Рыжий понедельник

— Ты давно приехал? — игнорируя ответ спросил высокий Вовка.

— Дней десять, — ответил Женька.

— Ясно, — многозначительно сказал высокий Вовка. Повисла неловкая пауза. Ребята не знали о чём дальше говорить, и Женька перехватил инициативу.

— Меня Женя зовут, — сказал он и протянул высокому Вовке руку.

— Владимир, — важно ответил тот, и крепко, даже до боли её пожал. Женька никак не отреагировал на боль. Он пожал руки остальным ребятам и каждый из них назвал своё имя, впрочем, которые Женька и так уже знал.

— Ваш огород? — спросил Пашка, показывая на обозначенный колышками участок.

— Да, завтра будут рассаду высаживать, нужна вода. — Женька пнул бочку ногой.

— А-а-а, — с пониманием дела протянул Пашка. — Ну пусть бы и носили сами.

— Так мне всё равно делать нечего. — Женька пожал плечами, давая понять что это именно его инициатива.

— Так почему не носишь? спросил маленький Вовка.

Когда он заговорил, оказалось что голос у него очень тонкий, детский, ещё не вошедший в период подростковой ломки.

— Да вот, — начал Женька, — один философ сказал что любую работу можно сделать семью разными способами, и я вот думаю какой способ выбрать.

Эту фразу Женька сказал абсолютно спонтанно, придумав на ходу, и попал в точку. Ребята и подумать не могли о каких то там способах.

— Ну и сколько способов ты уже придумал? — поинтересовался Пашка.

— Пока только два. Первый самый простой, наносить воду ведром. Второй… — Женька сделал паузу. — Дай семечек, — обратился он к высокому Вовке. Тот вытащил из кармана горсть семечек, половину отсыпал Женьке, половину оставил себе. Женька принялся щёлкать семечки прищуриваясь и продолжая держать паузу. — Похоже будет дождь, — сменил он тему, выискивая в небе редкие облака.

— Какой второй способ? — Не выдержал высокий Вовка.

— Когда пойдёт дождь, он наполнит бочку. — Не спеша ответил Женька, улыбаясь от того, что такое простое решение никому не пришло в голову, даже с явной его подсказкой.

— Нет, ну это долго. — Запротестовал высокий Вовка.

— А в условии не было слова ”быстро”, — засмеялся Женька. Компания задумалась. Теперь каждый должен был ответить своим, пусть даже не очень эффектным и практичным способом.

— А можно заплатить деньги другому человеку и он наносит воды, — не выдержал маленький Вовка.

— Не подходит, — парировал Женька. — ведь он наполнит также с помощью ведра, нося воду от колонки.

— А что если… — в разговор вступил Сашка. До этого он молчал, по-видимому накапливая информацию, — … что если взять длинный шланг, — несмело высказал он. — Подходит, — сказал Женька не дослушав.

Сашка довольно выдохнул, остальные заёрзали. Они судорожно искали своё собственное решение задачи, но ничего не получалось. На колонке висел кусок шланга, длиной не больше метра, принесённый кем-то для удобства наполнения ёмкостей с узким горлом.

— Если притащить туда бочку, то можно и коротким шлангом наполнить, — сказал Пашка, — но полную бочку назад не дотащить, — поправил он себя.

— А назад бочку можно катить, она ведь закручивается, — сказал маленький Вовка своим детским голоском.

Ребята переглянулись. Они были в восторге от своей сообразительности и от того, какая это была гениальная идея. Они легко опрокинули пустую бочку и покатили её в сторону колонки, надели шланг на железный кран, другой конец опустили в горловину бочки, и принялись по очереди качать. Это было весело. Мальчишки смеялись, шутили, быстро сменяли друг друга, и бочка скоро наполнилась. Плотно закрутив крышку, они аккуратно опрокинули бочку на бок и покатили. Сначала потихоньку, потом быстрее и увереннее. Оказалось, что умение маневрировать таким предметом, требует некоторой сноровки. Чтобы повернуть, один край бочки требовалось зафиксировать, а второй наоборот толкать. Впрочем и с этой задачей ребята справились. Самым тяжёлым было привести бочку в вертикальное положение. На это потребовалось несколько попыток. Всякий раз, когда удавалось её немного приподнять, она скатывалась на бок. Наконец, после нескольких проб и ошибок, всё же удалось закончить дело. Бочка стояла на прежнем месте, до краёв наполненная водой. Ребята расступились, любуясь плодом своего труда. Сашка отвинтил крышку и заглянул вовнутрь, как бы желая убедиться в количестве воды. Её действительно меньше не стало. Он с показным удовольствием завинтил крышку и сел на траву. Рядом сели и все остальные. Они молчали, как молчат герои, выполнившие свой долг. Как те, чьи дела красноречивее слов.

Вдали загремела колонка. Дед с отцом пришли помогать Женьке, понимая, что для девятилетнего ребёнка набрать бочку воды задача непосильная. Ребята сидели на траве, смотрели на суетящихся взрослых и грызли семечки.

— О, да тут целая команда, — воскликнул отец приближаясь. В руках у него были вёдра, до краёв наполненные водой. Сзади кряхтя шёл дед со своими. “Команда”— подумал Женька. Это именно то слово, которое он искал. Не просто товарищи или знакомые, а именно команда. Он обвёл взглядом своих новых друзей, которых, как ему казалось, он давно уже знал.

Опять захрипел вагонный динамик предвещая следующую остановку. Женька завертел головой, пытаясь понять где здесь могут жить люди. Местность казалось абсолютно необитаемой. Ни домика, ни огорода, ни засаженных чем-то полей. И по одну и по другую сторону железной дороги простирались луга. Женька снова вспомнил деревню и деда с бабушкой. Вот он на кухне уплетает за обе щёки вкусный бабушкин пирог, запивая тёплым свежим молоком. Вот встречает своих верных, и как он теперь уже понял, лучших друзей. Вот они идут по таким же бескрайним широким полям, где там и тут можно встретить хозяйских коров, привязанных длинной верёвкой к колышкам. Внутри Женьки что-то ёкнуло. Уже в который раз стало как-то особенно тоскливо. Та простая и даже примитивная жизнь, близость с природой, которая казалась Женьке первобытной, теперь выглядела очень родной, желанной и такой же недосягаемой, словно это была не его, Женькина жизнь, а какого-то другого Женьки с параллельной вселенной, И вот два Женьки поменялись местами, и жили вместо друг друга в разных вселенных. После того как мать объявила отцу о том что подаёт на развод всё сразу изменилось. Она сказала это ему будничным голосом, так как будто это было запланировано в её ежедневнике: в 19:00 объявить мужу о разводе в 20:00 проверить у сына уроки, в 21:00 душ, 22:00 спать. Отец сказал только одну фразу: “ну если ты так решила”. Больше они не разговаривали. Отец поставил чайник на плиту и стал ждать, засыпав в чашку заварку. Залив кипяток стал собирать вещи в большую дорожную сумку. Потом оделся и ушёл, ни с кем не попрощавшись.

— А куда папа? — спросил Женька, увидев нетронутый чай.

— Скоро узнаем. — уклончиво ответила мать. На следующий день отец позвонил и подробно объяснил Женьке что произошло. Он говорил что люди иногда не подходят друг другу по характеру или по темпераменту, а может им просто друг с другом неинтересно. Сказал что снимет квартиру, а пока поживёт у своего товарища по работе, и как только снимет квартиру сразу позовёт Женьку на новоселье. Сказал что теперь он для матери опора и поддержка, чтобы слушался её и не ругался. “Новоселье” состоялось через два дня. Квартира была на другом конце города, но добраться можно было на автобусе без пересадки. Дверь открыла пожилая женщина, очень приветливая. Войдя в квартиру Женька почувствовал запах лекарств, точно такой же, какой был у деда с бабкой в деревне. Смесь валерьянки и корвалола. Из комнаты вышел отец, в домашнем спортивном костюме.

— Вот какой у меня сын. — с гордостью произнес он громко.

— Похож, — сказала бабулька. — Только волосы тёмные, а вы шатен, — повернулась она к отцу.

— Это от матери. — Нехотя произнес он. Женька вошёл в комнату отца. Обстановка была очень скромная. Вся мебель старая, со следами ремонта. Шкаф, стол, кровать. На столе, как обычно исписанные листки бумаги и старенький Женькин ноутбук, давнишний подарок отца. Этим подарком Женька пользовался недолго. Мать купила ему другой, помощнее, и этот ноутбук вернулся назад к отцу. Снимать целую квартиру было для него не по карману, поэтому он снял скромную комнату с хозяйкой. Её звали Галина Ивановна, пенсионерка, а в прошлом — учитель истории. Это Женька узнал на “новоселье”, которое было таким же скромным как и сама квартира.

“Зачем всё это — подумал Женька, — неужели врозь лучше чем вместе. Ответ на этот вопрос его мучил с того самого “новоселья”. Поезд остановился, тяжело выдохнул скрипнул и снова поехал. Женька посмотрел на мать. Она сидела с планшетом на коленях и проверяла почту. Некоторые письма тут же удаляла, другие оставляла, третьи перемещала в архив. Уловив Женькин взгляд, вопросительно посмотрела на него.

— А зачем вы развелись? — спросил он.

— Ещё не развелись. — после небольшой паузы ответила мать и посмотрела вдаль на проносящиеся мимо луга. Это была правда. Уже прошло несколько месяцев а она так и не подала документы. Для неё это было не характерно, так как она привыкла решать вопросы быстро. Всё что было связано с канцелярией у неё было безупречно. Все отчисления, кредиты, отчёты, налоги она делала точно в срок. Любые опоздания были немыслимы, а тут… Что может быть проще. Заявление о разводе. Женька продолжал смотреть на мать. Он пытался разгадать: ей стало лучше или хуже без мужа, или ничего не изменилось. Просто живут теперь раздельно. Глядя вдаль она думала о том же. Полтора десятка лет назад она познакомилась с молодым аспирантом химиком. Он был поглощён наукой. Буквально жил исследованиями, проектами и открытиями. Она часами сидела в его лаборатории, слушая истории о микрочастицах, молекулах и атомах. Он казался таким деловым, нужным. С каким удовольствием она наблюдала как в лабораторию заходят преподаватели, доценты, профессора, пожимают ему руку. О чём-то договариваются на непонятном ей химическом языке. Иногда он доставал из своего письменного стола какие-то бумаги, стянутые в углу скрепкой. Учёные листали, кивали, на что-то показывали или подчёркивали, потом доставали надутые бумажники, вытаскивали несколько купюр клали на стол и довольные уходили с бумагами в руках. Он несколько секунд смотрел на дверь, потом подходил к окну, опять оборачивался на дверь, не вернутся ли. Ей казалось он забывал о её существовании когда работал, и она даже ревновала. Потом он как будто стесняясь брал со стола деньги, не пересчитывая делил их, и половину отдавал ей. Когда они поженились он также продолжал работать, разрываясь между семьёй и наукой, но когда родился Женька он решил посвятить себя семье. Работа постепенно перестала быть для него приоритетом. Лабораторию он потерял. Стал отличным мужем и отцом, но за это не платят. Чтобы свести концы с концами он устроился лаборантом в аптеку, где делал мази от лишая и дерматита. Там он до сих пор и работал. В институт его приглашали иногда для консультаций и помощи в особо сложных проектах, но оплачивалось это чаще устной благодарностью чем деньгами. Он соглашался из, скорее, чувства долга. Какого долга? И сам не мог понять.