Айтиот

* * *

Антонина Марковна любезно проводила нас к выходу. Пока мы ждали лифта, донеслась новая порция воплей: кто-то из сотрудников осмелился ходить по офису. Людям, взявшим свою жизнь в собственные руки, не разрешалось здесь в рабочее время вставать со стула.

— Ужас какой! — Оля передернула плечами, заходя в лифт. — Как они это только терпят?

— А куда деваться без образования и опыта? — криво усмехнулся я. — Только в такие вот шараги на холодные звонки…

— Какая вообще польза от таких сотрудников? Продажи — это же искусство… Что могут продать забитые люди? Чем эта контора вообще торгует?

— Сырьем вроде, для косметической промышленности. Старый добрый китайский прием: название фирмы отличается от известного бренда на одну букву. Зато дешево… ну или дорого, если с хорошим откатом. Если горе-продажник за месяц найдет хоть одного клиента, уже принесет прибыль.

— Теперь только в Европе косметику буду заказывать, — поморщилась Оля. — Но почему они не жалуются в трудовую инспекцию, раз оформлены в штат?

— Пожалуются — останутся с символической белой зарплатой. Все по закону, трудовая возразить не сможет.

— Почему люди идут на такие условия?

— На серую зарплату-то? Как правило из-за кредитов, если их уже взыскивают по исполнительному листу.

Мы вышли на улицу. Оля закурила, стряхивая пепел в высокую блестящую урну.

— Ну все равно… чего она орет на них так, эта Антонина? Ей лечиться надо…

— Ей-то, может, и надо. Но вообще это работающая методика. Побольше агрессии, придирок по мелочам, непредсказуемого изменения правил… Забитые измотанные люди меньше думают о смене работы или там, не дай бог, о своих правах. Доползти бы до дивана вечером — и ничего больше не нужно… Думаю, она еще и звонит им в любое время — ночью, в отпуске, когда угодно. Не позволяет расслабиться и задуматься, что же они делают со своими жизнями.

Оля уставилась на меня взглядом Будды, впервые увидевшего болезнь, старость и смерть.

— И в эдакое-то рабство мы станем вербовать людей?

— А что поделать… — я пожал плечами. — Кому-то и такая работа — хоть какой, а шанс на выживание.

Оля вдавила окурок в урну так, что на блестящей поверхности остался густой черный след.