Боги, пиво и дурак. Том 6

Подобравшись пружиной, я отступил, выпуская из рук мешавшую теперь папку.

Старик приблизился к свету. На его губах блуждала усмешка.

— Вы никогда не задумывались, почему наш орден процветает уже столько лет?

— Потому что садизм неистребим? — ответил я.

— Как же неглубоко вы смотрите, — с насмешливым укором проговорил старик. — Нет, дело не в этом. А в том, что человек несчастен. Всегда. Он живет под пятой богов, которые держат его за раба и делают разменной монетой в своих играх. А чего больше всего на свете желает раб?

— Свободы.

Старик рассмеялся. Смех его был сухой и скрипучий.

— Нет, молодой человек. Раб желает иметь своего собственного раба! Того, кто удовлетворит его потребность в осознании собственной богоподобности. Для этого мы и существуем. Мы даем надежду!

Он взмахнул рукой, и я услышал сначала глухой грохот где-то внизу, от которого вздрогнули стены. А потом — скрежет и лязг. Это окна закрылись с той стороны глухими металлическими ставнями.

— О, вы слышали? Это только что я забрал надежду у вас. Сюда больше никто не войдет и не выйдет, пока не решится ваша судьба. Ведь оказавшись на территории ордена вы нарушили закон, и теперь целиком принадлежите моей воле. Смотрите, как интересно получается. Вы вроде и не зооморф, но тем не менее я могу вас пленить, пытать или даже расчленить — как мне будет угодно. Все, что находится на территории ордена, есть его непреложная собственность. И вы сами отдали себя нам в руки.

— Чтобы меня расчленить, придется очень постараться, — проговорил я, положив руку на меч и готовый выхватить его в любую секунду.

Старик покачал головой.

— Вы так трогательно смотрелись со своей кошкой! Я сразу понял, что вы откликнетесь. Правда, не ожидал, что так скоро. Знаете, люди ведь по большей части очень просты и незамысловаты, — продолжал старик. — Может, поэтому нам и покровительствуют сильные древние боги? Потому что с людьми — такими, как они есть, стало скучно. И если их усовершенствовать и сделать более… интересную модель, именно она заменит этот устаревший и выцветший человеческий род? Впрочем, вы все равно этого не узнаете…

Бросив маленький свиток на стол, он распахнул полы своего плаща, и я увидел на поясе старика старинные серебряные ножны, широкие и короткие.

Я быстрой тенью отскочил назад, выхватив свой клинок.

Он всерьез собирается сражаться со мной на мечах? Старый дед с седой бородой и маниакальными идеями?..

Старик сделал неприметный жест рукой. Тут же раздался громкий протяжный скрип, и один из стеллажей покачнулся и начал крениться.

Я отпрыгнул в сторону, как кошка. Стеллаж рухнул прямо передо мной, с грохотом теряя полки и тяжелые кожаные папки.

Твою мать!

Противник скользнул ко мне. В тусклом отблеске масляной лампы блеснул широкий короткий клинок.

Я увернулся на автомате, попадая ногой в переломанную деревянную решетку стеллажа. Полка с хрустом сломалась, нога поехала на высыпавшихся папках. Едва не заземлившись коленом прямо во всю эту красоту, я отскочил в проход, крепко сжимая меч в руке.

Ну что же, давай! Хотел драки — будет тебе драка!

Направив с помощью инспираторики побольше энергии в ноги, я широченным прыжком бросился на противника, очертания которого терялись в сумраке, и только белое пятно лица выделялось на коричневатом фоне.

Я ударил сверху вниз, наискосок. Старик с неожиданной ловкостью ушел от атаки, а потом ответил резким выпадом, метя мне в живот.

Я нырнул вправо и, примерив конструкт примерно в район лица своего противника, воскликнул:

— Бухалово!..

Чистый спирт плеснул в глаза, и старик вскрикнул, хватаясь рукой за лицо.

В этот раз резкий выпад сделал я. Меч ударился в грудь, будто в камень.

Дзынь!

Из-под плаща выглянул блестящий диск ордена на цепочке.

В первое мгновение я решил, что попал прямо в него. Но свечение ордена буквально на глазах в разы усилилось. И мой противник, перестал стонать, прижимая ладонь к глазам.

Да ладно. Неужели это блюдце — какой-то амулет?..

Старик с завидным проворством бросился от меня к противоположной стене, прошелестев полами длинного одеяния.

Куда он? Зачем?..

— Несчастный глупец, узри величие ордена многоликих! — прохрипел мой противник из-за стеллажей. — Или ты правда думал, что я могу создавать только полукошек для борделей?

Глава 5
Момент истины

После слов старика все вокруг заскрежетало и пришло в движение. В полумраке мне сначала даже показалось, что это у меня голова закружилась, и к горлу подступил комок.

Потом кружение остановилось, и я услышал громкий щелчок.

В темной стене напротив возникли черные аркообразные очертания ниш, закрытых блестящими металлическими заслонками со сложным рисунком начертаний на них.

Раздался скрежет, от которого свело скулы — и заслонки отодвинулись, открывая тускло освещенные помещения, скрывавшиеся за ними.

И то, что находилось внутри этих самых помещений.

Смятые крылья, когтистые лапы, блестящая чешуя…

— Урррр… — донесся до моих ушей странный, клокочущий звук.

И из всех четырех ниш наружу выбрались чудовища, от вида которых я судорожно стиснул рукоять клинка и попятился.

Наверное, этих существ можно было назвать драконами или вивернами. Хотя размером они, к счастью, походили не на тираннозавров, а на крупных пони. Две мощные когтистые лапы, пара кожистых крыльев, чешуйчатое тело с хвостом, как у ящериц.

Вот только вместо звериных морд на меня смотрели детские лица!

— Урррр-лллл! — проклокотала одна из виверн, пригнувшись к полу и по-птичьи склонив голову.

Господи, что это у нее за плечами, рядом с крыльями? Крошечные уродливые ручки?

Я непроизвольно перевел взгляд ниже, на лапы.

И не ошибся. Под брюхом безжизненно болтались две человеческие ноги.

Все внутри меня перевернулось.

Не знаю, почему, но мне вдруг совсем не к месту вспомнился Януш Корчак. В старших классах я по истории писал о нем сообщение. Мужик был педагогом, и во время Великой Отечественной вместо того, чтобы воспользоваться предложением поклонников его таланта и укрыться в убежище, вошел вместе со своими воспитанниками-детьми в газовую камеру, и самого мелкого нес на руках. По пути он рассказывал им сказку.

Я тогда еще с совсем зелеными мозгами был, но история зацепила.

А сейчас я вдруг ее вспомнил.

И понял.

Потому что, глядя на этих ребятишек, изнутри у которых чужой волей проросли чудовища, у меня от жалости затряслись руки. Если бы только я мог им хоть чем-то помочь!

Кем вообще нужно быть, чтобы сотворить такое?

— Даня?.. — подал хриплый голос Лёха. — Ты видишь… то же, что и я вижу?..

— Боюсь, что да, — проговорил я в ответ.

Тут одна виверна, самая крайняя справа, опасливо сделала ко мне шаг и вытянула шею, будто бродячая собака, почуявшая угощение.

И я в ответ протянул пустую руку, ладонью вверх.

Виверна сделала несколько робких шагов ко мне и остановилась.

Я потянулся сильнее вперед и коснулся ее щеки.

Она оказалась нежной на ощупь и теплой.

— Привет, — ласково сказал я. — Тебя как зовут?..

Созданье наклонило голову, вслушиваясь в мой голос, и из груди у нее донесся умиротворенное стрекотание.

Боже, они что, неразумны? Или просто лишены возможности говорить?..

— Служить! — крикнул вдруг старый маг, и из темноты к каждой виверне протянулись красные сияющие нити, как поводки. — Взять!

Те зарычали, оскалили звериные клыки и попятились.

— Взять, я сказал!.. — рявкнул старик, и поводки вспыхнули с двойной силой.

Виверны взвыли и заскулили.

А потом бросились на меня.

Я рванул от них со всех ног. Мое сознание не справлялось с задачей осознанно следить за четырьмя противниками сразу, поэтому я доверился инстинктам. Прыжок назад, влево, вправо!

Я крутился, как уж на сковородке, носился промеж стеллажей и только изредка хватался за меч, чтобы ударить им плашмя по груди или спине кого-нибудь особенно прыткого.

А старый ублюдок хохотал!

— Даня, ты так долго не продержишься! Сражайся, или они тебя сожрут! — крикнул в конце концов Лёха.

Но я не мог.

Я видел их глаза, и у меня просто рука не поднималась бить на поражение.

Я слишком привык видеть в зооморфах не животных, а людей. И просто не мог по-другому.

Но кое в чем Лёха был прав — в таком темпе мне долго не продержаться. И колечко Фортуны в эдакой беготне из кармана не вытащишь и не наденешь.

Ну что ж, сам влез в эту кашу — самому из нее и выруливать! А там как карта ляжет, что уж теперь.

И вместо того, чтобы уклоняться от атак и убегать, я развернулся и побежал прямо на виверн.

— А-ааа! — угрожающе и во всю глотку закричал я.

— А-аааа! — испуганно воскликнул Лёха.

— А-а-а-а! — вскрикнули виверны, и от испуга дернулись в стороны. Проскочив мимо них, я ринулся вдоль их светящихся поводков, которые безошибочно указывали мне, где скрывается единственная настоящая скотина в этой комнате.

Увидев через полку в стеллаже черный силуэт, я направил всю энергию в руки и спину.

И тут сбоку на меня выскочила одна из виверн и вцепилась зубами мне в плечо.

— Даня!.. — испуганно крикнул Лёха.

От боли меня прошиб пот.

Но я все равно навалился на стеллаж. Тот покачнулся и накренился, падая на безумца…

Ослепительно ярко вспыхнуло начертание.

Обеими руками старик растянул над собой серебристую субстанцию, как купол. И вся громоздкая деревянная конструкция разлетелась в разные стороны буквально в щепки. Я едва успел прикрыть локтем лицо.

Челюсти виверны мгновенно разжались, выпустив мою руку.

Поводки погасли.

Крепко стиснув меч, я бросился через обломки к дрессировщику и, поднырнув под купол, рубанул по ногам.

Старик вскрикнул и упал на одно колено.

Он взмахнул рукой, и золотой орден полыхнул в мою сторону ярким лучом света. Клинок Януса сверкнул — и с силой вырвался у меня из руки, будто кто-то вышиб его тяжелым сапогом.

— Бесполезные твари! — просипел маг. — Немедленно служ…

Он хотел сказать «служить», но я не дал ему договорить заклинание. Схватив его за волосы левой рукой, я вовремя заткнул рот ладонью.

— Урррррлл! — донесся из-за спины клекот виверн. — Уррр!

Старик задергался у меня в руках, замотал головой, но я только еще сильней заломил ему голову назад и вдавил пальцы в физиономию.

— Решил меня напугать парой изуродованных детишек? — негромко проговорил я, покосившись на обступавших нас виверн.

Создания щерили острые зубы и урчали, переминаясь с лапы на лапу. — Дрессировщик хренов. Что, не слушаются тебя твои творенья без поводков? Не жрут чужака, как тебе хотелось? Тварь…

Я со зла швырнул его вниз, на обломки стеллажа.

И тут случилось неожиданное.

Стоило только старику оказаться внизу, как все четыре виверны разом бросились на него, будто по приказу.