1916 год. Сверхнапряжение

Противоречия накапливались, и последней каплей в чаше терпения Ставки стал скандал вокруг изобретателя А. А. Братолюбова, в который был втянут великий князь Михаил Александрович. Дело шло о заказах на производство зажигательной смеси и бронированных автомобилей. На поверку изобретение оказалось фикцией, а дело получило оттенок аферы. На этот раз уже и Алексеев выступил за отставку министра. Сам Поливанов тесно увязывает свою отставку с «братолюбовской» историей и неприязнью Николая II по поводу сухомлиновского «дела»19. В марте 1916 г. оно подходило к завершению.

21 февраля (5 марта) начальник канцелярии министра двора генерал-лейтенант А. А. Мосолов сделал доклад Фредериксу в присутствии Б. В. Штюрмера. Он начинался следующими словами: «Ожидание решения по делу Сухомлинова во всех слоях общества и населения волнует умы. Общий голос народный высказывается за то, чтобы его судили по всей строгости закона. Мотивы, побуждающие требовать суда над Сухомлиновым, весьма разнообразны. Народные массы требуют суда, ища виновника временных неудач на войне, приписывая их исключительно недостаточности снабжения армии оружием и боевыми припасами. Он является для толпы виновником гибели массы солдатских жизней, требующих возмездия. Из политических партий благомыслящие монархические желают суда для справедливого наказания за совершенные преступления, если таковые будут доказаны беспристрастным судом. Эти элементы сравнительно малочисленны и во всяком случае не занимаются пропагандой, но другая часть политических партий, именно та, которая энергично агитирует в народных массах, – это антимонархические элементы, которые хотят взвинтить суд над Сухомлиновым во всесветный скандал, дискредитирующий правительство и могущий нанести сильный удар монархическому принципу»20.

Вопрос о предании Сухомлинова суду подлежал рассмотрению I Департаментом Государственного совета. Если, утверждал Мосолов, там будет принято решение о передаче генерала под суд и оно будет утверждено императором, то следовало учесть следующие его последствия: 1) дело затянется надолго; 2) защищая себя, Сухомлинов притянет к делу множество лиц, что неминуемо дискредитирует правительство и, в частности, Военное министерство, что нанесет еще один удар по репутации власти внутри страны и среди союзников; 3) сохранить судопроизводство в тайне не удастся, учитывая большое количество причастных к нему лиц; 4) следствием огласки может стать разглашение военных тайн; 5)«суд над Сухомлиновым неминуемо разрастется в суд над правительством. Эхо происходящего в суде раздастся преувеличенно в кулуарах Думы, откуда в чудовищных размерах разольется на улицу и проникнет в искаженном виде в народ и армию, пятная все, что ненавистно народу, – полагаю при этом, что правительство, несмотря на все принятые им меры, не будет иметь полной уверенности оградить верховную власть от брызг той грязи, которую взбаламутит этот суд; 6) наконец, является вопрос: допустимо ли признать гласно измену военного министра Российской империи? Казалось бы, что по изложенным причинам Верховный суд над Сухомлиновым недопустим. Непредание Сухомлинова суду тоже немыслимо, как ввиду общественного мнения страны, так и потому, что масса подробностей следствия проникла уже в Думу и там обсуждается»21.

Мосолов предлагал, для сокращения времени гласности процесса, передать дело в военно-полевой суд, а до начала его заседаний лишить Сухомлинова звания генерал-адъютанта и заключить его в крепость или разжаловать в рядовые и направить на Персидский фронт. В любом случае требовалось безотлагательное решение22. Закончив свою работу, ни разу не допросив Сухомлинова и не получив каких-либо улик против него, Особая следственная комиссия представила в Государственный совет доклад с рекомендацией привлечь предшественника Поливанова к следствию23. 1 (14) марта 1916 г. император официально одобрил это предложение. «Согласен» Николая II означало передачу этого доклада на рассмотрение Государственного совета24. Несколько дней прошли в ожидании – враги генерала внимательно следили за тем, что произойдет далее. Формально на этом этапе решалась судьба дела – оно могло быть или прекращено, или направлено на следствие для дальнейшей передачи в суд. Разумеется, что любое из этих решений требовало санкции императора25.

Вскоре все сомнения развеялись. 5 (18) марта Сухомлинов был отправлен в отставку с поста члена Государственного совета, одновременно он был выведен из состава свиты Николая II, в которой пребывал в качестве генерал-адъютанта26. 10 (23) марта 1916 г. последовало определение I Департамента Государственного совета о назначении предварительного следствия над генералами Сухомлиновым и Кузьминым-Караваевым под руководством сенатора И. А. Кузьмина27. 12 (25) марта император утвердил это решение. Кузьмин служил в Министерстве юстиции с 1878 г., занимал важные должности (включая следователя по важным делам Петербургского окружного суда, председателя Вологодского окружного суда) и имел репутацию выдающегося криминалиста и цивилиста28. Это назначение должно было стать гарантией беспристрастного рассмотрения дела.

В высшей степени показательно, что судьба преемника Сухомлинова была решена именно в эти дни. 10 (23) марта Николай II сообщает императрице, что нашел заместителя для военного министра и называет фамилию Шуваева. Личное отношение императора имело большое значение, и на этом сходятся почти все современники. О его отношении к Поливанову можно судить по следующим словам: «После смещения П.[оливанова] я буду спать спокойно, и все министры также почувствуют облегчение»29. В письме от 13 (26) марта, извещая военного министра о причинах своего решения, император предельно точно изложил свою позицию: «К сожалению, я пришел к заключению, что мне нужно с Вами расстаться. В эту великую войну военный министр является, в действительности, главным начальником снабжения армии по всем видам довольствия. Кроме того, ему приходится объединять и направлять деятельность военно-промышленных комитетов для той же единой цели снабжения и пополнения армии всякого рода запасами. Деятельность последних мне не внушает доверия, а руководство Ваше этой деятельностью недостаточно властно в моих глазах. Выбор Вашего преемника мною уже сделан. Ценю Вашу службу и благодарю Вас за девятимесячные непрерывные труды в это кипучее время. Уверен, что в Государственном совете Вы будете продолжать приносить ту пользу, на которую я рассчитываю. Искренно уважающий Вас и благодарный Николай»30.

Весьма интересной была реакция на это увольнение человека, в профессионализме которого не сомневался никто, – главы ГАУ генерала Маниковского. 14 (27) марта он прибыл в Ставку и был принят Николаем II. «Он заявил мне, – писал император, – что хотел бы подать в отставку, так как Пол.[иванов] держит себя с ним совершенно невозможно. Когда он узнал, что П.[оливанов] уволен и назначен Шув.[аев], он трижды перекрестился»31. Безусловно, отношение министра к общественным организациям сыграло весьма значительную роль в подобной реакции Маниковского. 15 (28) марта 1916 г. был подписан указ об отставке Поливанова32. Министр был смещен, «согласно прошению его»33, а предварительно данная при увольнении благодарность была императором отменена34. Сказалось все более увеличивавшееся недоверие к генералу.

«Знающий себе цену и честолюбивый, – вспоминал о Поливанове С. Д. Сазонов, – он с нетерпением ожидал благоприятной минуты, чтобы выдвинуться на первый план и занять подобавшее ему место. По убеждениям своим он примыкал к либеральным партиям»35. Протопресвитер армии был гораздо более точен в описании причин перемены: «Поливанова убрали как “левого”; Шуваева назначили как “правого”. За последним, кроме того, значилось два плюса: безукоризненная служба в должности главного интенданта и благоволение к нему, несмотря на его правизну, Государственной думы. Государь тоже очень благосклонно относился к Шуваеву»36. Негативное отношение к Поливанову как к либералу и стороннику Гучкова со стороны императрицы не вызывает сомнения. Ссылаясь на мнение Распутина, она рекомендовала на пост военного министра генерала Н. И. Иванова37.

Однако назначен был именно Шуваев38, а еще через два дня Иванов был замещен на посту Главкоюза Брусиловым. Николай Иудович получил весьма благосклонный высочайший рескрипт, был введен в Государственный совет, назначен состоять при императоре39. И все же это была отставка. Что касается преемника Поливанова, то он был совершенно другим человеком, чем и привлекал императора. Представляется, что ему должны были быть симпатичны качества нового военного министра, отмеченные Гурко: «Я должен сказать о генерале Шуваеве, что это был безукоризненно честный и прямой человек, единственной его слабостью было то, что он излишне часто называл себя “старым солдатом”, а так в России называли людей прямых и неподкупных, верных своему Царю и своей стране, преданных делу, а не лицам, каким и был генерал Шуваев»40. Николай II писал жене: «Я вполне уверен, что добрый, старый Шуваев – как раз подходящий человек на должность военного министра. Он честен, вполне предан, нисколько не боится Думы и знает все ошибки и недостатки этих комитетов»41.

Для многих в Ставке назначение Шуваева было абсолютно неожиданным. Эта новость оказалась внезапной для генерала Алексеева, который принял ее достаточно скептически42. «Генерала Шуваева он высоко ценит, как безупречно честного человека, – докладывал Сазонову о реакции Алексеева Кудашев 15 (28) марта 1915 г., – об его способностях он ничего не сказал, откуда я заключаю, что не считает их более выдающимися, нежели способности генерала Поливанова. Смущает Алексеева впечатление, которое произведет в России отставление последнего. Из всех заместителей, по его мнению, генерал Шуваев наименее, впрочем, рискует быть враждебно принятым Думою, которая его знает»43. Для Поливанова же случившееся было сильнейшим ударом. «Я видел, – вспоминал Савич, – как он горько плакал, не скрывая слез от думца»44. «Болезненно самолюбивый», по словам Сазонова, генерал затаил злобу на тех, кто, по его мнению, в той или иной степени был виновен в его отставке. Весьма характерно, что он продолжал после этого поддерживать отношения с начальником штаба Ставки, но сразу же после Февраля вместе с Гучковым активно начал борьбу против Алексеева45.

Не меньшим шоком уход Поливанова из правительства стал и для либерального лагеря и Думы. Опасения наштаверха относительно реакции этих сил стали быстро оправдываться. «Отставка эта, – вспоминал Родзянко, – произвела удручающее впечатление. Газеты были полны восхваления ушедшего министра, оценивая результаты его работы сравнительно за короткий срок. В Думе и обществе говорили о безответственном влиянии, о министерской чехарде, и о том, что враг забирается все глубже и глубже и бьет по тем людям, которые вредны немцам и полезны России»46. Газеты либерального лагеря действительно делали все возможное, для того чтобы доказать вклад Поливанова в создание оборонной промышленности, но дальше лозунгов они пойти так и не смогли47. Впрочем, и этого было достаточно.