Убийство под солнцем Тосканы

И хотя возврата к прежним отношениям не светило, сердце Алессандры было занято полковником карабинеров Никколо Скарфоне из Равенны, Аннализа как-то быстро исчезла из его жизни, и комиссар снова остался один. Массимо не понимал друга, а Лука был доволен и больше не собирался заводить серьезные отношения ни с русскими, ни с немками, ни — упаси, Боже! — с итальянками, довольствуясь редкими ни к чему не обязывающими встречами.

Представив раздобревшую кумушку Бригитту за рулем такси, он не смог удержаться от смеха. И тут же посерьезнел. Привычного к убийствам комиссара задела за живое смерть Алессии.

Он не был знаком с молодой женщиной при жизни, никогда ее не встречал. И красавицей она не была — крупная, ширококостная, с грубоватым лицом, которое, судя по фотографиям, очень оживляла улыбка, улыбаясь, женщина словно светилась. Знавшие Алессию описывали ее как резкую в словах и жестах, но верную и заботливую подругу.

И все же у комиссара возникло чувство утраты. Дело в том, что у женщины была мечта: она хотела стать первой в Тоскане женщиной- водителем такси. И не просто водителем, а такси-гидом. Заразил ее страстью к автомобилям дядя Сильвестро, бывший гонщик, ставший ближе к пенсии водителем такси. Возил он пассажиров на auto d’epoca — раритетной «альфетте» середины прошлого века, переделанной под такси, и был местной знаменитостью.

Родители мечту не одобряли. Алессия закончила школу, вскоре вышла замуж, но быстро развелась, и устроилась диспетчером в службу такси Эмполи. Часто с разрешения дяди она брала его машину и принимала заказы, как обычный таксист. Об этом все знали, и никто не возражал, даже начальство.

Перед смертью женщина подошла вплотную к своей мечте, она сдала все необходимые экзамены, оставался последний — на право работы гидом. И весь месяц почти каждый вечер после работы она садилась в дядино авто и отправлялась «таксовать». У Алессии даже образовались постоянные клиенты, заказывающие только эту машину.

И личная жизнь наладилась. У молодой женщины появился друг, тоже таксист, разделявший ее мечту.

Стоя в морге у тела, из которого ушла жизнь, комиссар словно с другом прощался. Один шаг до мечты и жизнь оборвалась. Алессия боролась за свою жизнь, под ногтями у нее обнаружились частицы кожи убийцы.

В тот день старое такси нашли припаркованным перед кладбищем Эмполи, так дело и попало к Луке.

Стояла жара и в 11 вечера, когда Алессия выехала из дома на дядином автомобиле, в домах долины Эльзы почти не горел свет, люди старались не включать лишние источники тепла.

Судя по данным регистрации, Алессия приняла вызов от семьи английских туристов, которых отвезла из Сан Джиминьяно во Флоренцию, затем посадила пару военных, направлявшихся в казармы в Сиене, на обратном пути довезла пару студентов. Совершив эти три поездки по вызову, она припарковалась у стоянки такси в Сиене на площади Маттеотти и поболтала с коллегами, которые, получая вызов за вызовом, уехали, оставив ее одну.

После 23:00 Алессия снова села в машину, сообщила по радио: «11 вечера, включаю автомат, всем спокойной ночи!», поставила счетчик на 2-й тариф для загородных поездок, и уехала в ночь.

Больше никто ее не видел. Кроме убийцы.

В таких случаях девушка оставляла дома мобильный телефон, он мешал за рулем, тем более что есть связь с коллегами по радио, а в ту ночь ее друг таксист Антонио тоже рулил где-то недалеко по тосканским дорогам. Поэтому она чувствовала себя в безопасности.

Приметное авто видели в деревне Кверчаросса между Сиеной и Барберино Валь д’Эльза, машина несколько раз объезжала деревню, словно разыскивая кого-то. Нашелся свидетель, который видел, как в такси сел какой-то мужчина из бара. Свидетель уверял, что мужчина похож на артиджано из Кастельмонте, изготовителя популярной керамики ручной работы по имени Стефано, которого все звали Стивом на американский манер. Оказалось, что Стив был постоянным клиентом Алессии, часто вызывал именно ее автомобиль, и у них были дружеские отношения и вне работы. Но Стив в тот день был далеко.

В ту ночь маршрут автомобиля был странным, машина зачем-то проехала второстепенными дорогами весь регион Кьянти, остановилась примерно на полчаса, а затем отправилась в Эмполи и припарковалась у кладбища. Там счетчик замер. Антонио, бойфренд Алессии, несколько раз вызывал ее по радио, но подруга не ответила.

На следующее утро пенсионер, который привез старый матрас на свалку рядом с кладбищем, увидел припаркованный автомобиль, а в нем спящую девушку на водительском сидении. Постучал в окно — его смутило странное место, выбранное для сна, у самого кладбища.

Почувствовав неладное, когда девушка не отреагировала на стук, пенсионер вызвал полицию.

Эксперты установили, что незадолго после полуночи Алессия была задушена, а затем связана весьма странным образом.

Во-первых, не было никакого смысла связывать уже погибшую девушку. Во-вторых, веревка была привязана сначала к одной руке, потом к другой, затем вокруг оси веревки был сделан ряд специально расслабленных витков, и последний оставшийся кусок веревки был закреплен на металлическом стержне, расположенном внизу на водительском месте.

Если смотреть со стороны, узел напоминал старинную печать.

Рисковать так ради узла? Ведь убийца оставался в такси ночью с включенным светом — в темноте такой узел не соорудишь! — с риском быть обнаруженным. Но зачем? Что хотел сказать убийца, «запечатав» жертву? Эксперт был уверен, что руки Алессии были связаны после смерти, поскольку следы, оставленные давлением веревки на теле, в котором не циркулирует кровь, отличаются от следов, оставленных на живом теле.

— Я, пожалуй, съезжу в Кастельмонте, побеседую еще раз с бойфрендом девушки, — сказал Лука. — А заодно к антиквару зайду, раз они были друзьями с Алессией, может припомнит что.

— Да мы сто раз их допрашивали.

— Бывает, что на сто первый что-то всплывает в памяти.

— Чует мое сердце заберут у нас это дело, или сквадра мобиле из Флоренции, или карабинеры. Узел такой же, как у тех девочек, из Сиены и Поджибонси. Раз в трех случаях веревка завязана одинаково, дела все равно объединят.

— А про нас будут говорить, что не справились. Ты хочешь, чтобы флорентийское начальство под ногами путалось? А еще хуже — карабинеры. Надо торопиться.

— Что-то у меня совсем нет оптимизма, — вздохнул Массимо. — Не раскроем мы это дело. Если в Сиене уже два месяца ни к чему не пришли…

— Сиена такая же провинция, как и Эмполи. Ничем они не лучше нас. У нас даже опыта побольше, большой транспортный узел все-таки.

В дверь постучали, вошел дежурный полицейский, держа в руках конверт. Лука и Массимо подпрыгнули на месте, прочитав надпись: «Тому, кого касается дело Алессии Ванни».

— Ты перчатки-то надел, идиот?

— А смысл? Вон штемпель Флоренции, сколько рук на почте этот конверт перекладывали. Но я листочком бумаги его держал, не волнуйтесь.

Надев перчатки, Лука осторожно вскрыл конверт. Внутри был лишь небольшой листок бумаги с одной единственной фразой, напечатанной на принтере:

«Quis est dignus aperire librum etsolve signacula eius?»

— Что за хрень? — изумленно спросил Массимо.

— Это не хрень, это латынь. А вот что означает фраза, нужно спрашивать специалиста. — Лука сфотографировал надпись. — Конверт к экспертам, пусть вытащат из него все, что можно. А я поеду в Кастельмонте и по дороге подумаю, кто может быстро ответить на этот вопрос.

— Можно в словаре посмотреть.

— Тут смысл важен. Не просто так латинскую фразу нам прислали.

До встречи с подругами оставалась еще пара часов, и Саша решила отправиться в нижний город, в остерию Джанниколо, чтобы приобрести бутылку хорошего вина, не с пустыми же руками идти в гости. Джанниколо наверняка и нарезочку на закуску присовокупит.

Саша решила не тратить деньги на фуникулер — действительно, и почему местные тоже должны платить? — возмутилась она как истинная кастельмон… как же называются жители городка? Кастельмонтини? В общем, как истинная местная жительница.

Июльское солнце жарило во всю, до ночи было далеко, и Саша смело отправилась в нижний город по крутой заасфальтированной дороге, идущей по соседству с рельсами фуникулера от средневековых ворот Солнца — Porta del Sole.

Она надеялась увидеть любимые зеленые холмы, переливы цвета от изумруда до морской волны, нереальную игру красок и теней, возможную только в Тоскане. Но жаркое солнце выжгло зелень, только в апреле- начале мая холмы предстают во всей красе. В июле зелень еще не исчезла совсем, но зеленые полосы перемежались с бежевыми, а высокая трава высохла, лишь редкие зеленые кусты и более высокие серебристые рощицы олив выделялись среди пожелтевших холмов.

Наконец она спустилась вниз, попав сразу на центральную площадь с невысоким храмом, где служат ее утренние знакомцы в шапочках с помпонами. За углом от храма находилась остерия, куда она и шла, надеясь, что около пяти вечера заведение Джанниколо открыто, и обеденная сиеста закончилась.

В дверях она столкнулась с высоким русоволосым мужчиной, который чуть не выронил бутылку из рук.

— Лука???

— Алессандра???