Лёша

Среда

Они прилетели неделю назад. Вокруг холод, сырость и грязь. Темнеет рано. Не отступают депрессия и нежелание мириться с происходящим. Она уложила детей и пришла к нему на кухню. Он протянул бокал вина, пошел плавный разговор о том, как прошел день. Именно тогда он и рассказал ей о Леше.

Война. В тот год началась война. О ней поговаривали давно, но разве можно быть к такому готовым? Ты живешь, строишь планы, покупаешь машину, дом, а потом вдруг раз и в одночасье берешь билет в другую страну и уезжаешь. Уезжаешь на неопределенный срок, пока все это не закончится. Так делали многие. Многие, но не они. Во-первых, даже мысли такой не возникло. Во-вторых, слишком много всего, что держит здесь: родители, родственники, друзья, в конце концов. А, в — третьих, наверное, с этого и надо было начать, — он военный. Он не сбежит, они не сбегут. Она почти каждую ночь просыпалась от страха за него, детей, родственников. Потом подолгу не могла заснуть, беззвучно рыдая в подушку. Сознание потихоньку накручивало градус эмоций, рисуя в голове самые страшные нацистские картины. Девочки, чувствуя ее эмоции, спали беспокойно, а утром они втроем были разбитые и уставшие, потому — что в очередной раз не выспались. Потом постепенно все стихало. Человек приспосабливается ко всему, и она приспосабливалась. Приспосабливалась к новым реалиям, к постоянному чувству тревоги и чувству опасности. А потом, какое-нибудь событие, какая-нибудь новость и все по новой, с новой силой и новыми эмоциями. И опять все вокруг казалось пустяками: все эти ссоры, разбросанные вещи и пролитый сок — все это ерунда, только бы кончился этот ужас, кончился этот страх.

Леша. Леша был его подчиненным. Совсем еще молодой, только закончил срочку и пошел на контракт. Потом, когда все это началось, добровольно воевать. А ему каково? Он ответственный, он командир подразделения, он переживает, а сделать ничего не может. Контракт закончился. Лешу сменили. Он выдохнул. Сколько их таких, кто там на войне, но хоть один вернулся — уже хорошо. А Леша что? Он молод, он максималист, у него своя правда и он в нее свято верит.

— Хоть нас с отцом пожалей! — Кричала мать в слезах, когда Леша первый раз собрался воевать.

— Да как я не поеду? А если все не поедут?! Всю жизнь мы всем поперек горла, всю жизнь мы вынуждены воевать и защищаться. Судьба у нас такая, мам… — Леша почитал историю России. Леша сделал выводы. Леша был непреклонен. Диалог был не равноценен. На все материнские "запрещаю" Леша находил аргументы. К тому же деньги играли не маловажную роль, добровольцам неплохо платили.

Когда он второй раз поехал после отпуска, мать уже не кричала, только посмотрела черным взглядом на перроне, да уткнулась в плечо отцу, не пытаясь сдержать беззвучные рыдания.

И вот Леша пропал. Несколько недель не выходит на связь.

— Может нет пока возможности. — Попыталась она успокоить супруга. Но по его жестам поняла, что все не так просто. Не стала давить, сам расскажет.

Так и вышло. Посидели еще немного, поговорили о чем-то другом и вдруг:

— И то, что всех сейчас кошмарят с Лешиного телефона еще ничего не значит. Мало ли потерял, дал кому-то.

— Кто кошмарит? Кого? — не поняла она. Наивная. Слишком добрая и слишком наивная, чтобы воспринимать все происходящее в мире взаправду. Проще хоть чуть-чуть закрыться, а иначе не выживет.

— Ну та сторона, с кем воюем. Пишут с его телефона родственникам, видосы шлют, звонят с угрозами.

Стало страшно окунаться в эту черноту, но она адаптируется потихоньку, выбора нет. С Лешей она не была знакома, но ее эмоций в данный момент это не меняло. «Как жесток мир!» — думала она. Он встал к окну, закурил.

— Передали кому надо, работают.