Танк «Черный сепар»

* * *

Артем Чернов узнал об этом потом. А пока он осторожно продвигался по улицам города, прикрывая пехоту массивной броней и отстреливая "укроповские" огневые точки. Его танк работал как "большая снайперка", точечно выбивая пулеметчиков, гранатометчиков и снайперов противника. Стрельбу вели, как правило, по внешнему целеуказанию пехоты, которая выдвигалась чуть вперед, ведя разведку и корректировку. Очередь трассеров — как сверкающая лазерная указка, а вслед за ней — глухой и отрывистый грохот танковой пушки. В командирский прицел видно, как вспухают клубы дыма и пыли и разлетаются обломки бетона или кирпича.

Бандеровские каратели били из жилой застройки, благо подавляющее большинство мирных жителей вышли по гуманитарным коридорам.

— Гриша, видишь, между двухэтажными домами белую БМП? Слева на "десять часов".

В белый цвет боевые машины пехоты красили только украинские солдаты, так что ошибки быть не могло.

— Вижу.

— Бей "осколком"!

— Есть!

Грохнула танковая пушка, и на месте БМП взвился огненный клубок, разбрасывавший во все стороны яркие вспышки, — взорвался боекомплект. Приплюснутую круглую башню, похожую на перевернутую сковородку отнесло ударной волной в сторону.

— Готова "бэшка"!

— Женя, вперед — не спеша. Встанешь, не доезжая до следующего перекрестка.

— Понял, командир. — Механик-водитель выжал сцепление, и бронированная махина осторожно двинулась вперед.

По ходу движения танк своротил с проезжей части улицы подбитый бронетранспортер с белыми полосами на обгоревших стальных листах. На его антенне болтался поникший красно-черный флаг украинских националистов.

Вскоре Артем облюбовал пологий холм, откуда открывался прекрасный обзор километра на полтора. Чернов связался по рации с командиром роты и доложил о своем местоположении. От командира первой роты пришел приказ обеспечить продвижение легкой "брони" и прикрывающей ее пехоты вглубь по улицам. Чернов постоянно водил объективом ТКНа, отслеживая ситуацию впереди. Изредка пехота по рации просила подавить огневую точку "укропов". Тогда он командовал наводчику, и Гриша укладывал очередной осколочно-фугасный снаряд по его целеуказанию. В общем-то рутина войны…

Удачно обстреляв несколько целей и "загасив" огневые точки "бандерлогов", Артем получил новый приказ. Теперь его танк не торопясь двигался в арьергарде вслед за боевой машиной пехоты и группой "зачистки". Шли по частному сектору — по нешироким кривым улицам, засыпанным щебенкой или шлаком. Над небольшими одноэтажными домами танк возвышался, словно стальной гигант.

Накал боя здесь был меньше, а потому появилась возможность осмотреться внимательнее.

Воюя в танке, что увидишь? У наводчика угол обзора прицела и так очень узкий, механик-водитель через свой триплекс видит вообще чуть лучше крота, а командиру в бою не до того, чтобы красотами любоваться, — надо цели выявлять, осматриваться, чтобы в танк чего-нибудь нехорошего не прилетело, и выдавать целеуказание наводчику.

А сейчас Чернов то и дело выныривал из открытого люка и оглядывался вокруг с высоты башни.

А вокруг — к сожалению, привычная картина войны…

Разрушенные дома, вывороченные с корнем деревья, сгоревшая брошенная техника. Сожженный танк на перекрестке у покосившегося обломка бетонного столба. Многотонная башня валяется рядом, сорванная чудовищным взрывом боекомплекта. Стальной скелет сгоревшего грузовика — черные от копоти дуги, на которые натягивается тент, напоминают ребра грудной клетки. Металлические руины, в которых с трудом угадываются украинские БМП или БТР, у них броня тоньше, потому и разрывает их на куски. Вот как раз ему попалась на глаза оторванная обгорелая башня бронетранспортера.

Сопротивление украинской армии и националистов-карателей как-то разом сошло на нет. Пехота, к которой временно прикомандировали танк Артема Чернова, довольно бодро продвигалась по одноэтажной застройке. Изредка вспыхивала стрельба: сухо трещали короткие автоматные очереди, рявкал пулемет, гулко хлопали "подствольники". Коротко грохотала 30-миллиметровая автоматическая пушка БМП-2, ставя жирный крест на биографиях особо "отмороженных" бандеровцев.

Но такие попадались редко, в основном украинские вояки предпочитали сдаться. Воевать им на Донбассе было не за что…

Мимо танка Чернова как раз конвоиры вели колонну пленных — человек двадцать. Артем поразился: ну, чисто — пленные гитлеровцы под Сталинградом! Оборванная грязная форма, на головах — какие-то бесформенные шапки или шарфы, у многих перебинтованы головы или руки, некоторые тащат на кусках брезента или одеялах своих убитых… В глазах — растерянность, обреченность и страх. Причем не только страх смерти, а страх того, что придется перед мирными людьми ответить за содеянное. За "украинскую демократию", принесенную в Донбасс на штыках и под лозунги "Москаляку на гілляку!"[18]и "Русню на ножи!"

Из люка показался наводчик-оператор, поглядел хмуро на колонну пленных "укропов". Повернулся к Чернову.

— А я знаю, о чем ты сейчас думаешь, командир.

— Да что тут думать, Гриша… Помнишь мемуары немецких генералов и фельдмаршалов: того же Эриха фон Манштейна или Гейнца Гудериана.

— Ага, "Я — солдат, я только исполнял приказ!" — подхватил мысль Гриша.

— Именно! С языка прям снял.

— Они тоже "исполняли приказ". — Гриша кивнул на пленных украинских солдат. — И теперь Донбасс — в огне и в руинах, а многие наши донбасские пацаны — в земле…

— Ты прав, Гриша.

— Когда к нам приходят с оружием в руках, когда приносят "демократию и свободу по-украински", то таких мразей ничто не должно оправдать! — твердо ответил донецкий философ, который за очень короткий срок научился наводить танковую пушку на своих врагов.