Роман

Глава 1

После ранения и последовавшей за ним отставки настроение Гарри балансировало на границе между «отвратительно» и «плохо». За почти три десятка лет жизни в магическом мире он настолько привык к ощущению собственной необходимости, что теперь, когда его не дёргали ежеминутно, воспринимал покой как личное оскорбление. Если раньше его частенько бесило, что без него не могут ничего решить, что в любое время дня и ночи его могут выдернуть из дома каминным вызовом или патронусом, чтобы организовать поимку преступника или провести изъятие какого-нибудь артефакта, а то и вовсе — подпись получить на документе; что без его помощи магический мир едва не был разрушен Волдемортом, что лишь под его чутким руководством Аврорат наконец-то перестал быть посмешищем всей страны, что только он сам сумел придумать и воплотить в жизнь множество пошедших на пользу магическому миру новшеств, то теперь без всего этого… Гарри просто не знал, кто он и как ему жить дальше.

Но хуже всего было то, что его никто не понимал.

— Ты чего, дружище? — добродушно хлопал по плечу Рон. — Отоспись как следует, пообщайся с детьми, или вон с Джинни наконец-то проведи время…

Нельзя было сказать, что советы Рона плохи, однако Гарри и сам был не дурак — именно с этого он и начал сразу после увольнения из Аврората, но потерпел сокрушительную неудачу и теперь был вынужден маяться от неприкаянности. Когда он с энтузиазмом попытался сосредоточиться на отцовстве, оказалось, что дети успели вырасти и абсолютно в нём не нуждаются. О, они любили отца, однако явственно тяготились его излишним вниманием — привыкли к самостоятельности и отсутствию Гарри. А Джинни… Откровенно говоря, Гарри не слишком хорошо представлял, как вести себя дома — не привык он к такому количеству свободного времени, не умел отдыхать, не знал, как не навязываться. Он попытался, конечно, но… Любимая жена недоумевающе хлопала ресницами, когда Гарри обнимал её или целовал посреди дня, и злилась, когда он пытался помочь советом или делом в готовке или уборке. Джинни настолько привыкла, что его никогда нет дома, что теперь Гарри ей мешал.

Поссориться с детьми Гарри не успел — рождественские каникулы кончились, и все трое с явственным облегчением простились с отцом и отправились в Хогвартс. А вот отношения с Джинни грозили рухнуть с оглушающим треском.

— Может, тебе заняться мемуарами? — задумчиво протянула Гермиона, которой Гарри пожаловался на неприкаянность. — И занятие тебе, и Джинни время привыкнуть к изменившимся обстоятельствам.

Идея Гарри понравилась. Правда, немного подумав, мемуары он счёл недостаточно увлекательными, зато написать книгу по мотивам — вот это могло бы найти своих читателей. Например, описать какую-нибудь операцию Аврората — изменив имена, конечно же, — добавить к пугающей действительности немного романтики, сдобрить щепоткой юмора, полить глазурью хэппи-энда… И готово — Локхарт удавится от зависти.

Сказано — сделано. Оповестив Джинни, что намерен стать писателем (жена вздохнула с облегчением), Гарри оккупировал комнату среднего сына (у Альбуса был отличный письменный стол) и сел творить.

Сразу посыпались проблемы. С чего начать? Первая фраза должна быть — какой?

— Многообещающей! — сам себе ответил Гарри и макнул перо в чернильницу. Вот только многообещающая фраза отказывалась формулировать.

«Был четверг».

Банальность! Поморщившись, Гарри скомкал лист и отправил его в корзину.

«Обнаруженные в районе Белгравии трупы привлекли внимание сотрудников правопорядка…»

— Как протокол пишу, — раздражённо нахмурился Гарри и швырнул смятый лист вслед за первым.

«Под серым небом Лондона…»

Воткнув перо в чернильницу, Гарри откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Кажется, зря они смеялись над Локхартом. Может, тот и не был героем, но вот таланта в написании романов у него было не отнять. А у самого Гарри — настоящего героя, между прочим! — с писательством было как-то не очень…

…До самого ужина Гарри не написал ни строчки.

День за днём после завтрака он целовал жену, просил его не беспокоить и запирался в комнате Ала. И пытался творить. История обрастала деталями, придумывались новые герои романа, главный герой просчитывал наперёд ходы преступника… Но пергамент оставался девственно пуст — лишь корзина для бумаг наполнялась.

О том, что он решил писать мемуары, Джинни с Гермионой растрезвонили всем. Не специально и без злого умысла, конечно, всего лишь отвечали на вопросы всех тех, кто интересовался, чем Гарри Поттер занялся в отставке. Однако для самого Гарри это стало неприятным сюрпризом, когда, собравшись в Норе по поводу дня рождения Рона, он оказался окружён любопытствующими родственниками и друзьями, громко требующими (даже не просящими!) показать им, что он уже написал.

Гарри пытался отшутиться, перевести тему, но быстро проиграл этот бой — пришлось пообещать попозже показать каждому интересующемуся черновик. Вот только черновика у него не было…

Как Гарри ни бился, писать не выходило. Он снова стал злиться на весь мир и Джинни — как находящегося в непосредственной близости представителя мира, и когда проницательная Гермиона поинтересовалась успехами, Гарри не выдержал и признался, что домашняя обстановка ему не очень подходит — всё отвлекает.

— Ты мог бы поговорить с Биллом, — после секунды обдумывания предложили Гермиона. — Сейчас холодно, дети в Хогвартсе, так что вряд ли кто-то живёт в Ракушке.

После рождения третьего ребёнка семья Билла и Флёр перебралась в дом побольше, а Ракушка стала использоваться кланом Уизли в качестве летнего домика у моря, куда можно было съездить на неделю-другую в отпуск — Билл никогда не отказывал родственникам.

— О, и вправду, — обрадовался Гарри и тем же вечером связался с Биллом.

Джинни была совсем не против, кажется, лишь обрадовалась, что все годы брака пропадающий на работе муж и после отставки «пропадает». Гарри это немного задело, однако он испытывал потребность в одиночестве, общество жены его раздражало, а недолгая разлука должна была пойти на пользу их отношениям.

* * *

Ракушка встретила Гарри пыльным облаком — кажется, в последний раз в коттедже жили в сентябре, и за полгода дом «одичал». Отчихавшись, Гарри отнёс вещи в спальню, где раньше жили Билл с Флёр, и засучил рукава, принимаясь за уборку.

Что-то он делал с помощью волшебства, но основная часть уборки производилась руками — Гарри было даже приятно отмывать дом. Усталость он ощутил в самом конце, когда и кухня, и спальня, и гостиная сверкали чистотой. Заварив себе крепкий чай, Гарри вышел на террасу, уселся в притащенное с собой плетённое кресло и широко улыбнулся. Океан и небо сливались на горизонте в сплошной свинец, свежий ветер пах свободой и водорослями, а крики чаек были единственными звуками, кроме, конечно же, рокота волн, что нарушали покой. Впрочем, вода и птицы ничуть не мешали Гарри, уже очень давно он не испытывал такого умиротворения.

Допив чай, Гарри почувствовал сонливость и не стал отказывать себе в удовольствии: физический труд на свежем воздухе послужил отличным снотворным — едва его голова коснулась подушки, Гарри мгновенно уснул.

Проспав почти двенадцать часов, Гарри проснулся полным сил и энергии. Хотелось пробежаться по пляжу, выполнить ненавистную зарядку, свернуть горы и совершить какой-нибудь подвиг… Его буквально переполняла жизнь!

От пробежки Гарри всё же решил отказаться, а вот зарядку сделал. И после скромного завтрака отправился на прогулку. Однообразный пейзаж успокаивал взор, плеск воды настраивал на лирический лад, а треплющий волосы ветер словно нашёптывал слова его романа.

Свернув прогулку, Гарри поспешил в Ракушку — нельзя было упустить вдохновение!

* * *

Полноценный восьмичасовой сон (роскошь, которую он никогда не мог себе позволить), часы прогулок по песчаному пляжу океана, простая еда из привезённых с собой продуктов — Гарри наслаждался отпуском, почти не думая о реальной жизни за пределами Ракушки.

И роман наконец-то сдвинулся с мёртвой точки. Прямо за кухонным столом создавался бестселлер.

Через пять дней Гарри встретил на пляже девушку — первого человека за отпуск. Соскучившись по общению, он с лёгкостью завязал ни к чему не обязывающее знакомство, а когда Шанталь со смущением призналась, что приехала за вдохновением, чтобы закончить роман… О, Гарри был счастлив встретить родственную душу.

Никогда раньше ему не было так легко с незнакомым человеком, Гарри не был душой компании или даже просто общительным парнем. Сначала мешали привитые магглами комплексы, затем навязанная слава Мальчика-Который-Выжил, ну а потом у него просто не было времени на праздные знакомства — должность главного аврора требовала всех усилий и времени, которыми Гарри располагал. Однако с Шанталь было настолько легко и приятно общаться, что уследить за временем не было никакой возможности. Они обсуждали свои романы, разбирали по косточкам мотивации персонажей, искали логические противоречия и дыры в сюжете… Статут Гарри, разумеется, не нарушал, представив свой роман в виде обычного маггловского детектива, И Шанталь не без причин раз за разом указывала на ошибки — маггле было не понять многих нюансов. И хотя Гарри не принимал критику всерьёз, всё же видел, что его работа, которую он буквально вчера считал едва ли не гениальной, была откровенно слабенькой, в то время как роман Шанталь захватывал с первых слов.

— Я хотел бы его прочесть, — с неподдельным интересом признался Гарри. — То, что ты говоришь, звучит настолько впечатляюще, что я не могу сосредоточиться на своём сюжете — весь вечер вчера обдумывал продолжение твоей истории, ты ведь остановилась на таком интересном месте!

Шанталь польщённо заулыбалась.

— Мне осталось эпилог дописать. Потом, конечно, я вычитаю всё набело, возможно, кое-какие формулировки придётся поменять… Если хочешь, я распечатаю черновик. Будешь моим первым читателем?

Гарри тут же активно закивал.

Шанталь сдержала слово и через день действительно принесла пухлую папку: Гарри теоретически знал о существовании и принципе работы принтера, но слишком давно отдалился от мира магглов, чтобы не удивиться стопке тонкой бумаги — сам-то он писал пером по пергаменту.

В этот день они почти не общались: Гарри не терпелось прочитать роман, а уставшая после ночи творчества Шанталь, наоборот, хотела отдохнуть наедине с собой. Договорившись о встрече следующим утром, они расстались довольные друг другом.

Как пролетел весь день — Гарри даже не заметил. Шанталь оказалась невероятно талантливой девушкой, и её роман потрясал до глубины души. Читая о путешествии главного героя, Гарри словно наяву видел те места, мимо которых проезжал Джек. Скользя взглядом по строкам с описанием тяжёлой болезни героини, Гарри готов был заплакать от жалости к бедняжке Энн. А когда герои в первый раз открыли друг другу свои сердца, умилению Гарри не было предела.

Роман был великолепен!

И тем мучительнее было признавать, что сам Гарри как писатель — полное ничтожество.