Пёс Господень

Искоренитель ереси, защитник Его паствы и проводник Его воли!

Он — Пёс Господень!

И хватит на этом.

***

На центральной площади яблоку негде было упасть. Люди вообще охочи до кровавых зрелищ, а сегодня карали еретиков, поэтому народу собралось — не продохнуть. Палачи Инквизиции — те ещё затейники, все кишки могут вытянуть из человека, а он ещё будет живой. К тому же Несущий Слово должен был выступить с проповедью после окончания казни.

«Псы» ждали в переулочке.

Узкая вонючая кишка, зажатая облезлыми стенами трёхэтажных домов. В горах мусора копошились вездесущие крысы, под ногами смердели лужи нечистот — городские золотари не особенно старались, надеялись на дождь. Можно выбрать местечко получше? Можно. Если бы они в этом городе были.

Армэль в новенькой кольчуге и девственно белой накидке с крестами застыл в седле, словно кол проглотил. Посмотришь на него и растрогаешься — чистый ангел. Рыцарь в белых доспехах. Символ добра и света, что несут людям Псы Господни. Поборник веры и защитник несчастных.

Он держал в поводу коня Блеза. Тот, в свою очередь, прислонился к углу дома, то и дело прикладываясь к фляге, и посматривал за угол — чтобы не пропустить высокое начальство. Ренард гладил своего Чада по бархатистой морде и кормил мелкими яблоками. С площади доносились сочные удары и холодящие кровь вопли.

— Ох! — сморщился Блез, когда раздался особенно пронзительный крик. — Чегой-то они сегодня особо лютуют. Такое не каждому устраивают.

— Простите, а что — такое? — осторожно поинтересовался Армэль.

— Назидательная казнь. Специально для государственных преступников и еретиков. Начинают с дыбы, парят горящим веником. Потом оскопляют, если мужик. Потом бьют кнутом. А потом колесование, четвертование и отсечение головы, — охотно пояснил Блез, сменивший гнев на милость. — Последнее, на мой взгляд, уже лишнее, а, Ренард?

Ренард тоже считал, что обезглавливание в таком случае полностью бессмысленно — после четвертования не выживают — но отвечать не стал. Просто кивнул и сунул в зубы коню очередное яблочко. Армэль же пожалел о своём любопытстве и слегка позеленел лицом.

- Кстати, не хочешь посмотреть, как умельцы инквизиторские управляются? Кудесники. Не захочешь, а залюбуешься, — восхищённо прицокнул языком Блез и посмотрел на юношу. — А то сходи, время ещё есть. Тебе будет полезно.

- Нет, спасибо, — вежливо отказался Армэль, едва сдержав рвотный позыв, и на время выпал из разговора.

- Ну так что, Ренард, не знаешь, за что их? Наверное, конченые еретики? — вернулся Бородач к интересующей его теме. — Слышал, с нечистью якшались…

- Нашёл еретиков, — насмешливо фыркнул Ренард. — Тупая деревенщина. Иратшо прикормили в обмен на мелкие услуги, а соседи заметили и донесли. Вот и вся недолга.

- А кто такие «Иратшо», Ренард? — не утерпел Армэль, услышав незнакомое слово.

- Бесы мелкие. Любят помогать людям за вознаграждение. Тебя что, теории не учили?

- Разве так бывает? Бесы — и помогать? Они же нечисть! — удивился неофит, не потрудившись ответить на вопрос рыцаря. — И потом, разве за такое казнят? Они же не запретным колдовством занимались, не душу Семерым продали, да и не навредили никому. Подумаешь, мелкие бесы…

- Слышь, малой, ты сейчас договоришься, — оборвал его Блез. — Кто услышит — и сразу на площадь уедешь, вторым номером. Чтобы палачу два раза не переодеваться. И ты бы это… под окнами не стоял, а?

Перспектива вот так запросто попасть на эшафот настолько потрясла Армэля, что он пропустил совет командира мимо ушей. И совершенно зря.

На втором этаже стукнули ставни, крикнули:

- Па-а-аберегись!

И выплеснули содержимое ночного горшка. Прямо на улицу.

Блез сноровисто нырнул за угол, Ренард пригнулся за крупом своего коня, а неофит даже среагировать не успел. Так и сидел в седле, демонстрируя идеальную выправку. Обтекал.

Мерзкая жижа стекала по новенькой кольчуге, проникая в каждое колечко. Девственно-белая накидка покрылась жёлто-коричневыми пятнами. Армэль больше не олицетворял добро и свет, но с другой стороны... Святая Инквизиция, как раз имела дело с грязью и дерьмом человеческим. Ну, это если образно.

- Мда… — сочувственно протянул Бернард.

Блез ничего не сказал, только покачал головой. И самое печальное для Армэля — ему даже отъехать нельзя, чтобы привести себя в порядок. Служба.

Тем временем казнь закончилась. Это стало понятно по отголоскам речи, долетавшим с площади. Несущий Слово начал проповедь.

- … и обратил Он свой взор в мир, и увидел, что любимые чада Его сотворили себе кумиров, и поклоняются идолам на богомерзких капищах. И приносят жертвы человеческие, и якшаются с нечистью в обмен на мирские блага. Огорчился Господь и послал своих сыновей Еноха и Иезекииля. Спустились они в мир и стали учить людей, как отринуть лжебогов и как обороть бесов. Но лжебоги прознали про это, подговорили людей, и те умертвили сынов Господа на проклятом алтаре…

Ренард сморщился, словно от зубной боли. Он подобных речей столько наслушался, что и сам запросто мог проповедовать. Но не уши же затыкать, пришлось внимать.

- … И разгневался Триединый. И воскресил сыновей. И дал им право отныне решать судьбы людей. И поставил Еноха ведать раем, а Иезекииля адом. И наказал им собирать праведные души на небесах, а грешные — в адских чертогах. И придумывать им мучения, чтобы раскаялись они в грехах, очистились…

Проповедник действительно был мастером. Казалось, его голос проникал под кольчугу, под шлем, под одежду. Да что там под одежду, — под кожу, продирал до самого нутра. Уж на что Блез толстошкурый, но даже он застыл соляным столбом и про фляжку свою забыл.

- …И послал Господь в помощь Еноху церковь, чтобы достойные дети могли донести свои голоса до небес. А в помощь Иезекиилю Господь создал Святую Инквизицию. Чтобы святые братья находили грешников и отправляли к нему на суд…

Ренард тоже бы проникся, если б сам не варился во всей этой каше. Слишком уж хорошо он знал святое семейство. И отцов, и братьев, и сестёр. Кстати, услугами последних, он даже неоднократно пользовался. Так что слова лучше оставить для паствы. Но голос… голос околдовывал.

Впрочем, Несущий уже закончил.

- Амен! — припечатал он напоследок.

- Амен!!! — грохнула толпа, как один.

Многоголосый ответ разлетелся над площадью, усиленный эхом и граем перепуганного воронья. Блез вздрогнул и уронил фляжку, эль с весёлым бульканьем полился ему под ноги, а Ренард перевёл дух с облегчением. Вроде всё.

Горожане стали медленно расходиться, пришибленные силой слова несущего и впечатлениями от недавнего зрелища. Вскоре на площади остались только святые братья.

***

В переулок сунулся чернорясник с угрястым крысиным лицом. Если уточнить — инквизитор, если совсем уточнить — экзекутор. Понимающий определил бы это по алой верёвке-поясу и массивному кресту с рукоятью красного дерева. Символ веры. Но это для простецов символ, на деле крест был оружием. Страшным в умелых руках.

Похоже, этот святой брат из молодых. Бывалый бы себя так не вёл.

- Ты Блез? — грубо спросил он у Бородача.

- А даже если так, то что? — нагло усмехнулся тот.

Экзекутор дёрнул щекой и обшарил каждого цепким взглядом. Потом осмотрел переулочек, понял, что никого больше нет, и скривил недовольную мину.

- Почему вас так мало?

- Мало?! Да ладно! — Блез издевательски расхохотался и взлетел в седло. — Слышал, Ренард? Мало ему! Слышь, востроносый, ты и этого не унесёшь!

- Несущий Слово… — надменно подбоченился инквизитор.

- Ты не Несущий Слово! — оборвал его Ренард и последовал примеру товарища.

Обстановка накалялась — за спиной крысомордого появились ещё пятеро братьев. Храмовые бойцы, если зрение не изменяет. А эти, несмотря на свой сан, охочи помахать и кулаками, и боевым железом.

Приятное возбуждение пробежало по жилам Ренарда. Добрая драка — что может быть лучше? Только драка с уверенностью в победе! Триал Псов Господних без труда разнесёт эскадрон тяжёлой конницы, а пехоты — до сотни. И это самый завалящий. А уж о нём и Бородатом даже среди Псов легенды ходили. Недоумок бы знал, или хотя бы вспомнил, если б спесь мозги не туманила.

А «недоумок» меж тем продолжал гнуть свою линию:

- Я пожалуюсь комтуру, и вас посадят в подвал. На хлеб и воду.

От угрозы экзекутора Ренард рассмеялся в голос, а Блез взбеленился:

- Ну и чем ты будешь жаловаться, крысёныш, если я тебе сейчас язык отрежу?! — пообещал он, горяча своего Тифона.

Экзекутор нахохлился, сжался и поудобнее перехватил крест. Подручные повторили его движение в точности, рассредотачиваясь широким клином у него за спиной.

Дураки.

Блез громко хлопнул забралом и потащил из петли секиру — широкое лезвие уже полыхало голубым сиянием. Ренард хищно оскалился — ну всё, готовьтесь встречать Анку, — и дал шенкелей Чаду, направив его на противника.

Ещё миг — и стоптал бы…

- Спокойнее, дети мои, спокойнее.

Сказано было тихо, но даже боевые жеребцы присели на задние ноги и присмирели. К месту несостоявшейся битвы приближался невзрачный пожилой мужчина в потрёпанной серой рясе. Отец Абсолон, Несущий Слово. Один из трёх во всей Инквизиции.

- Успокойся, брат Гаэтан. Это добрые сыновья святой церкви. Не стоит проливать их кровь.

«Это кто ещё чью прольёт» — усмехнулся Ренард, но случайно пересёкся взглядами с Несущим, и усмешка сползла с его лица. В глазах церковника стыл синий лёд. А голос — как у доброго дядюшки. У Ренарда даже мурашки по спине пробежали.

Святой отец меж тем обратился к Блезу, безошибочно определив в нём старшего:

- Если не ошибаюсь, ты усмирил Башахауна Орлинского леса, сын мой?

Бородач смущённо кивнул. Ему польстило, что столь высокая персона в курсе его подвигов. Церковник перевёл взгляд на Ренарда:

- А ты в одиночку схватился с одним из Семерых и поверг его в геенну огненную?

Пришла очередь опускать взгляд Ренарду — было такое.

- Принеси извинения, брат Гаэтан. Комтур проявил к нам небывалое уважение, отрядив этих могучих воинов для нашего сопровождения.

Экзекутор неохотно склонил голову, признавая, что погорячился. Блез довольно хмыкнул, за что тут же получил замечание от святого отца.

- Гордыня — смертный грех, сын мой, и не красит истинного поборника веры, — назидательно произнёс он и обратил взор на Армэля. — А ты, отрок, недавно в рядах Псов Господних? И почему в таком виде?

Неофит покрылся краской до ушей и потупился. То ли потому что недавно, то ли расстраивался за неподобающий вид, то ли переживал, что так и простоял столбом всю заварушку. Скорее всего, всё сразу. Хвастаться ему действительно было нечем.

Вместо него ответил Бородатый.

- Первый день, отче. Неофит, сами понимаете, да ещё и не горожанин.

Блез для наглядности махнул рукой на верхние этажи, чем вызвал на лице церковника снисходительную улыбку.

- Ну ничего, ничего. Я уверен, что ты себя ещё проявишь к вящей славе Господней, — ободрил Несущий Армэля и приказал: — Пойдёмте, дети мои. У нас впереди долгое путешествие.