Шерлоку кажется

Мэри кажется

Примечания:

Это зеркало части о Шерлоке.

--------------------

Часто жизнь вместо того, чтобы подкинуть очередную обманку в красивой упаковке, даёт именно то, что нам необходимо. Однако выработанный, как у собаки Павлова, рефлекс заставляет отбрасывать это необходимое вместе с обманками. И понимание, что совершена ошибка, приходит обычно слишком поздно.

Шерлок с задумчивым и смешливым взглядом без обычной брони костюма и ледяной улыбки совсем другой человек — тот, к кому она могла бы подойти первой. И Мэри кажется, что земля уходит из-под ног, как когда-то в восьмом классе при взгляде на Питера Боркса, её первую любовь. Он легко отвечает на её шутки, смеётся искренне и притягательно, рассказывает что-то жутко интересное, смотрит пронзительно и понимающе — Мэри не замечает, что пропала, даже когда впервые оказывается в его объятиях, а после и в постели.

Шерлок терпкий, горький, высокоградусный и выносит с первого раза, вызывая абсолютное привыкание. И Мэри кажется, что он течёт по её сосудам вместе с кровью, смешавшись с ней, сделавшись частью её самой. От этого и страшно, и завораживающе, и пугающе приятно, но главной остаётся установка не думать о том, что будет с ней потом, когда эту часть оторвут без возможности восстановиться.

Шерлок обнимает её, осторожно прижимая к себе, как сокровище, как тайну, которую нужно сберечь во что бы то ни стало. И Мэри кажется, что соединение её кожи и его пальцев рождает маленькую вселенную, идеальный мир, где они могли бы быть теми, кем всегда хотели. Она улыбается, прижимаясь щекой к его груди, почти готовая отступить, как только их время подойдёт к концу, и совершенно не готовая признаться даже самой себе, что провалилась в него с головой, утонула без шансов на спасение.

Шерлок занимает все её мысли, проникая в них, как воздух в открытое окно, как вода сквозь пальцы, как солнечный свет через щель между неплотно задёрнутыми шторами. И Мэри кажется, что она не сможет жить без него, если он когда-нибудь покинет её, решив поступить правильно. Она мечется между тем самым «правильно» и «желаемо», ловя каждую его улыбку, запоминая каждое касание и запечатлевая в себе каждый поцелуй, чтобы не умереть сразу, как он исчезнет.

Шерлок видит её насквозь, должен видеть, иначе и быть не может, ведь он чёртов Шерлок Холмс, гениальный детектив. И Мэри кажется, что она сжимается в ничто и перестаёт дышать каждый раз, когда он останавливает на ней задумчивый, серьёзный взгляд. Раскусить её, вскрыть сундук с мазутно-чёрным прошлым — для него это дело нескольких минут, и ей следовало бы держаться от него подальше, но когда она поступала умно?

Шерлок остаётся рядом, не пытаясь изменить её или исправить. И Мэри кажется, что они могли бы быть по-настоящему счастливыми вместе, если бы не… Она никогда не позволяет себе додумать это «если бы» до конца: на кону у них обоих стоит слишком много, они никогда не решатся вывернуться наизнанку ради фантомного счастья, в которое, по большому счёту, не верит ни он, ни она.

Шерлок, узнав о ребёнке, выглядит потрясённым и потерянным. И Мэри кажется, что он, возможно, на пару секунд представляет себя его отцом. Ей неуютно и больно от мимолётной паники в его глазах, но она действительно не уверена в фактическом отцовстве, хотя точно знает, кого именно она хотела бы видеть в этом качестве.

Шерлок падает на пол в офисе Магнуссена с алым пятном, расползающимся по груди, без единого вскрика. И Мэри кажется, что эта пуля разорвала её сердце, оставив лишь пульсирующие болезненные клочки, когда он отводит взгляд в палате и, видимо, впервые серьёзно задумывается о том, что они давно заигрались. Но угроза Магнуссена была слишком страшна, а рука по-прежнему помнила всё до мельчайших деталей — иначе им обоим было не выжить в схватке, в которой Шерлок не только проигрывал по всем фронтам, но еще и не знал о постыдных правилах игры на две стороны.

Шерлок, устроившийся в своём кресле прямо в пальто, смотрит на неё выжидающе, почти смиренно. И Мэри кажется, что проще в одиночку вырезать население маленького европейского города-государства, чем посмотреть ему в глаза после всего, что было. Но он снова дарует ей понимание и прощение, которых она не заслуживает, и даёт понять, что будет рядом, даже если весь мир окажется повёрнут к ним спиной — и только после этого она делает вдох, не позволенный с момента выстрела.

Шерлок бросает жизнь к её ногам, застрелив Магнуссена в его собственном доме на глазах у отряда спецназа. И Мэри кажется, что сила земного притяжения превысила все возможные пределы, когда Майкрофт пытается поднять её с колен у себя в кабинете и не добивается этого, так и замирая над ней каменной статуей. Она готова рассказать обо всех старых заказчиках, отдать последнюю страховку, лишь бы вытащить Шерлока из чёрной дыры, в которую он себя загнал, — его брат смотрит понимающе и зло усмехается, обещая подумать над предложением.

Шерлок обнимает её на прощание на аэродроме под завывание ветра и тяжёлый взгляд Джона. И Мэри кажется, что, как только её пальцы оторвутся от ткани его пальто, она больше никогда не найдёт себе места, потому что её место всегда было в его объятиях, только поняла она это слишком поздно. Она молча выдавливает из себя улыбку и незаметно кивает Майкрофту, благодаря за содействие и помощь в организации небольшого представления для всей Англии.

Шерлок отходит в сторону, предоставляя ей право жить своей жизнью с мужем и ребёнком. И Мэри кажется, что ад начинается на пороге её идеального дома и она горит в нём уже не первую сотню лет, наклеивая на лицо счастливую улыбку каждый раз, когда её может увидеть кто-то посторонний. Она чувствует себя запертой в самой страшной части преисподней, потерявшая Шерлока из-за собственных трусости и слабости и отчаявшаяся вызвать в себе хотя бы злость или недовольство из-за внезапно открывшейся измены мужа.

Шерлок открывает перед ней дверь своей квартиры. И Мэри кажется, что окутавшая её темнота, просочившаяся в её взгляд, сковавшая губы в скорбной гримасе и холодившая руки, начинает рассеиваться под лучами исходящего от него света. Она лишь тихо охает, а затем и несмело улыбается, когда он притягивает её и дочку к себе, перенося через порог, и, счастливо улыбаясь, захлопывает дверь, чтобы отрезать себе и ей все пути к отступлению.

Часто жизнь даёт второй, третий и даже десятый шанс, чтобы сделать всё правильно. Главное — понять, что очередное испытание на прочность обычно является тем самым шансом, пока не стало слишком поздно.