(Не)Верность

У приличной женщины может быть только один муж и один любовник.

Уж не знаю, где я это услышала, но фраза намертво врезалась в память.

До сегодняшнего дня я готова была дать руку на отсечение, что никогда не стану одной из таких женщин, теперь же крутила эту фразу и так, и эдак, и пыталась понять, почему ничто в ней меня не возмущает. Верность всегда была для меня основополагающей характеристикой брака, а все изменники сразу и навсегда низводились до уровня недостойных уважения людей. Разрушенные семьи, войны за опеку, драки при разделе имущества, скандалы — и ради чего? Я была наивна и верила, что измены — удел слабых и испорченных, и я никогда…

Выходя замуж, я, признаться, думала не головой. Перед свадьбой у нас было столько проблем, что просто остановиться и подумать, правильно ли мы поступаем, не будет ли это ошибкой, не торопимся ли, не передуем ли, не пожалеем ли о скоропалительном решении… В общем, здравый смысл помахал ручкой и исчез за горизонтом, я сказала «да», и мы рванули в Вегас.

Да, представьте себе, такое бывает — замуж за миллиардера по любви. Ну или потому, что веришь, что твои чувства — это любовь. Я верила. Искренне и без сомнений. Дункан был моим первым парнем, мне казалось, что я по-настоящему его люблю, и ни про каких других парней я и думать не хотела. Но чувства — это одно, а брак — совсем иное. Ни Дункан, ни я особо не спешили вешать на себя ярлыки и даже не помышляли о браке до того момента, мы оба были вполне довольны текущими отношениями и не собирались ничего менять. Реальность, как это обычно и бывает, не сочла нужным считаться с нашими планами. У нас просто не оказалось иного выхода: Мэннинги были категорически против того, чтобы Дункан приближался к новорождённой дочери, Кейны сделали вид, что у них нет внучки, и помогать отказались, а служба защиты детей не хотела отдавать девочку восемнадцатилетнему отцу-одиночке, зато женатому человеку готова была передать её по первому слову. От отчаяния Дункан сделал мне предложение, а я, будучи влюблённой идеалисткой, не придумала ничего лучше, чем ответить согласием.

Скандал в Нептуне разразился громкий. Сын самого богатого человека — и вдруг женился на никому не известной девчонке, дочери уволенного шерифа? Мы думали, что готовы к подобному, что сможем справиться, но очень быстро поняли всю глубину заблуждений. И сбежали от ажиотажа вместе с маленькой Лилли сначала в Лос-Анджелес, потом в Мексику...

Стать матерью я не мечтала. Когда-нибудь, лет через двадцать — может, но точно не в восемнадцать лет. Однако если я хотела быть с Дунканом, а он намеревался воспитывать своего ребёнка, иного пути у нас не было, и мы решительно принялись строить семью.

Когда мы просто встречались, всё казалось простым и приятным. Мы не говорили о будущем, оба понимая, что первая любовь редко перерастает во что-то серьёзное, и потому обсуждать что-то до получения диплома колледжа просто нет смысла. И всё же мы оба думали, как это могло бы быть. Оказалось, совсем не так, как виделось в мечтах, семейная жизнь — это совершенно иное. Из-за Лилли мы оба оказались привязаны к дому, и казалось, что навсегда. Никаких спонтанных прогулок, никаких поездок, никакого общения с друзьями, про романтику и вовсе пришлось забыть… Даже вернуться в школу оказалось весьма непросто — помимо охотящихся на нас журналистов, одноклассники также жаждали узнать всё о нашей жизни и не стеснялись лезть в душу грязными ногами. Но ладно школа, в конце концов до выпуска оставалось не так много времени, можно было и самостоятельно подготовиться к экзаменам, а вот всё остальное… На рекомендациях для колледжа можно было ставить крест. Как и на самом колледже. Дункан не мог пойти учиться, потому что заставлять меня заботиться о его дочери, когда он сам живёт полной жизнью, было бы подлостью. Я не могла сосредоточиться на учёбе, потому что бросить Дункана один на один со всеми сложностями казалось неправильным — не для того мы женились. И в итоге из влюблённых подростков мы очень быстро превратились в уставших и вечно недовольных взрослых. И когда Дункан смирился, что не может всё делать сам, и наконец перепоручил дочь няне, между нами уже пролегла широкая трещина.

Возвращение к социальной жизни… всё казалось странным. Я сама себя ощущала странно, неправильно, неуверенно. Пока мы играли в родителей, жизнь не стояла на месте, и так вышло, что возвращаться мне оказалось не к кому. У меня не было подруг, кроме Мак, но у нас и раньше было мало общего, теперь же, когда я, страшно сказать, стала замужней дамой, и те крохи остались в прошлом. Уоллес, мой единственный друг, пребывал в перманентном шоке от моего решения выйти замуж, к тому же его собственная жизнь была более чем насыщена событиями, а потому с ним общаться было не только сложно, но и не очень приятно. И в итоге я осталась совсем одна.

Из-за того, что Дункан тянул с приглашением няни, мы оба пропустили все сроки зачисления. В качестве миссис Кейн я могла себе позвонить Стэнфорд, однако в университете моей мечты никто не мечтал обо мне. Дункан заикнулся было, что можно просто пропустить год, но я и слышать о подобном не хотела: мало того, что семейная жизнь превратилась в испытание терпения, так ещё и вынужденная изоляция сводила с ума. Я не могла винить Дункана, в конце концов, он не заставлял меня выбирать, я сама всё решила, но вопреки здравому смыслу в глубине души именно его я считала ответственным за мою испорченную жизнь.

Скандальная известность порой играет на руку там, где меньше всего ждёшь подобного. Поскольку никуда переезжать мы не собирались, а пойти учиться мне всё же хотелось — да хотя бы ради повода покидать дом! — пришлось искать колледж по принципу «что ближе», и выбор пал на единственный близко расположенный Хёртс. По правде говоря, я рассчитывала максимум на разрешение посещать несколько курсов, но декан неожиданно проникся моей историей, провёл мне экспресс-тестирование и по его результатам подписал указ о зачислении.

Стоило бы запрыгать от радости, да вот только с радостью у меня в последние месяцы всё было сложно, и даже стало казаться, что я разучилась улыбаться. Опять же, торопиться с этим не следовало, потому что учёба начнётся лишь через пару недель, зато разговор с Дунканом состоится уже сегодня, и приятным он однозначно не будет.

* * *

Несмотря на то, что в Хёрсте было всего несколько знакомых по школе человек, про анонимность не могло идти и речи — скандал вокруг семейства Кейнов, к которому формально я теперь тоже принадлежала, был слишком громким, чтобы меня не узнавали. Все мои надежды на спокойную жизнь пошли прахом, что не лучшим образом сказалось на моём настроении и, как следствие, на отношениях с Дунканом. Хотя их уже ничто не могло сделать хуже.

Лилли — единственное, что нас связывало. Да ещё проживание по одному адресу. После одной из ссор Дункан ушёл спать «на диван», а точнее в гостевую спальню, и так и не вернулся. Меня это более чем устроило, потому что один его вид поднимал во мне волну раздражения. Но Лилли мы оба любили, и ради неё притворялись, но на протяжении всего лета она была единственной причиной для диалога и единственной же темой наших редких разговоров. После ссоры из-за моего поступления в Хёрст Дункан окончательно перестал со мной разговаривать, но я знала, что сам он так ничего и не предпринял относительно будущего. Спасибо хоть мешать мне не стал: по молчаливой договорённости первую половину дня он проводил с дочерью, а когда я возвращалась из колледжа — брал доску для сёрфинга и молча уезжал до самого вечера.

Как ни надеялась я, что в колледже смогу быть собой, уже через неделю стало очевидно, что изоляция продолжается. Мак с Уоллесом тоже учились в Хёрсте, но наше общение так и не вернулось в дружеское русло. С новыми людьми, жадными до сенсаций или просто проявляющих обычное любопытство, я и сама не стремилась сходиться. А чуть позже выяснилось, что я пошла по тому же пути, что и Логан с Диком — выбрала вуз, куда можно поступить без особых трудностей, — так что эти двое изредка мелькали в коридорах и даже здоровались.

С этого-то всё и началось.

Из-за Лилли и так и не отставших журналистов не могло идти и речи, чтобы я жила в общежитии. У Логана была такая же проблема — не ребёнок, конечно, а скандальная слава и репортёры на хвосте.

В первый раз, заметив друг друга на дороге, мы оба ограничились приветственными гудками, а затем привыкли ездить вместе. Кто первый начал соревнование, я честно не знаю, просто в какой-то момент дорога до Хёрста из скучной рутинной поездки превратилась в гонку.

Когда Дункан купил мне «Феррари» взамен разваливающегося «Себринга», я даже не была удивлена. Конечно, сама бы я предпочла машину попроще, роскошь не казалась мне желанной, а подавляла и смущала, но для Кейна цена автомобиля не имела никакого значения, ну и для любимой жены (а на тот момент у нас были ещё хорошие отношения) ему хотелось лучшего. S-класс взамен моего старенького кабриолета показался ему адекватной заменой, и я не стала спорить и просто поблагодарила. И теперь мне впервые пригодились все четыреста лошадей под капотом, чтобы не плестись в хвосте у Логана.

Пару недель наше с ним общение ограничивалось морганием фарами да звуковыми сигналами, а затем Логан неожиданно включил поворотник и приглашающе помахал мне рукой за несколько километров до Хёрста, и я свернула следом за ним. Оказалось, ничего не случилось, это было простым приглашением на кофе.

С того дня утренняя гонка завершалась в кофейне, а проигравший угощал кофе с пирогом. Мы болтали обо всём и ни о чём, нарочито обходя все острые углы и не касаясь ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, а затем ехали в колледж, где расходились по разным аудиториям, как будто не были знакомы.

В начале декабря, в очередной раз завернув в кофейню, я слушала жалобы Логана на одного из преподавателей, дающего непомерно большие задания, когда неожиданно поймала себя на мысли, что готова провести с Логаном даже не то что весь день, а хоть целую вечность — настолько я устала от одиночества, настолько соскучилась по обычному дружескому общению, настолько мне опротивела жизнь с Дунканом. Когда мы встречались с Логаном, не всё у нас было гладко, но никогда он меня не бесил, никогда я не сомневалась в его чувствах; знала, что он способен на что угодно, но никогда не ждала удара в спину. А вот от Дункана ждала. А ещё я без всяких доказательств была твёрдо уверена, что окажись Логан в такой же ситуации, как Дункан, всё сложилось бы иначе.

Кажется, я ошиблась, выбрав Дункана?..

То ли Логан почувствовал моё настроение, то ли это было совпадением, но он вдруг отодвинул тарелку в сторону и, потянувшись через стол, взял меня за руку.

— Во сколько у тебя заканчиваются занятия? Давай вместе пообедаем?

На первый взгляд, абсолютно невинное предложение — мы были друзьями, мы встречались, мы учимся вместе, что может быть естественнее совместного обеда? — но я не сомневалась в том, что оно имеет второе дно. И хотя до сегодняшнего дня считала, что ни за что не поведу себя, как трофейные жёны, кивнула раньше, чем успела додумать мысль.