли, что даже как-то особо не разглядел, как там внутри был украшен хваленый трапезный зал, и насколько диковинные блюда подавали.

Я взял себе мяса, которое стояло прямо передо мной, и немного пива, потому что после всех этих «прогулок» адски хотелось пить. И терпеливо ждал момента, когда, наконец, за окном стемнеет.

Как только на улице начало смеркаться, обратно в гостевой дом отпросилась Майка. Выждав небольшую паузу, я тоже поднялся из-за стола.

— Я, пожалуй, тоже пойду.

— Ты здоров? — спросил меня Азра. — Весь вечер молчишь, да и толком не поел ничего. Все нормально?

— Оставь его, — вступилась за меня Кассандра. — Человек просто волнуется перед завтрашним днем, зачем ты ставишь его в неловкое положение?

Я не стал их разубеждать. И, получив разрешение, по-быстрому смылся с пирушки.

Солнце почти село, и на улице сразу стало свежо.

Глубоко вздохнув всей грудью, я направился по уже знакомому маршруту.

Как же мне лучше забраться к многоликим?

В идеале было бы сделать все без лишнего шума. Быстро и чисто. Нет контракта — нет доказательств. Свой экземпляр я мог в конце концов просто посеять или не взять в поездку. Мало ли что?

Главное — не попасться.

Интересно, насколько велик шанс, что я с ходу найду контракт Ники? Будь я архивариусом, то разделил бы их сначала по видам животных, а потом — по алфавиту. Проще простого.

Осталось только выяснить, где этот архив хранится. Наверняка в центральной башне, но башня-то сама немаленькая.

Чем ближе я подходил к Главному дому многоликих, тем реже мне встречались прохожие. Причем большинство из тех, кого я видел, были явно не из высшей аристократии. Они раскачивались из стороны в сторону, возвращаясь с ярмарки, нестройными голосами напевали себе под нос и еще иногда блевали, стоя на четвереньках в кустах.

У одного такого рыгуна я забрал черно-синий камзол, чтобы не сверкать в ночи белой рубахой, и вручил ему вместо платы ставшую ненужной шляпу.

Прости, Бобер.

Когда я, наконец, добрался до нужного места, стало совсем темно. Только тусклые масляные фонари, расставленные метрах в двадцати друг от друга, слегка освещали путь, поблескивая своей желтизной на гладких булыжниках мостовой.

Свернув с дороги, я просочился в узкую щель между решеткой склада и каменной оградой дома многоликих.

Сразу стало как-то волнительно и холодно внутри.

Потому что облажаться было нельзя. Ладно, когда я только свою голову подставлял.

Но в этот раз все было немного сложнее.

Пробравшись поглубже, я осторожно ухватился за решетку, бряцнув Лёхой по металлу, и приподнялся — ровно настолько, чтобы можно было ухватиться рукой за каменную ограду.

И стоило только мне схватиться за нее и слегка высунуться за периметр, как пасторальная картинка перед глазами резко изменилась.

С обратной стороны ворот несли службу два стражника. Еще по два человека было возле входов во все три строения, вокруг которых всеми цветами радуги сияли нанесенные в три ряда клейма начертаний. С такой иллюминацией на территории по-настоящему темно было только вдоль забора.

И, что самое неприятное для меня — по всему участку бродили крупные черные псы, поблескивая в темноте глазами и принюхиваясь в мою сторону.

— Р-рррр, — предостерегающе оскалил клыки один из них, застыв возле моей стены.

И мне пришлось быстро исчезнуть из зоны видимости.

— И что теперь? — шепотом спросил меня Лёха.

Я улыбнулся недоброй улыбкой.

— А теперь мы сделаем многоходовочку! А ну-ка пошли на пустырь. Надо найти кем-то припрятанный там труп.

Тело мы нашли быстро. Он неплохо сохранился и лишь слегка пованивал. Это я исправил несколькими литрами разномастного бухалова, так что от бедняги теперь разило, как от заправского пьяницы.

Потом я заморочился призывательским делом — все пытался сделать сырое мясо. В итоге получилась упаковка сосисок, которая тут же закукарекала и побежала прочь, но я догнал ее и убил с невозмутимостью охотника. Вспорол ей брюхо и вытащил два десятка вкусных и свежих сосисок, которые распихал в рукава и карманы бедняги.

Прости, мужик. Но тебе уже все равно, а мне очень надо!

Вернувшись на прежнее место к забору, я скомандовал Лёхе:

— Давай, выпускай нашего актера!

Глаза Лёхи засияли синим.

Мертвец, пошатываясь, поднялся из кустов и нетвердой походкой направился к дороге.

— А-ааа! Э-эээ! — донеслось уже совсем рядом.

Я взобрался по сетке и высунулся из-за забора, чтобы видеть, как идут наши дела.

— А-ааа! — простонал мертвец, разя во все стороны алкогольным амбре — и буквально ударился всем прикладом в резные ворота.

Псы с диким лаем бросились вперед.

— В чем дело⁈ — непонимающе крикнул один из вояк.

— Да пьяный какой-то, похоже, адресом ошибся!

— А-ааааа! — угрожающе выдохнул наш покойник, просовывая руки в решетку.

И тут случилось то, на что я рассчитывал.

Псы бросились на нарушителя.

— Назад!!! Назад!!! — принялись пинать своих псов стражники.

Мертвец, схваченный по рукам псами, принялся звучно долбиться головой о решетку ворот.

— Мать вашу, чего стоите⁈ Они же щас сожрут его! — пронесся над территорией клич, и воины бросились к воротам.

Надрывно лающих и что-то жрущих псов принялись растаскивать вручную.

И в этот самый момент я легко перемахнул через стену, пробежал под покровом тьмы вдоль забора и, расчистив себе островок, перемахнул прямо к башне и вжался в стену.

«Я тучка-тучка-тучка, я больше не медведь…» — пропел внутри моей головы внезапно вспомнившийся голосок из мультика.

— Отпускай, — прошептал я Лёхе.

— А-аа… — простонал нам мертвец в последний раз и обмяк.

— Да вы что, совсем ошалели⁈ — сквозь лай и другие крики донесся грозный окрик старшего. — Открывай ворота, говорю! Чего-чего… Сам не видишь? Этот кусок говна, похоже, сдох!..

«И как приятно тучке по небу лететь!» — снова пропел голосок в моей голове, и я «полетел» вдоль стены башни ко входу и юркнул внутрь.

Здесь, за толстыми стенами и дубовыми дверями, уличный шум почти не было слышно. Темная лестница уводила куда-то в глухой мрак.

Прилипнув к стене и придерживаясь за перила одной рукой, я бесшумно заскользил наверх, внимательно озираясь по сторонам.

Но никаких угрожающих начертаний или живых звуков в башне не было. Так что я немного расслабился и через ступеньку понесся на самую верхотуру.

Вся верхняя часть башни казалась одним помещением. Тусклый огонек единственной лампы на столе с трудом освещал лишь крошечный пятачок между двумя высокими стеллажами.

Увидев свет, я сначала осторожно нырнул в тень и прислушался.

Тихо.

Может, эту лампу оставляют здесь специально, на случай если кому-нибудь в темное время суток потребуется подняться наверх? Или просто кто-то вечером забыл ее погасить?

Я приблизился к световому пятну и окинул быстрым взглядом два стеллажа, промеж которых на столе и стояла забытая лампа.

Наугад вытащил какую-то папку — приятную на ощупь, кожаную. Открыл.

С первой страницы на меня смотрел портрет полуящерицы. Содрогнувшись от вида ее оскаленных в улыбке зубов, сунул папку обратно. Потом подошел к другому стеллажу и так же, наобум взял с полки одну из папок.

На этот раз я попал в яблочко. С первой страницы на меня смотрел улыбающийся портрет незнакомой мне кошкодевочки.

— Та-аак, — шепотом сказал я себе, листая страницу за страницей.

Осталось только понять, что за документы хранятся в этих папках, и есть ли среди них тот самый волшебный «контракт».

А потом в тишине вдруг раздался едва различимый звук, похожий на шелест женского платья.

— Вы не это ищете? — раздался знакомый голос.

Обернувшись, я увидел старика-создателя.

Он был все в той же черной мантии, на груди поблескивал орден на золотой цепочке. А в руке он держал свернутую в трубочку бумагу, мерцающую по краям розоватым свечением.

Признаться, я слегка опешил. Откуда он здесь взялся? И, собственно говоря, что теперь делать?..