Дружи наперекор всему

Аллергия у неё оказалась и умирала она неделю почти, страшно умирала, ты это понимаешь?! Ты себе можешь представить, как ребёнок умирает? Медленно, страшно мучаясь, а ты ничего сделать не можешь! Её просто выкинули домой умирать! Эх, да что ты можешь знать… Её лицо, искаженное болью, до сих пор у меня перед глазами, её крики всё ещё стоят у меня в ушах. А страх?! Я не могу его описать! Животный смертный ужас. И не смерти она боялась, а того, что с ней сделали, того, что её свои же маги предали!

Я потом, когда Петунью встретил, удивился страшно, во второй раз в жизни услышав загадочное слово «Хогвартс». Оказывается, это школа для волшебников, в которой училась её младшая сестра. И та девочка, умершая в больнице, была магглорожденной волшебницей…

Заклинаю тебя, мальчишка, напиши или позвони нам! Будь человеком, а не тем бездушным монстром, коими, как я неоднократно убеждался в течение всей своей жизни, являются эти гребанные колдуны. Лили, сестрица Петуньи, та ещё стерва была, ведьма рыжая, как ни приедет со своим муженьком, так и начинает пакостить. Очень ей забавно было смотреть, как Петунья визжит от ужаса, когда кружка в её руке превращается в крысу. Поттер, муж её, меня в упор не видел, как же, я всего лишь грязный толстый маггл, чего на меня смотреть? Тот дуболом, споривший со мной в хижине на острове, проклял не меня, а моего ребёнка. Именно на Дадли он направил свой розовый зонтик. А должен был на меня!!! Папаша чокнутой семейки, отравившей Дадли какой-то дрянью. Думаешь, он сразу камин починил и язык Дадли вернул? Нет. Он на меня палочку нацелил, хотел чем-то колдануть, но не успел, эти… из ДМП нагрянули, хлыща к стенке прижали и заставили убраться вон. Я их главного запомнил, в плаще кожаном сером, с кислой рожей. Так вот, он всё и поправил: язык Дадлику уменьшил, гостиную в порядок привел, нас успокоил, сказал, что Уизли хоть и вредные, но не больше, чем тараканы. Он всего лишь хотел на меня заклятие забвения нанести, чтоб я, значит, забыл о том, чему стал свидетелем. Ну не мразь ли?! Это ж надо, я должен был забыть, что с моей семьей сотворили. Бесчеловечно же. Это же… человеческой морали не хватит, чтобы выразить то безобразие, что волшебники с людьми чинят.

Мальчишка, я очень надеюсь, что ты не такой, как они. Что у тебя хватит совести признать нас и вернуться к нам. Мы все скучаем по тебе. Нам, как ни странно это говорить, не хватает тебя.

Прости за чулан.

Твой дядя».

Гарри оцепенело сидел на кровати, сжимая в дрожащих руках письмо дяди, и силился выжить. Горло сдавила судорога, мешая вдохнуть нормально воздуху. Господи… Ну не было у него времени и возможности позвонить и написать, не было! Он же только сейчас получил эти письма…

Как подстегнутый вожжой конь, он сорвался с места и рванул вниз, прихватив письмо Дадли.

— Мистер Томас, можно от вас позвонить?

— Конечно, парень, аппарат в гостиной.

От спешки Гарри сбился, но набрал заветный номер. И замер, слушая эфир.

— Алло? — хриплый голос дяди резанул ухо.

— Дядя Вернон! — крикнул Гарри. — Всё хорошо! Война закончилась! Я наконец-то получил ваши письмо и номер телефона, я только сейчас…

— Господи… Петунья! — голос дяди звучит приглушенно, в сторону. — Мальчишка! Мальчишка звонит!