ПВТ. Лут

Сиринкс.

До двенадцати лет Вторые пребывают в безгласности, от этого прозвание получили среди людей — мутус, мут, молчанки… Женщины рода Вторых имеют свой Голос, отличный от Голоса мужчин. Ежели сыщет себе пару Истинный Глас среди сиринкс, не будет равных, не будет им преграды.

История взаимоотношений Вторых и Третьих. Здесь он задержался и задержал дыхание, потому что — больно. Глубоко вырезанные символы словно заполнило кровью из колотых пальцев. Не было случая, читал Выпь, чтобы Третьи и Вторые существовали вместе. Их отторгало друг от друга. Единственным исключением стал недолгий вынужденный союз против Хангар.

Вечно голодных сотрапезников вечности.

Дальше шла сухая, подробная методика, разработанная для уничтожения Третьих, и Выпь не без усилия отдернул руки, вытер вспотевшие ладони о штаны. Помотал головой, стараясь выбросить медленно, липко въедающиеся в память знания, картины распотрошенных Третьих.

Юга, подумал-позвал.

…имеют обыкновение собираться в кластеры, память их обща, черная вода, водная библиотека. Ихор. Гнездовища — рокарии. Голова в облаке мрака. Шерл. Способны взывать к памяти через ихор, натяжением общей сети, ответ получают все вместе…

Натура их — лаброс, двойственная природа.

Доспехи Третьих, ангоб — неразрушаемы.

Мраморная Машина, вабило Первых, себя впустую не являет, а предтеча ей, преддверие — Тамам Шуд…

— Впечатляет, не правда ли?

— Алиса?!

— Нет.

Странное дело, голос он слышал у себя в голове, а мужчина только-только шел навстречу по узкому коридору между Печатями Памяти, в золотистых пятнистых бликах. Шел — и цилиндры принимались бешено вращаться сами собой, словно получали сильнейший импульс.

Выпь заставил себя не отступить. Они с незнакомцем были общего роста, и даже черты лиц — сухие острые скулы, широкий лоб, широкие брови, прямой нос и сильные челюсти — роднили их.

Одна порода, одна стать.

— Здравствуй, — сказал незнакомец, отвечая пристальным взглядом. — Рад, что ты добрался благополучно.

— Мы добрались, — хрипло возразил Второй. — Кто вы? Глашатай?

Незнакомец рассмеялся:

— Что ты, мальчик. Меня зови Эуфонией, я слепок, отпечаток, след голоса Глашатого, один из многих, — собеседник осторожно забрал Печать из рук Выпь, посадил ее обратно на стержень.

Сухо щелкнуло.

— Прости, что ввел тебя в заблуждение. Но иначе ты бы не пришел. Одно дело милая Алиса, закрытая в ловушке корабелла, и совсем другое— проделка Глашатого, Эхо его голоса.

— Это ловушка?

— Это автоматическое письмо, составленное и оставленное в расчете на тебя. Для начала он хотел просто взглянуть на своего потомка. Посмотреть, как ты доберешься до Рыбы и войдешь в нее. Как прочитаешь Печати. Как встретишь меня. Ты чувствуешь? Вокруг тебя история цивилизации. Твоей цивилизации.

Выпь помолчал. Он чувствовал беспокойство за людей, ему доверившихся.

За Юга.

— Где остальные? Не может быть, чтобы из всех Вторых остались только мы.

— Конечно, нет. Это было бы слишком просто. Остальные очень далеко, мой юный брат. Они покинули Лут — Глашатай так велел.

— Но разве…

— Ослушаться? Не-е-т… Ты уже знаешь, конечно, что до двенадцати лет особи Вторых немы. Мут, мутус, огаркино прозвание не на пустом месте выцвело. Сам через это прошел, не так ли? После двенадцати Вторые или начинают говорить или… Некоторые так и остаются безгласными. Без-голосыми. Бездарями. Пустая порода, шлак, сродни синеглазым отбраковкам Первых. Истинным Гласом владеют очень немногие. Глашатай. Ты.

— Я нет. Я пастух.

— Глас не наследуется. Я, признаться, не думал, что в Луте остались особи, способные… Говорить. Знаешь, для полноценного развития необходимо, чтобы голос ставил кто-то из наставников. У тебя такой возможности не было. Ты вообще должен был погибнуть, первое слово выжгло бы тебе горло.

Эуфония протянул руку, ощупывая стягивающий горло Второго ошейник. Улыбнулся краем рта.

— Нелепая неглупая придумка. Пойдем. Хочу показать тебе сокровище.