Николай Чудотворец: полная история жизни, чудес и святости

Одринский Николаевский монастырь

Наряжался Илья Муромец Иванович

Ко стольному городу, ко Киеву,

Он тою дорогою прямоезжею,

Котора залегла ровно тридцать лет,

Чрез те леса Брынские,

Чрез черны грязи Смоленские,

И залег ее, дорогу, Соловей-разбойник…

Как бы будет Илья во темных лесах,

Во темных лесах, во Брынских,

Наезжал Илья на девяти дубах

И наехал он на Соловья-разбойника…» и т. д.

Невольно припоминается нам эта народная былина о победе Ильи Муромца над Соловьем-разбойником, когда знакомишься с историей Одринского Николаевского мужского монастыря. Невольно соглашаешься с мнением о том, что эта победа полуисторического христианина-богатыря над полумифической личностью Соловья-разбойника поэтически безыскусно представляет нам глубоко-давнее историческое событие победы христианства над язычеством, просвещения над варварством в России, когда в судьбах самой обители и окрестного с ней края видишь наглядное подтверждение этого мнения. Обитель расположена в 7 верстах от г. Карачева Орловской губернии (в 6 верстах от линии Орловско-Витебской жел. дороги), в долине, среди окружающей ее живописной холмистой местности. Теперь со всех почти сторон примыкают к ней селения и слободы, даже почти в самой черте одного из них, многолюдного селения Одрина, лежит она. Только со стороны города Карачева до самой наружной часовни и святых ворот обители по спускающейся к ней покатости идет кустарник, остаток прежнего дремучего бора. Другие леса отодвинулись далеко от нее, за окружающие ее селения. А прежде и на месте самой обители и потом сплошь кругом ее шли эти леса, именно: знаменитые Брянские и Карачевские леса. Начало монастыря было на реке Одрине, и теперь он находится недалеко от нее, а эта река как раз служила границей между лесами Брянскими и Карачевскими. Обитель таким образом лежала в средине этих лесов и, можно думать, у самой проезжей дороги, известной борьбой Ильи Муромца с Соловьем-разбойником. До сих пор среди местных жителей живо предание об этом разбойнике. В 7 верстах от Одрина и теперь есть село Девяти-Дубы. На месте его, говорят, стояло девять громадных дубов. Ветви этих дубов сходились близко между собою и составляли как бы второй этаж над землею. Здесь-то, на этих девяти дубах, и жил Соловей-разбойник. Так изменились судьбы этого края настоящие сравнительно с прошедшими.

Когда получила свое начало обитель, точно неизвестно. Глухое народное предание относит его назад более чем за 5 веков до нашего времени, но первые исторические известия о церкви Святителя на месте обители сохранились только от начала XVII века. Есть в обители и письменное сказание об обстоятельствах явления чудотворного образа и зачатии ее, но, к сожалению, во многом очень неясное, неисправное и, несомненно, очень позднего происхождения. Как бы там однако ни было, оно гласит нам об этом предмете следующее.

«В царствование… великого Российского… при державе… княжества, яви св. икона Чудотворца Николая на речке Одрине, на древе сосне. Брянчяне, три брата родных, по явлении взяв, принесоша во град свой. Во граде же, валику гневу Божию належащу, бысть смертоносная язва; пришествием сея святые иконы тогда люди в три дни исцелишася от язвы. Граду же Брянску одержащуся и всему народу великою радостью, и сему чудотворному образу Чудотворца Николая построена под горою церковь, веру не малу содержаще молебным пением и всенощным бдением. Волею Божию созданная под горою церковь сгорела от грома, и все здание церковное, а оная святая икона явися на прежнем месте – на древе сосне, на брегу Одрине речке. И те прежде реченные Брянчане, три брата, узрев св. икону, быша одержимы страхом и удивлением многим: никем несомо, но волею Божиею на прежнем месте, паки ему создаша малу церковь трисии брата на речке Одрине, колике летне повествуется. Потом явися на брегу Песочно речке, об этом извествует истинно бывший священник Симон, служитель тоя церкви. Случися ему путешествовать, прииде на сие место, идеже ныне создася обитель Чудотворца Николая. Видя на сем месте, на немже церковь сия создашася, огнь велик, среди огня образ Чудотворца Николая, во огни горяще, недоумевашеся, страхом велиим ужасся, вечеру сушу, уклонися на путь свой. По времени возвратися, ни памятствова виденный огнь, – явися ему образ на древе стоящи, во свете сияющь светлостью велиею».

Одринский Николаевский монастырь

Как видим, никаких указаний времени в этом сказании нам не сообщается. Неизвестно поэтому, когда явился образ в первый раз на реке Одрине и сколько времени потом он пребывал в Брянске. После второго чудесного явления своего снова на реке Одрине, согласно сказанию и по объяснениям местных преданий, он первоначально хранился в местной приходской церкви, построенной для него теми же тремя братьями, брянчанами. Здесь вокруг этого храма образовались первые иноческие поселения. Самой обители Чудотворца однако суждено было основаться в другом месте. Чудесным образом однажды икона отсюда перенеслась на берега реки Песочни, в 2,5 верстах от реки Одрина. До сих пор тут была только одна небольшая затворническая келья. Теперь, с явлением иконы, сюда был перенесен первый храм Святителя, и около него постепенно возникла, развилась и устроилась нынешняя обитель, в память первого местопребывания образа навсегда сохранившая за собой название Одринской. Судя по монастырским документам, это было не позднее середины XVII века. Так первая церковь ее была собственно приходская села Одрина, то в стенах обители долго помещался и местный храм приходский. Много из-за этого выходило смут и раздоров между поселянами и иноками. Первые домогались, по крайней мере, равных с обителью прав на владение чудотворным образом Одринским и щедро отведенным его храму по распоряжению правительства земельным имуществом. Последние, может быть, и уступили бы этим домогательствам, но совмещение обоих владений – святыней и ее достоянием – по причине многих неудобств было почти невозможно. В конце концов поселяне завладели почти всем земельным наделом древнего храма (более 4000 десятин), инокам же досталось сокровище неоскудеваемое – чудотворный образ. Последний однако повод к пререканиям исчез только с того времени, когда в 1852 году обитель на свой счет построила для села в черте его новый особый приходский храм, также имени Святителя (с приделом имени Сергия Радонежского). Сама обитель, по свидетельству исторических данных, достигла значительного благосостояния еще в конце XVII века. Из двух ее храмов к этому времени один был каменный, но главный соборный храм во имя Святителя оставался еще старинный, деревянный. В самом начале XVIII века возраставшее усердие богомольцев по отношению к чудотворному образу Святителя дало возможность обители и этот храм заменить новым, также каменным, прекрасным собором имени покровителя обители. По свидетельству того же письменного сказания, «в 1707 году сия церковь нача созидатися, при державе княжества Российского – антиминс свидетельствует, от Киева взят, вправду истинно по Бозе глаголющих. 1710 года освятися при державе царского величества Петра Алексеевича, всея России самодержца». Особенно благолепно устроено внутреннее убранство этого храма. «Две массивные колонны поддерживают главные его своды, а 22 малые, отделившиеся от них, алтарную арку. Трехъярусный резной иконостас – в стиле рококо. Затем стены, колонны, своды и иконостас сверху донизу все украшены массой золоченых изображений. Из них ни одно не отличается художественным достоинством, ни одно не поставлено для блеска и эффекта, но за то все они писаны по одним и тем же древним образцам, все покрыты одним и тем же древним колоритом и каждое в то же время по месту им занимаемому и по отношению к целому имеет свое определенное значение». «Ныне та церковь стоит, скажем словами сказания, нерушимо блюдома и покрываема силою Божиею на уверение многим народам, – хотящие да видят и исцеление приемлют» от водворенного в ней чудотворного образа. С 1720 года случившееся с обителью несчастие, как бы отголосок старинных сказочных времен Соловья-разбойника, задержало на некоторое время развитие ее благосостояния. Напавшая на нее в чаянии добычи шайка разбойников страшно разграбила ее, опустошила, и страшными пытками замучила до смерти главного виновника достигнутого было благоустройства обители, игумена ее, старца Варнаву. После этого обитель могла возвратиться на прежний путь беспрепятственного своего развития только с половины XVIII века, и с того времени уже безостановочно благоустроялась до наших лет. Теперь при количестве братии, доходящем до 70 человек (22 по штату), она пользуется обычным довольством средних православных русских обителей, свободно располагая всем необходимым для содержания не только своих иноков, но и для приюта многочисленных стекающихся в нее богомольцев.

Возрождению обители в течение этого последнего периода ее существования много способствовала новая милость Божия к ней, даровавшая ей еще два чудотворных образа Богоматери: «Утоления печали» и «Споручницы грешных». Главной однако святыне и сокровищем ее искони оставался и остается до сих пор древний явленный образ Святителя Николая Чудотворца.15

После дивных обстоятельств своего троекратного явления на берегах рек Одрина и Песочни, славная икона продолжала привлекать к себе сердца окрестных и далеких богомольцев множеством новых знамений чудесной помощи людям в их скорбях и болезнях. Одно же подобное знамение милосердия Чудотворца к страждущему и верующему человечеству случилось и записано в обители в сравнительно недавнее время. «В бытность, Карачевского уезда, в селе Старом с иконой Одринской пустыни Святителя Николая отца иеромонаха Феодосия, к нему явилась жена крестьянина собственника означенного селения Дарья Васильева Гришакова и в присутствии нижеподписавшихся свидетелей заявила, что в продолжение трех лет до 1858 года, когда была принимаема в их селении, Старом, икона Святителя Николая, она невыносимо страдала нервным расстройством (в подлиннике: «порчею»), от чего пришла в такое изнеможение, что едва могла двигаться; по пренесении же чрез нее иконы Святителя она тотчас же почувствовала облегчение; затем заснула и, проснувшись, уже чувствовала себя совершенно здоровою, в каковом положении находится и в настоящее время. Февраля 21 дня 1866 года. Далее следуют подписи самой исцеленной, свидетелей ее исцеления: крестьян, отца духовного, и свидетелей этого заявления: местного мирового посредника и волостного старшины. Чудо это совершилось в доме местного помещика, указанного мирового посредника, и он сам в дополнение к рассказанному крестьянкой передает о нем то же самое в письме к о. настоятелю Одринской пустыни, февраля 21 дня 1866 года, за его подписью и удостоверением настоятеля обители.

Но более всего привлекают усердие богомольцев к святому образу и укрепляют славу его и Одринской обители во всем окружном крае крестные ходы с образом в Карачев.

Первый самый торжественный и самый древний крестный ход с образом совершается ежегодно в первый четверг после праздника Пятидесятницы. Высочайшим повелением он установлен еще в 1713 году и затем подтвержден в 1767 году новым указом о совершении его и о должной встрече иконы. Время самого события, послужившего поводом к учреждению этого крестного хода, однако точно неизвестно. То же письменное сказание говорит, что это было «по пренесении св. церкви (с реки Одрина на реку Песочную) в лето неведомо, изыде смертоносная язва Божиим повелением на город Карачев. Градские жители, пришедши во святую обитель во многих слезах, с великою честию и страхом взяша св. икону и несоша во град, и святым ее пришествием в три дни исцелишася». В благодарность за это благодеяние, оказанное городу, часть граждан теперь отправляется за образом в обитель обыкновенно накануне Троицкого четверга. Остальные ожидают их и торжественно встречают чудотворную икону при въезде в город у засохшей сосны, одиноко поднимающейся над невысоким кустарником. По преданию, эта сосна – остаток древнего дремучего бора и именно той сосны, на которой явился образ. От этого-то священного древа народ несет икону к городскому Архангельскому собору. Здесь пред ней совершается всенощная, а на другой день рано утром обедня, и затем уже начинается самое торжество. Одна духовная процессия с бесчисленным множеством народа в предшествии образа трогается из города; навстречу ей с таким же торжеством выступает для принятия образа крестный ход из обители и, наконец, к ним присоединяются крестные ходы еще из нескольких ближайших соседних сел (в прежнее время – из Вельяминова, Дронова, Воейкова, Алымова и Девяти Дубов). Снова у священной сосны ожидают славную икону толпы народа, жаждущие приложиться к ней. Соединившись вместе, вся эта процессия, весь народ, с молитвами и пением благоговейно сопровождают образ до его обители. Воздав Святителю честь и освятив его посещением свои дома, граждане теперь являются к дому Святителя с той же слезной мольбой и благодарностью к Угоднику за его благодеяния. Все торжественное шествие останавливается у западных врат храма Чудотворцева, и здесь начинается акафист Святителю – читается первых четыре икоса. По прочтении их открывается крестный ход кругом храма, во время которого у северных врат читаются следующие икосы акафиста, а у южных доканчивается остальное, и затем духовная процессия входит в храм. Празднество заканчивается торжественной литургией в обители, и в 4 часа по звуку колокола городские и сельские образа тем же порядком возвращаются назад.