Бодминская Пустошь

— Оседлаем? — она скептически посмотрела на него.

— Знаю, звучит странно. Есть один способ… — голос Кристофера был мрачным, его, кажется, потряхивало от озноба. — Только нужно немного времени. Нужно удержать голову на месте…

Эмилия поняла, что он не шутил, что он и вправду думал, что им удастся проехаться на этом монстре. Некоторое время она молчала, неловко пытаясь перевязать рану, и, в конце концов Кристоферу пришлось придерживать край здоровой рукой, пока она мучилась с узлом.

— Малфои совсем без магии не справляются, — нарочито-веселым тоном протянул он.

Эмилия не обратила на него внимания и вернулась к импровизированным бинтам. Некоторое время они сидели в тишине, а потом она вдруг сказала:

— Думаю, я знаю, как поймать эту тварь… Сделаем петлю… Из обрывков мантии. Должно сработать.

Что-то, впрочем, в этом плане по-прежнему не давало ей покоя.

— А какая цена? — с волнением спросила она.

Кристофер, кажется, тоже думал об этом:

— Каждый, кто оседлает келпи подвергнется проклятию. Удача отвернется от него и не видать ему процветания, — его и самого еще не оставили сомнения. — Наверное, это значит, что я буду бедным всю жизнь, — он невесело усмехнулся. — Но сейчас нет выбора… Даже если эта тварь нас не сожрет, добраться до края пустоши будет сложно. Лучше быть бедным, чем мертвым.

Эмилия нахмурилась и медленно кивнула. Ей не хотелось лишний раз говорить этого вслух, но рана и в самом деле выглядела очень скверно. Вытекло много крови и кости, кажется, были сломаны. Наверное, и в самом деле, попытаться исполнить этот безумный план было их единственной надеждой.

— Все будет хорошо. Мы справимся, — твердо сказала она, надеясь как-то поддержать Кристофера. — Быть бедным — это не так страшно.

Тот саркастически рассмеялся, и не успокаивался так долго, что из глаз даже потекли слезы.

— Мисс Малфой, — с трудом выдавил он, — что вы говорите? Вы много знаете о бедности?

Эмилии стало немного неловко и подумалось, что это и впрямь было довольно бесчувственно с ее стороны и стало жаль, что найти правильных слов она не умела.

— Я займусь веревкой, — пробормотала она. — Точно нет других вариантов?

Кристофер покачал головой.

— Давай я помогу? — спросил он.

— Все равно нож только один, — Эмилия сделала надрез, с треском оторвала первый лоскут и остановилась, потом посмотрела на него и сказала: — Это, наверное, мало стоит, но знай. Я до конца дней буду тебе благодарна. И это серьезно. Как долг чести.

Кристофер посмотрел на нее, не в силах объяснить даже себе, что понял или что почувствовал, потом молча кивнул и, так как действительно, помогать не мог, принялся наблюдать, как Эмилия работала. Как бы он ни старался принимать безразличный вид, ему было тяжело при мысли о том, как все повернулось. Не то, чтобы богатство было для него ценнее всего остального, но сама мысль того, что что-то навсегда останется недоступным была для него невыносима. Ему представилось, что придется стать одним из несчастных нищих, которыми полнились улицы Лондона, и он постарался отмахнуться от этой мысли.

— Да, это ничего, — он усмехнулся, стараясь, кажется, убедить этими словами самого себя. — Я всегда мечтал путешествовать. Теперь я так и поступлю — уеду сразу, как только закончу школу.

— Куда ты поедешь? — видя его сомнения, Эмилия постаралась поддержать разговор. — В Африку, в Южную Америку?

Кристоферу пришло в голову сказать, что он мечтал увидеть все, но это показалось ему ребячливым. Он, впрочем, знал, куда отправится в первую очередь. Европейские маги только теперь открывали для себя тайны Древнего Египта, глазам представал целый пласт забытой культуры, о котором никто не имел достойного представления.

— В Египет. Древние волшебники сокрыли в гробницах невероятные чары… — он мог бы говорить и дальше, рассказывая о невероятных чудесах, сокрытых за толстыми стенами пирамид, но теперь прервался. Ему вдруг живо представилось все, что случилось с ними и вдруг нестерпимо захотелось спросить: — А что ты будешь делать, когда мы выберемся?

— Просто жить дальше, — пожала плечами Эмилия. — И делать вид, что всего этого не было.

Она знала, что, скорее всего, сказала правду, но почему-то от этой правды становилось грустно. Ей пришлось наклонить голову, отрезая от мантии еще одну полосу, чтобы не дать разглядеть выражения на ее лице.

— Ты не сможешь, — усмехнулся Кристофер. — Мне почему-то так кажется… — он помедлил, а потом добавил, не зная, имеет в виду проклятие или что-то совсем другое. — Я не смогу.

Эмилия в ответ пожала плечами, не желая признаваться, что отчасти была с ним согласна. Что тут скажешь. Она всегда чего-то искала в этой жизни, и теперь ей вдруг стало казаться, что этим чем-то было именно это пьянящее ощущение опасности и приключения. Ей вдруг стало ясно, что, если они оба выживут, она еще будет вспоминать об этой истории. И это воспоминание будет счастливым.

* * *

Примерно через полчаса все приготовления были окончены. Эмилия тронула за плечо задремавшего Кристофера и, когда он открыл глаза, произнесла:

— Пора. Ты готов?

Они приспособили веревку так, чтобы она проходила по всей окружности проема. Эмилия должна была прятаться сбоку от входа и затянуть петлю, как только келпи сунет голову в пещеру. Дальше ей оставалось только держать крепче.

— Надеюсь получится, — прошептал Кристофер, убеждаясь, что веревка закреплена, как полагается. Закончив проверку, он с опаской высунулся наружу. Келпи все еще был там, ожидал, пока его добыча наконец появится. Увидев Кристофера, он оскалился и бросился к пещере. Тот резко отшатнулся. Зубы лязгнули, казалось, совсем рядом.

Едва голова келпи протиснулась в пещеру, Эмилия что есть сил потянула за веревку. Петля затянулась у лошади под самым горлом.

— Давай! — крикнула она.

Кристофер стянул повязку с пораненной гриндилоу ладони, резко бросился вперед, каким-то чудом избежав клыков, и схватил келпи за нос здоровой рукой. Тот резко фыркнул, попытался вытащить голову из пещеры, но петля не пускала его. Рывок был таким сильным, что Эмилии показалось, что веревка разрезала ее ладони на две части.

Кристофер прижал окровавленную руку ко лбу келпи, что-то пробормотал. Какой-то момент казалось, что ничего не произошло, затем вдруг зверь замер в полной неподвижности.

— Получилось, — сбивающимся от волнения голосом произнес Кристофер. Эмилия с опаской выпустила конец веревки, но келпи больше не пытался напасть.

— Что теперь? — едва переводя дыхание от волнения, спросила она.

— Мы едем домой, — отозвался Кристофер, чувствовавший невероятное облегчение от того, что этот безумный план сработал, и даже рука как будто бы болела не так сильно.

— Да, домой, — едва слышно произнесла Эмилия, так что никто, кроме нее, не смог бы услышать этих слов.

Келпи и впрямь больше не проявлял желания разодрать их в клочья, хотя Эмилии казалось, что его эбонитовые глаза все так же хищно следили за ними.

Они подстелили уцелевшую мантию и влезли зверю на спину. Кристофер уселся позади Эмилии, вцепился зверю в гриву здоровой рукой, надеясь, что сможет удержаться в седле.

Им не удалось вспомнить, откуда принес их ветер — так много тогда бросало их стороны в строну и кружило в воздухе. В конце концов они решились двигаться в случайном направлении, только вперед, в надежде через какое-то время наткнуться на дорогу или какое-нибудь поселение.

Едва только оказавшись на равнине, келпи понесся с невероятной скоростью, как хотелось верить, не к ближайшему озеру, чтобы утопить их. Шаг у него был невероятно мягкий, даже убаюкивающий, и он, кажется, мог скакать вперед без устали много часов. Кристофер чувствовал себя совершенно разбитым, иногда он не мог бы даже с уверенностью поручиться, что не спит, и что все это ему не привиделось. Вдруг он понял, что келпи остановился.

— Смотри! — послышался воодушевленный голос Эмилии.

Открыв глаза, Кристофер увидел снитч. Заляпанный грязью тускло поблескивающий золотой мячик, казалось, едва держался в воздухе.

— Значит игра еще продолжается, — почти недоверчиво пробормотал он. Матч был очень давно, кажется, столетия назад. Он догадывался, что глупо говорить так, но ему казалось, что с тех пор он стал совсем другим.

— Да, наверное… — произнесла Эмилия. Ею вдруг овладело странное чувство, словно бы она была уже не в силах вернуться к тому, что было раньше. К мелкому соперничеству, к тому, чтобы говорить колкости друг у друга за спиной.

Снитч почему-то порхнул им на встречу, как будто бы узнав старых знакомцев. Наверное, его заколдовывали так, чтобы он возвращался к полю, если игра продолжается слишком долго.

Эмилия и Кристофер машинально вскинули руки и одновременно схватили его. Мячик забил крылышками, как будто норовя вернуться в воздух.

— Удивительно, — заметил Кристофер, рассматривая его, — если бы не он, мы не оказались бы здесь.

— Тебя бы не ранили, и не пришлось бы седлать Келпи, — так же тихо проговорила Эмилия.

— Да, все наверное, было бы по-другому… Удивительно... Такая мелочь, — Кристофер не совсем знал, как закончить эту мысль, чувствовал только, что все это было почему-то одновременно страшно и смешно. — Все перевернулось, а это всего лишь маленький мячик...

— Да, — прошептала Эмилия, чувствовавшая, что голос изменяет ей, — всего лишь маленький мячик. Но может это не совсем... — она сбилась. — Как будто мы теперь другие.

Они посмотрели друг на друга, усмехнулись и одновременно разжали руки, выпустив мячик на свободу.

Как будто получив новые силы, снитч испуганно рванулся в сторону и взмыл куда-то в туманную вышину. Они, обнявшись, смотрели за поблескивающей золотой точкой, пока она совсем не скрылась из вида. Снитч потерял всякое значение. Он был только символом победы.

* * *

Кристофер и Эмилия вернулись к вечеру. На поле их уже не ждали. С момента матча прошло полгода, хотя они блуждали на просторах пустоши всего лишь два дня. Говорили, такова магия скрытая в ветре и перешептывании вереска.

Рассказывают даже, что тот самый снитч одичал и что в хорошую погоду достаточно зоркий человек сможет заметить его блеск посреди ясного неба. Некоторые верят даже, что прикоснувшийся к нему познает мудрость и правду мира, хотя, разумеется, это всего лишь обычный снитч, хотя очень старый и грязный.