Мой вагончик

Просто день

Через три минуты я уже дома. Тихо. Дочка в школе, муж на работе, тетушка дремлет.

Наливаю кофе покрепче. Надо подумать, что на обед и помыть посуду. Да и печь пора бы растопить. Но это не так просто, дрова стережет Лайма. Собака скалит зубы и топорщит шерсть на загривке.

Ладно, хитростью возьмем. Выхожу во двор и с улицы кричу:

– Лайма, иди гулять!

Слышу топот – доверчивая дурочка бежит на зов. Бросаю ей палку, заскакиваю в дом и захлопываю дверь. Потом не спеша разжигаю печь, ставлю греться воду, и запускаю обиженное животное. Глажу. Миримся.

Вообще-то наша собака любит игры. Особенно прятки. Дочь прячется в комнате и кричит:

– Лайма, ищи!

Надо видеть с какой важностью собака обходит все углы, заглядывает под стол, под кровать и только потом находит девочку. Она прекрасно понимает, чего от нее ждут.

Мытье посуды здесь процесс патриархальный. Надо нагреть воды, все перемыть, потом ополоснуть и, напоследок, обдать кипятком. Хорошо, что муж таскает с колодца воду в достаточном количестве.

Ну вот, с обедом понятно, посуда чистая, можно поваляться пару часиков, да завести будильник, чтобы не опоздать за дочкой в школу. Потрескивают дрова в печи, тетушка попила чаю и тихонько слушает радио, шторы задернуты, в комнате полумрак, дрема накатывает разом.

Местная школа только внешне напоминает школу нашего детства. Дети другие, нахальные, неуправляемые, даже агрессивные. Форма упразднена, и все выпендриваются как могут. Те, кто одет не по подростковой моде, подвергаются гонению и тумакам. Наша девочка тоже. Подливает масла в огонь крымский говор.

Не спеша идем домой. Дочери только десять, и мы боимся отпускать ее одну. Неспокойно, в желтой прессе пишут всякие ужасы. Я сама видела умершую женщину на платформе. Народ шел мимо, никто не ахал, не толпились зеваки. Раньше, в утерянной нами стране, такое было невозможно. Опасный и равнодушный мир.

Сейчас перекусим и к четырем пойдем в музыкалку.

Это не просто музыкальная школа – хоровая студия «Пионерия» под руководством легендарного Струве. Дочку определили в средний хор. Кроме хора у нее еще аккордеон и рисование, уроки которого проходят здесь же, в студии. Аккордеон мы взяли, так как в этом году нет места на фортепиано.

Сегодня день особый. Генеральная репетиция перед концертом в Большом зале консерватории. Для нас это впервые. Завтра, в субботу, дети из хора и сопровождающие взрослые, собираются к девяти утра у студии. Я, конечно, поеду.

Тащим с собой на репетицию концертный костюм из синего бархата: юбка ниже колена, белая блуза с манишкой и укороченный пиджачок с хлястиком.

Нарядные дети заполняют ступени для хора. Каждый знает, где надо встать. Все готовы, взмах руки дирижера:

– У моей России длинные реснички, у моей России светлые косички, у моей России голубые очи, на меня Россия ты похожа очень! – Это песня, написанная самим Струве. Потом хорал на итальянском и Аве Мария.

Я стою, привалившись спиной к стене, и слушаю, полузакрыв глаза.