Оксана

- Может быть, рождение ребёнка его изменило бы...

- Может быть, с ребёнком ты бы ушла от него гораздо раньше.

- Думаешь?

Лина лишь улыбнулась. Встала:

- Поздно уже, засиделись...

У неё с Арсением всё было намного тусклее, чем у нас. Они жили, и жили, и жили... Обыденно. Как все. Они не мечтали о своих детях, не ссорились из-за того, как их назвать и чьи глаза у них будут, не придумывали им программу воспитания, не выбирали заранее престижную школу, не...

Они просто родили своих дочек, вот и всё.

Моя нерождённая Любушка могла бы быть им ровесницей...

Троицкий мост, выходящий из тумана и уходящий в туман. Ноги сами приводили к нему, где бы ни начинала я свою прогулку по старому Петербургу. И я ходила туда и обратно, от одного берега к другому, сама не понимая, что ищу.

Следы утраченного счастья?

Вот в этом балкончике мы упоённо целовались, упиваясь друг другом. Вот тут у меня сломался каблук, и Игорёша подхватил меня на руки и нёс до самого Александровского парка, и уже там мы нашли торговую-точку-для-туристов и купили обыкновенные шлёпанцы по необыкновенной цене. Сколько раз мы стояли здесь, обнявшись, смотрели на величественную панораму - Зимний, Васильевский остров, Петропавловка,- ели мороженное, и счастье грело обоих солнечным запредельным жаром. Рука в руке, и громадное, заполошное счастье, жарким дыханием обжигавшее обоих.

Туман сгустился, стал плотным, свинцово-серым. Звуки дороги отдалились, заглохли в странно знакомой ватной тишине, обрушившейся на уши.

Влюблённая парочка неспешно шла мне навстречу, проявляясь в тумане, как на полароидном снимке - сначала улыбки, обращённые друг к другу взгляды, затем уже - силуэты. Рука в руке, и знакомый до боли флер взаимного счастья... Они даже не подозревали, на каких камнях распорет дно их счастливая лодка. А у меня было всего лишь четыре слова. Четыре слова, и в них нужно было уместить всё! Предупреждение, предостережение, подсказку, совет. В тот раз я не сумела. А к этому разу - оказалась не готова.

- Береги!- крикнула я, обращаясь к себе же.- Береги дочку! Дочку береги! Любу, дочку...

Взвыл ветер, разрывая туман в клочья, размывая в неяркие краски оба изумленных лица.

Я ткнулась лбом в холодные влажные перила. Вздрогнула, очнулась. Заснула наяву, не иначе. Никакой парочки в помине не было. Тумана не было. Ничего не было, кроме моста.

Моста, соединившего на краткий миг прошлый берег с берегом нынешним.

Я подняла голову к небу. Небо заплакало вместе со мной холодным дождём.

На Моховую я вернулась поздно. Долго не могла попасть в замочную скважину: замёрзшие пальцы плохо гнулись. Наконец открыла; скрипуче пропели на всю парадную петли в старой двери. Плеснуло в лицо домашним теплом и девчоночьим визгом,- опять Маташи во что-то бесились. Вот только к их голосам почему-то примешивался третий, такой же азартный и почему-то такой же знакомый. Пришла в гости подружка?

Девчонки вывались в коридор, все трое.

- Тётя Асяся!- хором завопили близняшки, показывая языки.

А третья девчонка с разбегу прыгнула мне на шею.

Маленькая, худенькая, светлая чёлка набок, серые глазищи в загнутых ресницах, круглая родинка на тонком запястье...

- Эй,- донёсся из кухни строгий окрик Лины. - Угомонитесь, негодные!

Я поймала в зеркале свой ошарашенный взгляд.

И засмеялась.