Избранные творения

23. А если бы без какой-либо болезни, без какого-либо страдания где-либо наедине, в особом месте, или в пустыне, или в доме, или где бы то ни было сокрыл Он тело и потом, опять внезапно явившись, сказал о Себе, что воскрес из мертвых, то все почли бы это за баснь и слову Его о Воскресении не поверили бы тем паче, что вовсе не было бы свидетельствующего о смерти Его; Воскресению же должна предшествовать смерть, потому что без предшествовавшей смерти не было бы и Воскресения. Посему, если бы смерть тела приключилась где-либо втайне, то, поелику смерть была невидима и совершилась не при свидетелях, и Воскресение тела было бы не явно и не засвидетельствовано. И почему бы Воскресший стал проповедовать о Воскресении, когда смерти попустил совершиться не явно? Или почему бы, когда на виду у всех изгонял бесов, слепому от рождения возвратил зрение и воду претворил в вино, удостоверяя тем, что Он – Божие Слово, – не показать на виду у всех, что смертное нетленно, в удостоверение, что Он – Жизнь? Как и ученики Его возымели бы дерзновение проповедовать Воскресение, не имея права сказать, что прежде Он умер? Или как поверили бы им, когда бы стали утверждать, что сперва была смерть, а потом Воскресение, если бы свидетелями смерти не имели тех самых, пред кем с дерзновением утверждали это? Если и в том случае, когда и смерть, и Воскресение совершились на виду у всех, тогдашние фарисеи не хотели верить, но даже и видевших Воскресение принуждали отрицать его, – то, без сомнения, если бы совершилось это скрытно, сколько придумали бы предлогов к неверию? Как же показаны были бы и конец смерти, и победа над ней, если бы не на виду у всех, призвав смерть, обличил ее, что она уже мертва, истощенная нетлением тела?

24. Но нужно предупредить нам своим ответом то, что могут сказать другие. Ибо скажут, может быть, и это: если смерти Его надлежало совершиться на виду у всех и быть засвидетельствованной, чтоб поверили и слову о Воскресении, то надлежало бы хоть придумать славную смерть, чтоб избежать, по крайней мере, бесчестия Креста.

Но если бы так поступил, то подал бы о Себе подозрение, что имеет силу не над всякой смертью, а только над той, которую придумал для Себя, и тем не меньший был бы опять предлог к неверию в Воскресение. Посему-то не от Него, но по злоумышлению приключилась телу смерть, чтобы Спасителю истребить ту самую смерть, какую люди нанесли Ему. И как доблестный борец, высокий и разумом, и мужеством, не сам себе избирает противников, чтобы не подать подозрения, будто бы иных страшится, но предоставляет это власти зрителей (особливо, если неприязненны ему), чтоб, низложив того, кто будет противопоставлен ему, удостоверить в своем превосходстве пред всеми, – так и Жизнь всех, Господь и Спаситель наш Христос, не от Себя придумал смерть телу, чтобы не показаться боящимся другой какой смерти, но, приемля смерть от других, и именно от врагов, какую они почли ужасной, бесчестной и ненавистной, такую и претерпел на Кресте, чтобы, и ее низложив, о Себе удостоверить, что Он есть Жизнь, державу же смерти упразднить совершенно. И совершилось весьма чудное и необычайное дело: думали нанести смерть бесчестную, но она-то и послужила знамением победы над самой смертью.

Для чего не претерпел Иоанновой смерти чрез усекновение главы, не перетерт, как Исаия? Для того, чтобы и в смерти сохранить тело нераздробленным и всецелым, и потому, чтобы и предлога не было намеревающимся разделять Церковь.

25. И это в ответ внешним, которые любят много умствовать. Но и из нас кто-нибудь не по любопрительности, а из любоведения может спросить: для чего претерпел не иное что, а Крест? Пусть слышит и он, что пострадать так, а не иначе к нашей служило пользе; и для нас – всего лучше, что претерпел это Господь. Ибо если пришел Он на Себе понести клятву, на нас бывшую, то как бы иначе стал клятвой, если бы не принял смерть, бывшую под клятвой? Но это – Крест ибо так написано: проклят висяй на древе (Втор. 21, 23. Гал. 3, 13). Потом, ежели Господня смерть есть искупление всех и Господней смертью разоряется средостение ограды (Еф. 2, 14) и совершается призвание язычников, то как бы призвал нас, если бы не был распят? На одном кресте умирают с распростертыми руками. Посему Господу прилично было и Крест претерпеть, и распростерть руки, чтобы одной рукой привлечь к Себе ветхий народ, а другой – званных из язычников, тех же и других соединить в Себе. Это и Сам Он изрек, давая разуметь, какой смертью искупит всех. Ибо говорит: когда вознесен буду вся привлеку к Себе (Ин. 12, 32). И еще: если враг рода нашего – диавол, – пав с неба, блуждает по здешнему дольнему воздуху и там, властвуя над другими демонами, подобными ему непокорностью своей, производит чрез них мечтания в обольщаемых и намеревается задерживать восходящих, о чем говорит и Апостол: по князю власти воздушныя, духа, иже ныне действует в сынех противления (Еф. 2, 2), Господь же пришел низложить диавола, очистить воздух и нам для восхождения на небо открыть путь, как сказал Апостол: завесою, сиречь плотию Своею (Евр. 10, 20), а сему надлежало совершиться смертью, – то какой иной смертью совершилось бы это, как не смертью, принятой в воздухе, то есть на Кресте? Ибо только кончающийся на кресте умирает в воздухе. Посему-то Господь не без причины претерпел Крест ибо, вознесенный на нем, очистил воздух от диавольской и всякой бесовской козни, говоря: видех сатану яко молнию спадша (Лк. 10, 18); открывая же путь к восхождению на небо, обновил оный, говоря также; возмите врата князи ваша, возмитеся врата вечная (Пс. 23, 7). Ибо не для Самого Слова, как Господа всяческих, нужно было отверстие врат и ничто сотворенное не заключено было для Творца, – но имели в этом нужду мы, которых возносил Он собственным телом Своим, потому что как на смерть принес за всех тело, так телом же опять проложил всем путь и к восхождению на небо.

26. Итак, смерть за нас на Кресте была прилична и сообразна с делом; причина к тому оказывается во всех отношениях достаточной и ведет к верным заключениям, что спасению всех надлежало совершиться не иначе, как Крестом. Ибо и в этом случае, то есть на Кресте, Господь не оставил Себя не явленным, но сверх всего соделал и то, что и тварь засвидетельствовала о присутствии ее Создателя.

Храм же Свой – тело – не надолго оставил в таком состоянии, но, показав только мертвым от приражения к нему смерти, немедленно и воскресил в третий же день, вознося с Собой и знамение победы над смертью, то есть явленное в теле нетление и непричастность страданию. Мог бы Он и в саму минуту смерти воздвигнуть тело и показать снова живым, но прекрасно и предусмотрительно не соделал сего Спаситель, потому что сказали бы, что тело вовсе не умирало или что не совершенная коснулась его смерть, если бы в то же время показал и Воскресение. И если бы смерть и Воскресение последовали в тот же промежуток времени, то, может быть, не явной соделалась бы слава нетления. Посему-то, чтобы показать тело мертвым, Слово и пострадало среди дня, и в третий день всем показало тело нетленным. Чтобы показать смерть в теле, воскресило его в третий день; но чтобы, воскреснув после долгого пребывания и совершенного истления во гробе, не подать случая к неверию, будто бы имеет на Себе уже не то, а иное тело (и по одной долговременности иной не поверил бы явившемуся и забыл прошедшее), – то по этой самой причине не более терпит трех дней и не длит ожидания слышавших, что сказано Им было о Воскресении, но, пока слово звучало еще в слухе их, пока не отводили еще очей и не отрывались мыслью, пока живы еще были на земле и на том же находились месте и умертвившие, и свидетельствующие о смерти Господня тела, – Сам Божий Сын показал, что тело, в продолжение трех дней бывшее мертвым, бессмертно и нетленно. И для всех стало явно, что тело умерло не по немощи естества вселившегося Слова, но для уничтожения в нем смерти силой Спасителя.

27. А что смерть сокрушена, что Крест соделался победой над ней, что она не имеет уже более силы, но действительно мертва, – сему немаловажным признаком и ясным удостоверением служит то, что пренебрегается она всеми учениками Христовыми: все наступают на нее и не боятся ее, но крестным знамением и верой во Христа попирают ее как мертвую. Древле, пока не совершилось еще Божественное Спасителево пришествие, страшна была смерть и самим святым, и все оплакивали умирающих как погибших. Теперь же, поелику Спаситель воскресил тело, смерть уже не страшна, но все верующие во Христа попирают ее как ничтожную и скорее решаются умереть, нежели отречься от веры во Христа. Ибо несомненно знают что умирающие не погибают но живы, и чрез Воскресение сделаются нетленными. Один лукавый диавол, древле зло наругавшийся над нами смертью, остался истинно мертвым по уничтожении смертных болезней. И вот доказательство этому: люди прежде, нежели уверуют во Христа, представляют себе смерть страшной и боятся ее, а как скоро приступают к Христовой вере и к Христову учению, до того пренебрегают смертью, что с готовностью устремляются на смерть и делаются свидетелями Воскресения, совершенного Спасителем в низложение смерти; даже младенцы возрастом спешат умереть, и не только мужи, но и жены учатся, как бороться со смертью. Столько немощной стала она, что и жены, прежде обольщенные ею, смеются теперь над ней как над мертвой и расслабленной. Когда законный царь победит в брани похитителя власти и свяжет его по рукам и ногам, тогда все мимоходящие издеваются над ним, наносят ему удары, терзают его, не боясь его неистовства и свирепости, потому что побежден он царем. Так, поелику смерть побеждена и опозорена Спасителем на Кресте, связана по рукам и ногам, то все ходящие о Христе попирают смерть и, делаясь за Христа мучениками, издеваются над ней, осмеивая ее и говоря написанное выше: где ти смерте победа? где ти аде жало?

28. Маловажное ли это свидетельство о немощи смерти или маловажное ли это доказательство одержанной над ней Спасителем победы, когда дети о Христе и юные девы ни во что ставят здешнюю жизнь и помышляют о том, чтобы умереть? Человек по природе боится смерти и телесного разрушения. И всего необычайнее, что облекшийся верой крестной пренебрегает и тем, что естественно, и не боится смерти за Христа.

Огонь имеет естественное свойство жечь. Если же скажут, что есть вещество, которое не боится огненного сожжения и даже доказывает собой, что огонь над ним бессилен, и таков, как говорят у индов каменный лен[5], то, если не верит кто таким рассказам, захочет же опытом изведать сказанное, без сомнения. одевшись в несгораемое вещество и бросившись в огонь, удостоверится наконец в бессилии огня. Или если пожелает кто увидеть связанного мучителя, то, конечно, пойдет для сего в область и владения победителя и там на деле увидит, что бывший для других страшным стал уже бессилен. Подобно этому, если кто и после стольких доказательств не верует еще во Христа и после того, как было такое множество Христовых мучеников (преспевающие же о Христе ежедневно посмеваются над смертью), колеблется еще мыслью в том, действительно ли смерть упразднена и возымела свой конец, – то прекрасно он делает, что изъявляет удивление при всем этом; но да не будет же, по крайней мере, упорен в неверии и да не отрицает с бесстыдством того, что так очевидно, а напротив того, как взявший каменный лен узнает, что в огне он несгораем, или как желающий видеть связанного мучителя идет во владение победителя, так и этот, не доверяющий победе над смертью, пусть восприимет веру Христову и приступит к Христову учению: тоща он увидит немощь смерти и победу над ней. Ибо многие прежде не веровали и смеялись, впоследствии же, уверовав, до того стали пренебрегать смертью, что сами сделались Христовыми мучениками.