Кровавое лето

Гвоздь протягивает мне бутылку и я с невероятным удовольствие глотаю теплую воду, отдающую ржавчиной.

— Правда, вот крови нет. Думал, может в кладовой осталось что. Мы с Седьмым уже который день тут ходим. Разбираем завалы. А тут недавно, он подходит к гаражу и встает столбом. Я его туда-сюда, а он ни в какую. И потом как закричит. Ну я сразу про вас подумал. Вы тогда обещали ему разум вернуть. Наконец, выполнили обещание. Да, Седьмой?

— Яма! — бодро кивает зомби.

— А ты меня не видел по искрам?

Механик странно смотрит:

— Так нет их у вас. Ни единой. Так бы я сразу начал тут искать.

Как это у меня нет? Может, потому, что энергия на нуле?

— Вы кушайте. А мы пойдем дальше разгребать. Тут, если что, бочка стоит, можете умыться.

***

Пока я чищу себя и одежду, Седьмой со своих хозяином успевают освободить крыльцо от кирпичей. Но кладовая же в подвале. А по пути туда — половина рухнувшего здания. Я подхожу и уже нормальным голосом прошу рассказать мне, что произошло после нападения.

Они с отрядом зомби выносили очередной склад, когда прилетел клич Ярослава. Но к тому моменту, они физически не успевали добраться до Оплота и приехали уже под конец. Горящее здание, убитые вампиры, следы от взрывов. Гвоздь нашел только Ольгу Геннадьевну и Киру. Их поселили в том доме, где раньше обитала я. Кого нашли — похоронили на ближайшем кладбище. Удивительно, но само здание администрации даже не разграбили. Разбомбили и уехали. Это все случилось больше недели назад.

Гвоздь зовет присоединиться к выжившим, но я отказываюсь. За мной по пятам идет смерть — все, с кем я сближаюсь, умирают. Механик пожимает плечами и предлагает подвезти хотя бы до торгового центра, там есть и душ и новая одежда. Я соглашаюсь. Ужасно страшно, что он будет уговаривать и я дам слабину. Но он все понимает и мы молча садимся в машину.

На потрепанном джипе мы быстро доезжаем до Меркурия и окончательно попрощаемся. Напоследок Гвоздь отдает остатки лепешки.

***

Едва теплая вода тонкой струйкой смывает корку грязи. Купаюсь я долго, периодически открывая рот и жадно глотая живительную влагу. Затем я захожу в ближайший магазин, одеваюсь, собираю в найденный рюкзак какие-то вещи. Долго стою перед зеркалом, разглядывая осунувшееся лицо и гриву волос.

В голову внезапно приходит странное решение — я беру ножницы и кромсаю прядь за прядью, пока не остается кривая короткая стрижка. Говорят, что если срезать волосы, то это значит избавиться от старых проблем. Я становлюсь похожей на подростка. Пусть будет так.

Подхватив ношу, выхожу из торгового центра, мысленно прощаясь.

Внутри меня гнетущая пустота.

Я все еще не могу видеть искры, раздирает жажда, но я так устала, что просто бреду по дороге, не разбирая направления. Что ждет за очередным поворотом? Какая разница. Убьют ли меня на этом пути? Все равно.

Когда силы кончаются, я просто сажусь на ступеньки ближайшего подъезда и засыпаю. А открыв глаза, снова иду. Лишь иногда забредаю в магазины, забирая с полок засохшее печенье и бутылки с водой.

День уже не раз сменяется ночью. Я давно вышла из города и топаю по какой-то деревне. Удивительно, но на меня никто до сих пор не напал.

И по самому глупому закону подлости, едва в голову приходит эта мысль, из маленького домика с коричневой крышей появляется она.

Лохматая, тощая, грязная. Копия меня, когда я вылезла из-под гаража. Мы долго смотрим друг на друга. Понимаю ее промедление — нет же искр и невозможно понять, кто я.

Она делает шаг, оценивающе вглядывается красными глазами. Видит рюкзак и наконец, решается броситься в атаку. Но я не двигаюсь с места.

Между нами остается едва ли метр, как я резко ухожу в сторону и бью ее по затылку, вложив в удар все свои силы. Она тут же оседает на землю, потеряв сознание. Тупо гляжу на нее. Просыпается вялое любопытство — это дикий вампир или просто одичавший? Есть еще кто-нибудь в домике, или она одна?

Присаживаюсь на корточки, дергаю за волосы, разворачивая ее лицом к себе. Нужно что-то сделать. Я что-то упускаю.

Инстинкты оказываются быстрее, чем успеваю сообразить — в голове вспыхивает жажда и я кусаю незнакомку в открытую шею.

Кровь слабыми толчками льется мне в горло. Горькая, терпкая, горячая.

И мир тут же преображается. Все становится таким ярким и сочным, будто переключили с немого кино на современный фильм. Меня начинает трясти и ломать. Но боли нет. Есть только острое удовольствие.

Отбросив в сторону опустевший труп, я поднимаюсь на ноги и смотрю на окружающее пространство новым взглядом. Нет, искры мне так и недоступны, но я чувствую присутствие чужое сознание.