Молитвы и каноны, чтомые по усопшим (сборник)

О молитве за самоубийц

Удивительное время мы переживаем! Поднимаются вопросы, тысячу лет назад уже решенные; переоцениваются ценности, веками оцененные; пересматриваются решения, от первых веков христианства состоявшиеся. И что особенно опасно: или забывают, или даже прямо не хотят справиться о том, как и на каких основаниях решала эти вопросы христианская древность, а иногда и сама Церковь, руководительница православной христианской мысли в те далекие от нас времена. Выходит, что наше поколение считает себя как бы умнее, талантливее и обильнее благодатными дарованиями, нежели великие мужи, носители духа христианского, жившие в веках, от нас отдаленных. Если такое самомнение сознательно, то оно преступно, оно свидетельствует об отступлении от Церкви, хотя пока в мысли, но хочется думать, что больше творится все это бессознательно, как грех неведения, как последствие недостаточного воспитания в духе церковности…

В последние годы мутною, ядовитою волною разливается по родной Руси в разных видах неверие, и прежде всего – неверие в Церковь как живой организм любви, возглавляемый Христом Спасителем как воплощенною Любовью. И это неверие в Церковь иногда проявляется даже в тех, которые считают себя верующими в Бога.

Для таких безразлично, как учит о том или ином предмете веры и жизни Православная Церковь: они полагают, что вправе иметь о всем свое собственное суждение, не справляясь о том, что скажет Святая Церковь. А таких вопросов современная жизнь выдвигает на каждом шагу множество. Вот тому пример: вследствие упадка веры вообще и озлобления как нравов, так и характеров, умножилось число самоубийств. Убивают себя юноши, убивают себя 90-летние старики. Опустошается душа, расхищаются из сердца последние остатки веры, идеализма, стираются последние следы образа Божия, замирает дух, не остается никакой опоры для борьбы с искушением, и – человек решает: нет смысла больше жить и страдать, и в озлоблении на все, как мятежник, самовольно уходит из жизни. Такова психология большинства случаев самоубийств. В ее основе лежит неверие в промысел Божий, хула на благость Божию, отчаяние – смертные грехи, смертные потому, что не дают места покаянию, убивают дух, удаляют; гонят от человека спасающую Божию благодать. Человек добровольно и всецело отдает себя во власть врага рода человеческого, врага Божия, преграждает в себе все пути для благодати: как же возможно будет для него воздействие сей благодати? Когда речь идет о спасении, мы должны всегда помнить, что Бог не спасает нас насильно. Необходимо, чтобы человек при исходе из сей жизни имел бы хотя зачатки произволения ко спасению, чтобы, по крайней мере, не отрицал возможности своего спасения, а следовательно, не терял надежды: мы молимся о тех, кто почил в надежде воскресения и жизни вечной, в ком осталась хотя бы искра надежды на Искупителя мира. Тогда Церковь молится и «о иже во аде держимых», по слову Василия Великого. Общий закон спасения выражен в словах Господа: «в чем застану, в том и сужу».

Что сказал я о самоубийцах, то же можно сказать и об отлученных от Церкви еретиках, не примирившихся с Церковью, умерших во вражде с нею, в отлучении от нее.

Вне Церкви нет пути к единению со Христом, а следовательно, нет и спасения. Спасаются только живые члены Церкви, живущие ее жизнью, в единении с нею посредством Таинств, наипаче же Святейшего Таинства Причащения Тела и Крови Христа Спасителя, как Он Сам изрек: «аще не снесте плоти Сына Человеческого, ни пиете крове Его, живота не имате в себе» (ср.: Ин. 6,53). А сие величайшее Таинство существует только в Церкви. И относительно еретиков надо сказать, что если они умерли без примирения с Церковью, если они унесли в душе своей вражду к ней туда, в другой мир, то для них невозможно превратить эту вражду в любовь, потому что вообще для души в загробном мире уже невозможно изменение настроений: какое направление получила душа в сей жизни, в таком она продолжает жить и в загробной. Там живет уже не полный человек, а только душа его, и что преобладало в душе в сей жизни, то продолжает обладать ею и в будущей. Перемена для душ, отшедших из сего мира в другой, возможна лишь по молитвам Церкви, но при том условии, если душа отошла в мире с Церковью, если в произволении усопшего были зачатки искреннего желания спасения, если он был хотя и немощным, но не совсем мертвым, не отпадшим от целого членом тела Церкви.

Таковы общие основания для суждения о том, можно ли молиться за души самоубийц и еретиков. Но относительно самоубийц святой Тимофей, епископ Александрийский, на вопрос: «Аще кто, будучи вне себя, подымет на себя руки или повержет себя с высоты, за такового должно ли быть приношение (Литургия) или нет?» – отвечает: «О таковом священнослужитель должен рассудити, подлинно ли будучи вне ума, соделал сие. Ибо часто близкие к пострадавшему от самого себя, желая достигнуть, да будет приношение и молитва за него, неправдуют и глаголют, яко был вне себя. Может же быть, яко соделал сие от обиды человеческой, или по иному какому случаю от малодушия: и о таковом не подобает быть приношению, ибо есть самоубийца. Посему священнослужитель непременно должен со всяким тщанием испытывати, да не подпадет осуждению». Вот единственное исключение, допускающее молитву церковную за самоубийц! Человек совершил страшное преступление в состоянии невменяемости. Ясно, что нельзя его строго и судить за это. Бог в неисповедимых путях Своего промысла попустил такое несчастие, такое насилие со стороны врага рода человеческого в отношении к человеку, лишенному разума! Бог пусть и будет единственным его Судьею… Церковь, в смирении склоняясь пред непостижимыми судьбами Божиими, предает сего человека в руцы милосердия Божия, как лишенного возможности бороться с насилием диавольским. Впрочем, повторяю: в каждом отдельном случае вопрос о том, можно ли допускать церковное поминовение самоубийцы, должна решать церковная власть, которая берет на себя ответственность пред Богом за разрешение или запрещение такого поминовения. И это представляет тяжелое бремя для каждого епископа. Самоубийства участились в последнее время до крайности, особенно среди молодежи. Полагаться на решение врачей, нередко и в Бога не верующих, нельзя: ведь такие врачи вовсе не обязаны входить в суждение по существу с духовной точки зрения о том, был ли самоубийца в состоянии острого помешательства и вне ума в момент совершения преступления; их забота хотя несколько успокоить живых, скорбящих родственников покойника, и вот обычно они все самоубийства приписывают острому помешательству.

А в глухом, отдаленном от епархиального города углу этот вопрос приходится решать местному священнику, у которого иногда и мужества не достает отказать в христианском погребении и поминовении самоубийцы ввиду возможных жалоб архиерею за отказ в этом со стороны родственников покойника. Ведь в наше время миряне забывают совсем церковное правило о подчинении своего смышления авторитету своего пастыря и духовного отца: они смотрят на него просто как на требоисправителя, который обязан непременно, без всяких рассуждений, исполнять их требование. Забывают известное еще в Ветхом Завете правило: послушание выше поста и молитвы, выше приношений и жертв. Когда им напоминают о церковных правилах, они обычно ссылаются на бывшие примеры разрешения и больше не хотят рассуждать… И совесть священника нередко насилуется мирянами, и священник вопреки совести, во избежание жалоб и дознаний, исполняет их требование. Невольно думаешь: как же наша жизнь далеко уклонилась от того пути, какой ей указуется Церковью! Ведь выходит, что родственники самоубийцы как будто насильно, вопреки воле Самого Господа, Который управляет Церковью и чрез иерархию указует ей правило жизни, хотят – да будет позволено так выразиться – втолкнуть несчастного в Царство Небесное!.. И особенно это надо сказать о панихидах по еретикам и богохульникам: тут уже бывает прямое кощунство, превращение молитвы церковной в какое-то насилие над Церковью, издевательство над ее служителями… Так было в отношении Толстого… Но относительно еретиков Святая Церковь не допускает даже и таких исключений, какие бывают в отношении к самоубийцам: раз еретик или богохульник умер непримирившимся с Церковью, умер в отлучении от нее – Церковь не может допустить и молитвы о нем. Ересь есть духовное самоубийство, а о мертвом члене, отсеченном от целого тела Церкви, бесполезно и заботиться, бесполезно и молиться.

Есть еще одна сторона вопроса о молитве за еретиков и самоубийц, которую обыкновенно упускают из виду, хотя она едва ли не важнее всех теоретических суждений, которые, может быть, так сказать, в самой основе-то своей на нее и опираются. Эта сторона, так сказать, мистическая. Помнить надо: что такое Церковь в своей сущности? По учению великого апостола Павла, она есть живое тело Христа Спасителя, коего Он Сам и есть Глава, а все верующие – члены, так сказать, живые клеточки сего великого организма, одушевляемого Духом Божиим. Молитва, по выражению покойного А. С. Хомякова, есть кровь Церкви, своим обращением привлекающая благодатные силы к обновлению всего организма. Она есть и дыхание любви, объединяющей всех верующих со Христом и во Христе. Любовь движет молитву, приводит ее в действие. Любовь приводит в соприкосновение душу молящегося с душою того, за кого она молится. Но сие соприкосновение бывает целительно для последнего только тогда, когда он еще не умер для тела Христова, когда он составляет еще живую клеточку сего тела, то есть не потерял общения со Христом, хотя он и болеет, хотя и не очищен от греховной нечистоты, но ушел отсюда с верою в молитвы Церкви, с надеждою воскресения во Христе. Тогда молитва любви, восходя к Искупителю мира, несет от Него исцеляющую благодать душе почившего, благодать, изливаемую любовью Христовой к тому, кто не потерял еще веры в искупительную силу Крови, пролиянной за него на Кресте. Такая молитва и Господу угодна, как жертва любви за почившего, и для молящегося полезна, как животворящее дело его любви, как исполнение заповеди Господней. Такая молитва сливается с молитвою самой Церкви, молитвою – дерзну сказать – Самого Господа, яко Ходатая Нового Завета, яко Главы Церкви. Соединенная с Таинством Евхаристии, она проникает небеса и отверзает двери милосердия Божия к почившим в вере нашим братиям и Кровию Господа омывает их грехи. «Отмый, Господи, грех зде поминавшихся кровию Твоею честною, молитвами святых Твоих», – молится Церковь, когда опускаются частицы, вынутые за живых и умерших, в Кровь Господню. Теперь примените сию мысль к тому несчастному, кто как еретик отпал от Церкви, мертв для нее в качестве члена или же отсечен от Церкви невидимым судом Божиим за смертный грех отчаяния, в каком он умер как самоубийца. Может ли принести пользу такому уже мертвому члену Церкви, уже отсеченному от нее, молитва за него, хотя бы это была молитва всей Церкви? Конечно, не может. И причина тому не вне сего несчастного, а в нем самом, в том настроении, в каком он перешел в другую жизнь. Это настроение упорного сопротивления Богу и святой Церкви. Он сам не хочет себе спасения: не восхоте благословения, и удалится от него, как сказано в Писании (Пс. 108, 17). А перемена настроения, как я уже сказал выше, там, в другом мире, невозможна, если не было зачатка такой перемены в сей жизни. Бог насильно не спасает. Это первое.