Избранные творения

21. На второе же, конечно, более глубокомысленное оправдание их не без основания можно сказать следующее: если делается это у вас, эллины, не по причине явления Самого Бога, но по причине присутствия там Ангелов, то почему изваяния, чрез которые призываете вы Силы, у вас лучше и выше самих призываемых Сил? Делая изваянные образы, как говорите, для приобретения понятия о Боге, присвояете этим изваяниям честь и наименование Самого Бога и в этом поступаете неблагочестно. Признавая, что сила Божия превыше ничтожества идолов, и потому осмеливаясь чрез них призывать не Бога, но низшие Силы, потом, оставив Силы эти в стороне, камням и деревам присвоили вы имя Того, Чье присутствие для вас страшно; и не камнями, не произведением человеческого искусства именуете их, но богами и поклоняетесь им. Если, как ложно уверяете, это у вас письмена для умозрения о Боге, то несправедливо знаки предпочитать означаемому. Если кто напишет царево имя, то предпочитающий написанное царю не останется в безопасности, а, напротив того, наказан будет смертью. Письмена же изобретаются искусством пишущего. Так и вы, если имеете здравый рассудок, то не можете на вещество переносить таковой признак Божества; даже изваяния не можете предпочесть изваявшему. Если идолы, точно как письмена, означают явление Бога и потому, как означающие собой Бога, достойны обоготворения, – то изваявшему и начертавшему их (разумею опять художника) тем паче надлежало быть обоготворенным, потому что он и могущественнее, и божественнее идолов, так как по его изволению обделаны и получили свой вид идолы. Посему, если достойны удивления письмена, то написавший их возбуждает гораздо большее удивление своим искусством и душевным знанием. Итак, если идолов не следует по этой причине почитать богами, то можно еще предложить вопрос об идолобесии, если кому желательно знать причину, почему идолы имеют такой образ.

22. Если Божество человекообразно, а потому и идолы так изображаются, то для чего присвояют Божеству и подобия бессловесных? Если же у Него подобие бессловесных животных, то почему присвояют Ему изваяния существ словесных? А если в Нем то и другое, и в том и другом виде представляют они Бога, потому что имеет подобие и бессловесных, и словесных существ, – то для чего разделяют соединенное и отдельно делают изваяния бессловесных и изваяния людей, а не всегда изваяния их имеют вид тех и других, каковые изображения действительно находятся в баснословии, например: Сцилла, Харибда, Гиппоцентавр и у египтян – Анубис с головой пса? Надлежало бы или только так изображать их, имеющих двоякую природу, или, если имеют один только образ, не вымышлять для них другого. И еще: если они имеют мужеский образ, то для чего придают им и подобия женские? И если женский имеют образ, то для чего ложно представляют их в образе мужей? Опять, если они – то и другое, то надлежало не разделять, а соединять то и другое и уподоблять так называемым жено-мужам (гермафродитам), чтобы языческое суеверие не только обнаруживало в себе нечестие и клевету, но возбуждало и смех в зрителях.

И вообще, если представляют себе Божество телообразным, а потому воображают у Него и изваяниям дают: чрево, руки, ноги, также выю, грудь, уши, члены, у людей служащие к деторождению, – то смотри, до какого нечестия и безбожия унизился ум их, когда мог так думать о Божестве. Ибо Божеству следовало бы посему претерпевать непременно и все прочее, свойственное телу, то есть быть рассекаемым, делимым и даже вообще подверженным истлению. Это же и подобное этому свойственно не Богу, а скорее – земным телам; потому что Бог бесплотен, нетленен, бессмертен и ни в ком ни для чего не имеет нужды; это же тленно, подобно телам, и, как говорено было прежде, имеет нужду в прислуге человеческой. Ибо часто видим, что обветшавшие идолы обновляются; уничтоженные временем, дождем или каким-либо из земных животных созидаются вновь. А посему можно осудить язычников в неразумии за то, что именуют богами идолов, которых сами делают, просят спасения у тех, которых искусством своим предохраняют от тления, молятся об удовлетворении своих нужд тем, о ком знают, что требуют собственной их попечительности, и, заключая их в небольших зданиях, не стыдятся называть владыками неба и всей земли.

23. И не из этого только можно усматривать безбожие язычников, но также и из того, что о самих идолах мнения их несогласны. Ибо если идолы – боги, как говорят и любомудрствуют о них язычники, то к которому из них прилепится человек? И каких из них можно признать главнейшими, чтоб или, поклоняясь Богу, иметь на Него твердое упование, или, признавая Его Божеством, как говорят, не колебаться? Ибо не одни и те же именуются у всех богами, но большей частью сколько есть народов, столько вымышлено и богов. Случается же, что одна область и один город разделяются между собой во мнениях о почитании идолов. Финикияне не знают богов, признаваемых египтянами. Египтяне поклоняются не одним и тем же идолам с финикиянами. Скифы не приемлют богов персидских, а персы – сирских. Пелазги уничижают даже богов, чтимых во Фракии, а фракияне не признают чтимых фивянами. Инды с арабами, арабы с эфиопами и эфиопы с ними имеют различных идолов. Сиряне не чтут богов киликийских, каппадокияне же именуют богами не признаваемых в Киликии; иных вымыслили себе вифинияне, а иных – армяне. И к чему приводить многие примеры? Обитатели твердой земли поклоняются инаковым богам с островитянами, и островитяне чтут инаковых с жителями твердой земли. И вообще, каждый город и каждое селение, не зная соседних богов, предпочитают им своих, которых и признают только богами. О гнусных же египетских обычаях нет нужды и говорить, они у всех перед глазами; там города держатся суеверий противоположных и одно другому противоречащих; соседи всегда стараются чествовать противное тому, что чествуют живущие смежно с ними. Крокодилу поклоняются одни как Богу, у жителей же ближайших мест почитается он мерзостью. Льва чтут одни как Бога, а вне города не только не воздают ему чести, но даже, встретив, убивают его, как зверя. Рыбу, включенную одними в число богов, в другом месте ловят в пишу. Оттого у них войны, мятежи, всякого рода предлоги к убийствам и все обаяние страстей. Удивительно же то, что пелазги, по сказанию историков, у египтян узнав имена богов, не знают египетских богов, воздают же честь богам другим, а не египетским. И вообще, у всех народов, зараженных идолослужением, различны верования и обряды богослужения, а не найдешь у них одного и того же.

Этому и быть надлежало, потому что, утратив мысленное устремление к единому Богу, люди впали во многое и различное: уклонившись от истинного Отчего Слова, Спасителя всех Христа, носятся они мыслью по многим вещам. Как отвратившиеся от солнца и находящиеся в темном месте кружатся по многим непроходимым путям и кто перед ними, тех не примечают, а кого нет, тех представляют стоящими перед ними и, видя, не видят, – так подобным же сему образом и у тех, которые отвратились от Бога и омрачены в душе, ум находится в кружении; они, как пьяные и не способные видеть, представляют себе не-сущее.

24. Немалым обличением действительного безбожия язычников служит и следующее. Поелику в каждом городе и в каждой области боги различны и их много, притом один истребляет богов другого, – то всеми истребляются все. Почитаемые богами у одних делаются у других жертвами и возлияниями в честь ими именуемых богов. И наоборот, что у одних употребляется в жертву, то у других почитается богом. Египтяне чтут вола и Аписа, т. е. тельца; а другие вола и тельца приносят в жертву Зевсу. Правда, что в жертву приносят не тех самых, которые обоготворены; однако же, принося подобное, приносят, по-видимому, то же самое. Ливияне признают богом овна, которого и называют Аммоном; а у других овен часто закалается в жертву. Инды воздают честь Дионису, этим именем в переносном смысле называя вино; у других же вино употребляется на возлияние иным богам. Иные чтут и именуют богами реки, источники, особливо же египтяне всему предпочитают воду; между тем другие, и даже сами египтяне, обожающие это, водой омывают свои и чужие нечистоты и оставшееся по умовении выливают с бесчестием. Но почти все идолотворимое египтянами у других обращается в жертву богам. Посему сами язычники смеются над египтянами, что боготворят они не богов, но вещи, другими и даже ими самими употребляемые на очищение и жертвы.

25. Некоторые дошли уже и до такого злочестия и безумия, что закалают и приносят в жертву ложным богам своим самих людей, тогда как боги эти суть подобие и образ людей. Эти злосчастные не примечают, что закалаемые ими жертвы служат первообразами вымышленных и чествуемых ими богов. Им-то приносят в жертву людей, приносят почти подобное подобному или, вернее сказать, лучшее худшему, одушевленных закалают в жертву неодушевленным, разумных приводят на заклание не имеющим движения. Скифы, именуемые таврийскими, в жертву так называемой у них деве закалают претерпевших кораблекрушение и взятых п плен эллинов. Столь злочестиво поступают они с подобными себе людьми и в такой мере изобличают жестокость богов своих, что убивают даже тех, кого Промысел спас от опасностей на море, и этим как бы противятся самому Промыслу, потому что зверской своей душой уничтожают Его благодеяние. Другие же, когда возвращаются с войны победителями, разделив пленников на сотни и из каждой взяв по одному, столько человек закалают в честь Арею, сколько изберут по числу сотен. И не скифы одни совершают такие мерзости по врожденной варварам свирепости; напротив того, обычное это дело, свойственное злобе идолов и бесов. Ибо в древности египтяне приносили людей в жертву Гере, а финикияне и критяне принесением в жертву детей своих умилостивляли Крона. И древние римляне человеческими жертвами чтили Зевса, называемого Лациарием. Так или иначе, но все вообще и сквернили, и сквернились; сквернились сами, совершая убийства, и сквернили храмы свои, окуряя их подобными жертвами.

И от этого много зол приключилось людям. Они, видя, что приятно это демонам, и сами вскоре стали подражать богам своим, совершая подобные преступления и вменяя в заслугу себе подражание, по мнению их, существам совершеннейшим. Оттого люди стали вдаваться в человекоубийства, детоубийства и всякие непотребства. Каждый почти город от уподобления в нравах богам своим сделался исполненным всякого разврата. Пред идолами нет целомудренного, кроме того, чье непотребство ими засвидетельствовано.

26. В финикийских капищах в древности сидели женщины и в дар тамошним богам своим приносили начатки из цены блуда своего, думая умилостивить тем богиню свою и заслужить ее благоволение. И мужи, отрекшись от своего пола, не желая принадлежать к мужчинам, претворяют себя в пол женский, чтобы угодить и оказать тем честь матери так называемых ими богов. Вообще, все живут срамно, соревнуют друг другу в худом, и, как сказал святой служитель Христов Павел: жены бо их измениша естественную подобу в преестественную: такожде и мужи оставльше естественную подобу женска пола, разжегошася похотию своею друг на друга, мужи на мужех студ содевающе (Рим. 1, 26-27). А этими и подобными этим делами подтверждают они и обличают, что и так называемые ими боги вели такую же жизнь. Ибо у Зевса научились они деторастлению и прелюбодеянию, у Афродиты – блуду, у Реи – непотребству, у Арея – убийствам, у других же – иным подобным делам, за которые законы наказывают и которыми гнушается всякий целомудренный человек. Посему справедливо ли почитать богами тех, которые делают подобные дела? Не лучше ли за развратность нравов признать, что они бессмысленнее и самих бессловесных? Справедливо ли также и воздающих им божескую честь почитать людьми? Не лучше ли пожалеть о том, что они бессмысленнее бессловесных и бездушнее неодушевленных? Если бы обратили они внимание, что душа их одарена умом, то не вринулись бы во все это с такой опрометчивостью и не отреклись бы от истинного Бога, Отца Христова.