Крысиный король

— Растирайте... все растирайте... ноги... не жалейте человека. И курточку снимите тоже, сейчас.

Я принялся изо всех сил тереть ноги тем, что оказалось красным шерстяным шарфом.

Мне казалось, что я тру их грубой наждачкой, что с меня живьем сдирают кожу, но я радовался этим ощущениям. По крайней мере, ноги у меня были. И через некоторое время я даже почувствовал капли холодной воды, стекающие с моих рукавов. Куртка! Точно!

Я бросил шарф и принялся стягивать с себя флиску вместе с курткой. С трудом справившись с этим непростым делом, я принялся растираться шарфом, стуча зубами от холода. И тут только заметил, что сижу на том самом матрасе, через который совсем недавно переступал.

«Одеяла!» — осенила меня мысль, я пошарил вокруг себя и наткнулся на груду одеял. Схватив одно, я завернулся в него, совершенно не думая о том, где это одеяло побывало раньше. Оно было теплое. И сухое. Завернувшись с головой, я потянул еще одно — укрыть ноги.

— Вот! — услышал я над ухом радостный возглас и выглянул из-под одеяла. Перед самым моим носом болтались толстые шерстяные носки. Один серый, другой красный, с оленем.

— Сейчас. Сейчас надену. Потерпите.

Мои ноги начало словно разрывать изнутри. Меня затрясло, зубы лязгали, отбивая дробь. И тут же еще одно одеяло накрыло меня с головой.

Через некоторое время боль почти утихла. И до меня донесся отчетливый запах едкого дыма.

«Костер. Он разводит костер», — догадался я. На этом мои мысли словно накрыло туманной пеленой. Веки стали невыносимо тяжелыми, и я, прислонившись к стене, отключился.

— Горячий чай. Пейте.

Я открыл глаза. Передо мной была кружка с лягушонком.

— Она чистая, не бойтесь. Я ее кипятком мыл.

— С...пасибо... — я взял кружку в руки и едва не выронил: она была просто раскаленная.

Мой спаситель перехватил ее и, завернув в шарф, снова подал мне. И я, наконец, смог его рассмотреть.

И сразу узнал куртку «Аляску», которую раньше заметил в куче. Из-под облезлого меха, обрамляющего капюшон, на меня смотрели темные внимательные глаза, смотрели с сочувствием и некоторым любопытством. То ли от грязи, то ли смуглое от природы, лицо было темным, как старый серый кирпич. Щеки покрыты пучками седоватой щетины, смешные редкие усики топорщились во все стороны и забавно шевелились, будто этот человек что-то жевал. Даже кончик носа подергивался. Во всем его облике было что-то восточное. Я глотнул чай, едва не поперхнувшись — такой он был горячий, и тут понял, кого он мне напоминает. Дерсу Узала! Мне показалось, словно я очутился в далеком таежном становище, где старый охотник-гольд отпаивает замерзшего путника чаем. Я рассмеялся.

Он тоже приветливо и широко улыбнулся, обнажив желтые, но большие и ровные зубы.

Я сделал еще один глоток. Тепло растекалось по моему телу от желудка до кончиков пальцев, я повертел головой, осознав с пронзительной ясностью — я жив. Я не захлебнулся в ледяной воде Финского залива, я сижу на старом матрасе в гостях у местного бомжа, который поит меня чаем.

Я нервно хихикнул. Чай выплеснулся изо рта и потек по подбородку. Отерев его, я внимательно посмотрел на хозяина жилища. А тот — на меня, и в его взгляде читалась озабоченность.

— А... нет... все в порядке... — смущенно пробормотал я. И добавил, слегка запинаясь: — Спасибо... Я даже не знаю, как мне вас благодарить.

— Благодарить? — он слегка удивленно округлил глаза.

— Ну... да... Вы же спасли меня, так? Вытащили из воды. И чаем вот поите...

— А... — он опустил голову и забормотал: — А я смотрю — добрый человек тонет. Как не помочь? Всенепременно помочь надо.

Я снова хихикнул. Сходство с известным проводником Владимира Клавдиевича Арсеньева от этого бормотания и манеры речи только усилилось. Я усмехнулся:

— Почему это вы решили, что я добрый?

Я ожидал что-то из серии «все люди хороший», но ошибся.

— Вы добрый человек. Злой человек разве будет кормить крысу?

— О... откуда вы зна... — я запнулся и смутился окончательно. Куртка «Аляска»! То, что я принял за кучу вещей, было человеком! Видимо, бомж спал, спрятавшись от дождя, а я даже внимания на него не обратил. Не понял!

— Простите... извините меня. Я... я не заметил вас... я думал, тут никого нет.

Он в ответ тихонько захихикал: плечи под курткой мелко затряслись. И снова обнажил в улыбке крупные зубы:

— Ничего, ничего. Крыс кто замечает? Никто не замечает крыс. Люди проходят — не видят. Человек видит человека. А на крысу зачем смотреть, а?

Мне еще больше стало стыдно. И, чтобы скрыть неловкость, я приложился к чашке. Чай немного остыл, и теперь можно было сделать по-настоящему большой глоток.

— А вы философ... — наконец выдавил из себя я, попытавшись придать разговору шутливый тон. Он наклонил голову:

— А почему нет? Крысы бывают очень умные. Даже умнее, чем люди.

Я нахмурился, и тут меня в очередной раз осенило:

— О... так это ваша крыса, ну та, которую я кормил?

Он помотал головой из стороны в сторону:

— Здесь все крысы мои. Я — крысиный король! — он посмотрел на меня с таким серьезным выражениям лица, что я не выдержал и расхохотался. Без сомнений, мне попался очень необычный и интересный человек. И его история тоже наверняка была не менее интересной и занимательной. Я даже поймал себя на мысли, что совсем не жалею о случившемся. Никогда не стоит сомневаться в любимом городе. Я допил чай и поставил чашку рядом. Следовало бы как-то отблагодарить гостеприимного хозяина. Но спиртного у меня не было и наличных денег тоже — только карта. Интересно, она цела? А телефон?.. Я потянулся к куртке, чтобы проверить карман, и тут вспомнил про рюкзачок. Оглянувшись по сторонам, я обнаружил его висящим на большом вбитом в стену гвозде.

— У меня там сосиски. И сок. Лавашу конец, наверное, но... — я показал рукой на рюкзачок.

Его лицо озарилось неподдельным восторгом. Хлопнув себя по коленям, он вскочил и потянулся к рюкзачку. Роста этот человек оказался совсем маленького, что только подтверждало мою догадку о восточных корнях. Интересно, кто у него в предках? Китайцы? Буряты? Или какая-то малая народность?

А он тем временем сунул голову в пакет, что-то бормоча или напевая.

И тут раздался пронзительный, словно возмущенный писк. Я повернул голову и увидел, как из дверного проема медленно выползает толстая, явно беременная крыса. На пороге она остановилась и, пошевелив усами, снова возмущенно запищала.

Я улыбнулся. Похоже, крыса беспокоилась, что хозяин может не поделиться с ней. А тот высунулся из пакета и уставился на зверька с каким-то слегка виноватым выражением лица. Крыса вперила в него взгляд и опять издала пронзительный писк.

— Да-да... — с легким вздохом пробормотал этот забавный человек. Выглядело так, словно он и правда понял, что сказала ему крыса. Я засмеялся — настолько комично смотрелся этот диалог. Этому человеку стоило бы в цирке работать, а не бомжевать.

...А может, он и работал? А потом начал пить... Или его выгнали за что-то другое?.. Его историю захотелось узнать еще больше. А он с явным сожалением свернул пакет и сунул его обратно в рюкзак.

— Вы... вот что... — он почесал затылок, сунув руку под капюшон. — Вам к людям надо. Непривычный вы. Заболеете. Я сейчас одежду найду.

Он юркнул в дверной проем. Крыса, тяжело переваливаясь, потопала за ним.

Я вздохнул. Глупо было бы отрицать его правоту. Под грудой одеял я согрелся и уже не стучал зубами. Но мне определенно нужно было в тепло. И, возможно, в больницу.

Он появился через пару минут, неся в руках комок каких-то тряпок. Я развернул то, что мне принесли, и обнаружил, что это джинсы огромного размера и растянутый полосатый свитер.

— Это сухое, — опустив глаза, пробормотал мой бомж, словно бы извиняясь за не слишком презентабельный вид вещей. Я кивнул. Выбирать было не из чего: если влезу в мокрые вещи, чтобы дойти до машины, — точно ближайшее время проведу в стационаре. Я послушно натянул на себя свитер и сунул ноги в штаны, которые повисли на мне, как мешок. Должно быть, я выглядел очень смешно и нелепо, но мне было совершенно на это наплевать.

— Вы сосиски возьмите, пожалуйста, ладно? И сок.

Он быстро закивал головой, схватил пакет и начал вытряхивать из него содержимое на ящик, который явно служил столом. А потом принялся собирать в этот пакет мои мокрые вещи.

Из жилища гостеприимного бомжа я вышел с пакетом в руках, в ботинках без шнурков: со шнурками не влезали носки, а надевать мокрую обувь на голые ноги мне совсем не хотелось. И в шикарном синтепоновом одеяле в веселенький розовый цветочек, которое мне было вручено вместо куртки. Дождь уже утих, и в прорехи в тучах даже иногда выглядывало солнце. Я едва не споткнулся о покрышку, валяющуюся прямо возле входа. Оглядевшись, возле берега я увидел еще одну. Так вот на чем меня волокли! И, видимо, с их же помощью я был извлечен из воды.

С легким сожалением я глянул на мокрое одеяло, завешивающее вход, и слегка вразвалочку направился к арке — выходу в «мир людей».

Народу на улицах прибавилось. По-весеннему теплое солнце уже светило вовсю. И я был уверен, что все прохожие будут таращиться на мой наряд.

Но никто даже не взглянул в мою сторону. Словно не одеяло было на мне, а плащ-невидимка. И только когда я вставил ключ в замок дверцы машины, поймал на себе ошарашенный взгляд вышедшей покурить продавщицы «КиТа». Вероятно, она подумала, что бомж хочет что-то украсть из машины.

...Или просто прикосновение к предмету, я бы даже сказал — к символу этой реальности, вновь сделало меня видимым для обычных людей?

Я широко ей улыбнулся, вызвав еще большее недоумение во взгляде, и забрался в машину, надеясь, что женщине не придет в голову позвонить в полицию.

Домой я добрался уже затемно. Друг, у которого я остановился, даже не особо удивился моему странному виду, а, когда я сунул ему пакет с мокрой одеждой, только покачал головой и махнул рукой: мол, что с тебя возьмешь. Зато уже через несколько минут меня ждали горячая ванна, чай с медом и пачка «Арбидола», который я и принял на ночь. С комментарием: «Если что — стучи в стену», — я был препровожден в свою комнату, где была приготовлена теплая постель с чистым! одеялом.

То, чего я опасался больше всего, не произошло. Я не провалялся остаток отпуска в больнице с пневмонией и даже врачу показался на следующий день скорее для порядка. Легкий насморк, который без следа прошел через пару дней, — вот и все последствия моего приключения.

Одежду и одеяло, в которых я пришел, мой друг выбросил на помойку в тот же вечер, поэтому по дороге в Кронштадт я заехал в большой спортивный магазин и купил там хороший спальник. Непромокаемый, с комфортом до −10 °С. Я надеялся, что «крысиный король» порадуется моему подарку: даже сейчас ночи были не слишком теплыми. Я понятия не имел, принято ли у бомжей воровать друг у друга, но решил, что мой спаситель как-нибудь сам разберется, что делать со спальником. Даже если обменяет его на водку — мое какое дело. К слову, алкоголь я тоже взял. В моем рюкзачке, помимо припасенной еды, плескалось пол-литра «Джека Дэниэлса». И эту бутылку я собирался распить вместе с бомжом. Ведь кроме того, чтобы выразить благодарность за свое спасение и неиспорченный отпуск, мне ужасно хотелось узнать, что же привело его на берег залива.