И придет весна

Глава 31

Максим не похож на застигнутого врасплох. Смотрит чуть удивлённо, но спокойно, глаза не прячет, вообще не выглядит хотя бы слегка взволнованным. Да и женщина ведёт себя так, словно не произошло абсолютно ничего. Словно для неё в порядке вещей оказываться в такой ситуации. Даже прикрыться не пытается. Продолжает сидеть с голой грудью, вызывающе выпирающей почти в лицо моему мужу.

А я чувствую, что меня начинает мутить. Тошнота подкатывает к горлу, разливается во рту кислотой. Дыхание учащается. Давление, наверно, подскакивает, и это совершенно ужасно: не хватало ещё в обморок грохнуться у них на виду.

— Дверь бы закрыли что ли… Прежде чем… — не договариваю, захлебнувшись отвращением. Разворачиваюсь и ухожу, грохнув дверью. Стараюсь сделать это посильнее, вкладывая в удар все переполняющие меня эмоции. Знаю, что не поможет, слишком просто было бы избавляться от проблем вот так, но должна сделать хоть что-то.

Тороплюсь, несколько раз спотыкаясь на ровном месте. Нога подворачивается, обжигая противной болью, и в глазах против воли начинают закипать слезы. Как же хорошо, что вокруг нет ни души. Никто не видит моего состояния, моего унижения.

Но уже у лифта догоняет Максим. Появляется из соседнего коридора, оказываясь на площадке раньше меня. Я закатываю глаза от досады: совсем забыла, что здесь есть ещё один проход, гораздо короче. Побежала бы сразу к лестнице, уже оказалась бы на улице!

— Вера, в чем дело? Это что такое было сейчас?

У меня даже дыхание перехватывает от возмущения. Поверить не могу в то, что слышу. Это он спрашивает, в чем дело?!

— Вера? — требовательно повторяет Максим. — Объясни мне свою дикую выходку!

Я вскидываю руку, с размаху ударяя его по щеке. Пощечина выходит слабой, ладонь лишь слегка мажет, но глаза мужа в изумлении расширяются. А потом взгляд холодеет, наполняясь очевидным гневом.

— Ты в своём уме?

— Более чем! — выкрикиваю, на мгновенье забывая, где мы находимся и что в больнице нельзя говорить на таких повышенных тонах. — А вот ты — не уверена! Это тебе надо объяснять свою дикую выходку!

— О чем ты? — он вздергивает брови, и я едва не срываюсь на крик.

— Серьёзно, Макс? Ещё будешь делать вид, что ничего не понимаешь?! Ты почти что трахался у меня на глазах с другой бабой и ещё спрашиваешь, что я имею в виду?!

На его скулах проступают желваки, а ноздри раздуваются. Давно не видела таким злым… Начинает говорить, медленно, с придыханием, явно старательно подбирая слова.

— Если бы я, как ты выразилась, трахался с другой бабой, то делал бы это точно не в ординаторской, куда в любую минуту может зайти, кто угодно. Это первое. Второе: Вера, что за терминология хабалки? Не могу поверить, что слышу что-то подобное от собственной жены. Ты же учительница! Тебе такие слова вообще знать не положено!

— Ты лапал её грудь и ещё будешь рассказывать, что мне положено, а что нет?!

Он снова делает вдох, и я прямо-таки ощущаю, каких усилий ему стоит сдерживать себя. Но не могу этого оценить: лучше бы сдерживался, когда лез к чужой женщине!

Максим качает головой.

— Вера, я постоянно кого-то лапаю. Иногда по несколько раз в день. Грудь, живот, задницу. И даже такие места, которые некоторые вслух не могут произнести, чтобы не покраснеть. Это моя работа, уж прости.

— Работа?! — кажется, что я задыхаюсь. — Не помню, когда это ты переквалифицировался в маммолога. И, может быть, объяснишь, почему пациентка пускает слюни в твой адрес во время осмотра?

— Она не совсем пациентка, — устало поясняет Макс. — Тоже доктор, только работает в другом отделении. Маммолога в нашей больнице нет, поэтому она обратилась к хирургу. Да, именно ко мне! — слегка повышает голос, встречая мой недоверчивый взгляд. — Я сталкивался с заболеваниями груди, не раз. И могу сказать, все ли в порядке, или нужно срочно обследоваться дальше и решать проблему.

Он на мгновенье прикрывает глаза. В самом деле выглядит усталым, но сейчас мне плевать. Все зашло слишком далеко. Даже если сказал правду, и это был обычный осмотр, я видела глаза этой женщины. И ни за что на свете не поверю, что она случайно обратилась именно к моему мужу.

— А насчет слюней в мой адрес… — Максим сдвигает брови. — Я просто спишу эти слова на действие гормонов. Ты скоро опомнишься и сама пожалеешь о том, что наговорила.

Вряд ли. И дело вовсе не в гормонах, просто я зря в очередной раз поверила ему. Да, возможно, сейчас все именно так, как он говорит. Это был обычный прием. Хотя… кого я обманываю? Закусываю губу, чтобы хоть немного прийти в чувство. Неужели он правда ничего не видит? Женщина смотрела на него точно не как на врача. Я в этом уверена. Слишком хорошо знаю подобный взгляд, потому что сама множество раз так смотрела. Только я — на собственного мужа, а она — на чужого. А значит, рано или поздно будет продолжение.

— Ты мне не веришь? — Макс рассматривает меня. Слишком пристально. И столько всего в этом взгляде: обиды, раздражения, осуждения. Вот только любви и понимания — ни капли.

— Дело не в том, верю я тебе или нет. Просто так нельзя, Максим, — я все еще пытаюсь воззвать к его здравому смыслу. — Это неправильно.

— Неправильно вести себя так, как ты, — обрезает он. Какое-то время молчит, а потом хмуро добавляет: — Знаешь, нам, наверно, в самом деле лучше пожить отдельно.