Одна душа

Но, как ни странно, это помогло мне успокоиться, как и внешне ничего не значащая прогулка по окрестностям со старым другом, бокал прекрасного вина и невинная игра в шахматы, которая на самом деле была не просто игрой.

Политика. Политика и экономика теплокровных, демонов, вампиров – вот что интересовало Хэмиша превыше всего, вот о чем он никогда не забывал. Это был его конек. Финансы. Сделки. Соглашения. Скука смертная! Но кому, как не Хэмишу, с его выдающимися математическими и аналитическими способностями, подвластно все это? И пусть существам запрещено входить в политические и религиозные структуры людей, Хэмиш, благодаря своему изворотливому уму, прагматизму и здравомыслию, умудрялся вращаться в высших политических и финансовых сферах, не нарушая запретов и получая при этом удовлетворение. Недаром же он фактически управлял Лондоном гораздо дольше, чем я его знал.

– Цель игры – нечто гораздо более важное, чем защита твоей королевы, Мэтт.

Хэмиш говорил о шахматах, имея в виду вовсе не их. И меня озарило! Я с беспощадной ясностью понял, что цель моей игры – именно защита. Моей королевы.

Истина накрыла меня горячей лавиной, так же как и звук собственного сердца тогда, в храме, при вспышке магии. Дело было не только в книге. Дело было в ней самой, в Диане Бишоп. В ее непохожести на других, в ее магнетизме, который окутывал меня облаком колдовского дурмана, заставляя терять себя от одного ее присутствия. В ее не поддающейся описанию магии, которая проникала в меня, с легкостью сметая все выстроенные мной стены благоразумия и отчуждения.

Моя королева? Хэмиш… Черт тебя подери, проницательный ты мерзавец! Ты всегда видел меня насквозь!

Стоило мне подумать о Диане, как тиски острого желания на моем горле сменились петлей удушающего страха. Защита королевы. То, к чему меня призывал и от чего предостерегал старый друг. Мне нужно было добраться до нее первым, ведь другие тоже ее искали. Вампиры, демоны, ведьмы (а главное – Питер Нокс!) пошли бы на все ради того, чтобы завладеть Книгой Жизни. На все! И никакие древние запреты на причинение вреда себе подобным не остановили бы их. Ни Нокс, ни демоны из Конгрегации не испытали бы ни малейшего колебания в выборе, если бы на одной чаше весов находилась жизнь Дианы Бишоп, пусть и последней в роду сильнейших ведьм мироздания, а на другой – Манускрипт Всевластия, раскрывающий тайны нашего происхождения. Они пошли бы на все.

А я сам? На что пошел бы я?

– Тебе нужна книга, да. Но отправь за ней Маркуса.

– Маркуса? Я не подпущу его к Диане!

– Для Дианы он менее опасен, чем ты.

Не следовало ему это произносить! Я едва мог сдержать закипевшую внутри ярость, прекрасно понимая, что Хэмиш имеет в виду. Иногда я жалел, что рассказал ему о Сесилии и Элинор, каждую из которых любил и, не сдержав свои инстинкты, обрек на смерть. А ведь я клялся, что не причиню им вреда! Вот почему для Дианы было крайне опасно находиться рядом со мной, вот почему Хэмиш смотрел на меня, уже не пытаясь скрыть своего ужаса, вот почему ему важно было достучаться до моего сознания, охваченного гневом, болью и воспоминаниями. В который раз.

– Я пытаюсь защитить тебя!

– Постараюсь сдержаться.

– Не старайся. Сделай. Ты не простишь себя, если убьешь ее.

Разумеется, я отдавал себе отчет, что из-за меня у Дианы возникнут неизбежные проблемы. Ковены очень ревностно следят за ведьмами и кичатся своим мнимым превосходством над вампирами. Они и без того не погладили бы Диану по голове за общение со мной, а когда на кону еще и Книга Жизни, то…

Но кто был сейчас большей угрозой для моей королевы (Хэмиш, клянусь, тебе это с рук не сойдет!)? Ее собратья, вознамерившиеся во что бы то ни стало вынудить ее вернуться за Книгой и передать ее ведьмам? Или я сам, еще вчера сбежавший от собственного необузданного желания ее крови?

Конечно, Хэмиш прав: мне нельзя было ехать в Оксфорд, пока я не смогу владеть собой рядом с Дианой. И кровь какого-то жалкого оленя не могла послужить гарантией моей сдержанности. Дело было в ином. Мне стало по-настоящему страшно. Потому что обещать Хэмишу – одно, а сдержать слово – другое. Этот хитрый проницательный демон знал меня лучше, чем я сам!

Но даже он не мог предвидеть, что, возвратившись в Оксфорд, я столкнусь с Дианой у своей собственной двери.

Моим первым порывом было тут же броситься обратно к машине и гнать ее назад в Шотландию, под защиту непробиваемых доводов Хэмиша, а главное – спасительного расстояния, разделяющего меня и ту, что смотрела сейчас с верхней ступеньки лестницы. В глазах Дианы плескались страх и надежда, а кровь взывала ко мне безмолвным криком, иссушая мое горло и заставляя поддаться искушению взлететь вверх на десяток ступеней и припасть к теплой коже на шее, под которой неистово пульсировала магия, оглушая меня и застилая разум плотной пеленой желания.

Бог всемогущий, не ты ли сковал меня своей силой, не позволив случиться непоправимому? Иной причины я не знал.

– Почему ты пришла ко мне? Ты же сказала, что не хочешь меня видеть.

– Мне больше не с кем поговорить.

Я не был готов встретиться с ней, даже если бы она не боялась меня. А она боялась! Дико боялась, что неудивительно, учитывая, как мы расстались в нашу последнюю встречу на набережной. Диану трясло от ужаса в кресле у меня за спиной, а я с ума сходил, тратя остатки сил на то, чтобы не поддаться зову ее адреналина и не наброситься на нее. Она что-то говорила, но звук ее прерывающегося голоса тонул в оглушающем стуке ее сердца, молотом ведьм отдающемся у меня в висках.

«Господи, Хэмиш, где же ты со своим холодным прагматизмом, рассудительностью и железными аргументами, о которые мой гнев вечно ломал зубы и остывал подобно каплям металла на каменном полу кузни? Где ты, когда мне так нужна твоя помощь и сила, способная удержать меня от гибельного шага за край?»

Я судорожно сглатывал страх и желание, продираясь сквозь свои темные животные инстинкты к проблеску разума, как утопающий силится подняться из толщи гибельных вод к угасающему свету солнца. Во мне пульсировала паника Дианы, сводя на нет все мои благие намерения и обращая в прах мои обещания Хэмишу. Одному Богу известно, как я сумел выдавить из себя просьбу успокоиться. Еще чуть-чуть – и не смог бы больше себя контролировать.

– Попробуй успокоиться. Твой адреналин зашкаливает.

– Ты его чувствуешь?

– Разумеется.

Поразительно – Диана оказалась гораздо сильнее меня! Одного ее сосредоточенного вдоха было достаточно, чтобы унять бешеную скачку сердцебиения – и я тут же ощутил, как тиски, сжимающие мое горло, ослабли.

Вдох.

Еще.

И еще…

Все равно нужно было на что-то отвлечься, чем-то занять руки и мысли. И мне это удалось. Клянусь, я явственно увидел удовлетворенную улыбку на лукавом лице Хэмиша в тот момент, когда вскрывал ножом попавшийся под руку конверт!

«Молодец, – прозвучал у меня в ушах отеческий тон демона, который всегда приводил меня в бешенство. – Держишься. Только не сорвись!»

При всей своей явной и скрытой силе в тот момент Диана напоминала мне вовсе не королеву, а скорее маленького затравленного зверька, умоляющего о помощи, беззащитного в своем доверии. И я не смог противиться, не смог отказать себе в наслаждении удержать ее рядом с собой, такую открытую, трепетную и… живую.

И вот что странно: ее сердце, которое я слышал постоянно, то в спокойном, размеренном биении, напоминающем безупречный ход часовых механизмов мастеров эпохи Возрождения, то в прерывистом стаккато страха, звучало в унисон с моим. И неважно, сколько ударов ее пульса приходились на один удар моего, эти капли времени всегда безупречно совпадали, до тысячной доли секунды, которую я чувствовал так же отчетливо, как и запах Дианы, и ее настроение, и манящее тепло кожи сквозь несколько слоев одежды, когда я коснулся ее, помогая надеть пальто.

Все это меня и пугало, и приводило в восхищенное изумление.

– Ты слышишь мое сердце?

– Да. Все время.

Осудил бы ты меня за это, Хэмиш? За то, что я поддался чувствам, невзирая на все клятвы? Думаю, я скоро узнаю. А пока, движимый желанием быть рядом с Дианой, я привел ее в свою лабораторию, да и потом никак не мог отпустить: мне просто нужно было, чтобы она была со мной, несмотря ни на что.

Мы говорили с ней так, словно познакомились не пару недель, а пару веков назад. И с каждым шагом, с каждым вздохом мне становилось одновременно легче и тяжелее. Видеть ее улыбающиеся глаза цвета полуденного неба над Сет-Тур. Слышать ее хрипловатый от волнения голос. Чувствовать запах ее волос, напоминающий о рассветном луге в Провансе. Хотеть и не сметь коснуться ее кожи, под которой пела и пульсировала магия.

Диана рассказывала мне о Книге Жизни, а я любовался ею, отчетливо понимая, что проиграл в борьбе с самим собой.

Все-таки Хэмиш был чертовски прав!

Я обещал ему, что буду держать себя в руках. Я дал слово Диане, что не трону ее. Но позволил себе слабость, очарованный ее открытым взглядом, ее теплом, спокойным, полным доверия и чего-то еще, что я просто не смог определить. Да и не хотел.

Вместо этого я взял ее руку и коснулся мягкого, умиротворенного пульса, который тут же дал сбой под моими губами, заставляя всю мою сущность, сущность вампира, одержимого желанием, сжаться в комок страха.

Я дал ей слово.

А кто может поручиться, что я его сдержу?

========== 3. Многое, что я считал забытым ==========

Музыка: Lifehouse – Breathing

– Эми? Почему ты не сказала, что гадаешь?

– Меня замучили сны про Диану.

– Какие?

– Странные. Решила подсмотреть.

– И что увидела?

– Мужчину. В сумраке. Он с ней. Идет за ней. Он не колдун.

Мне не стоило соглашаться. На сделку с собственной совестью. На компромисс с собственной сущностью. На новую встречу с Дианой, к которой меня подталкивал внутренний голос, не смолкавший ни на минуту с того момента, как я коснулся ее руки и ощутил всплеск ответного желания, о котором кричала ее колдовская кровь. Такое не утаишь, тем более от вампира. Но соглашаться мне не стоило.

И все же на следующее утро я пришел к Диане, не обнаружив ее в Бодли на привычном месте. Зато в читальном зале на меня подняли глаза десятки существ, ожидающих того момента, когда она вновь возьмет Книгу Жизни. И тогда…

Я не раздумывая принял решение увезти ее из Оксфорда, забрать к себе в дом. Тем более что искушение вновь остаться с ней наедине было слишком велико. Просто поговорить. Просто побыть рядом. Притвориться обычным человеком, втайне мечтая ощутить это по-настоящему хотя бы на миг. Вспомнить, каково это.

Я бы слукавил, утверждая, что напрочь позабыл о Книге. Одной из причин моего приглашения была возможность расспросить Диану о манускрипте без посторонних ушей и взглядов, в спокойной обстановке. Но была еще одна немаловажная вещь – во мне росло желание защитить ее, спрятать от враждебных созданий и исходящей от них угрозы. Это желание за последние дни превратилось в жизненную необходимость, сравнимую по силе лишь с потребностью обладать.