Спаси моего сына

* * *

Под конвоем я села в самолёт, а потом три с лишним часа смотрела в иллюминатор, не видя ничего, кроме серости. Серым стало всё: люди, небо, я сама. После получения багажа в аэропорту Минеральных вод охранник подвёл меня к такси.

— Дальше я сама, — сказала безжизненно. — Можете отчитаться хозяину, что выполнили работу.

Охранник помолчал секунд десять, пока вещи клали в багаж.

— Всего хорошего, Виктория Евгеньевна.

Я осталась одна у машины. Смотрела, как он уходит, и пыталась держаться, чтобы не рухнуть на землю и не начать кататься червём на глазах у людей. Меня бы приняли за сумасшедшую, и это было не далеко от истины.

— Едем? — спросил таксист.

Я села в салон, в последний момент вспомнив, что должна закрыть дверь. Надо же, а я успела от этого отвыкнуть… Мысли перекатывались пространно и вяло. Увидела, как к машине рядом идёт женщина с девочкой. Девочка вела на поводке собаку с красным бантиком на голове. Йорка. Поводок у неё в руках был розовый, на ножках девочки белые сандалики с ремешками, светлые волосы переливались на солнышке.

— Ессентуки, верно? — спросил водитель, заведя машину.

— Ей лет пять, да? — спросила я с хрипотой в голосе. Поймала взгляд мужчины. — Девочке. Вы видели девочку? У неё на платье вишенки. А у Инги на платье…

Осеклась, почувствовав его недоумение. С шумом, резко втянула воздух. Во рту стояла горечь.

— Нет, не в Ессентуки. Вы спросили, куда?

— Мне сказали, что вас нужно отвезти в Ессентуки.

— Мы туда не поедем. — Я назвала адрес брата в Нальчике. — Вам ведь всё равно. Если нужно, я доплачу.

— Да не надо, мне достаточно заплатили. Нальчик, так Нальчик.

А мне всё равно не было. В квартире игрушки Инги, наши фотографии, её рисунки. В квартире я и она. Все её первые слова и бесконечное множество её «мама». Глаза начало жечь. Я вытерла слёзы и отвернулась к окну. Если вернусь домой, и правда сойду с ума. Шесть лет назад не сошла — сойду сейчас. Если Захар хотел мне отомстить, у него получилось. Бах. Один единственный выстрел в грудь и его взгляд, который я не забуду до последнего вдоха.

Два часа, и я стояла у двери, не уверенная, что в квартире кто-то есть. Что, если я перепутала или у него изменились планы? Может, он в Москве с женой. У них, кажется, скоро трёхлетие свадьбы… Сжимала ручку чемодана и боялась позвонить. Уже успела пожалеть, что приехала. Только хуже же будет, если он всё-таки дома. Но стоило подумать уйти, дверь открылась.

— Вика, — брат посмотрел сперва на чемодан, потом на меня. — Что с тобой?

Я хотела сказать, что всё хорошо, но не смогла.

Отпустила чемодан, и тот упал, а я бросилась Ромке на грудь. Его руки сомкнулись за спиной. Я уткнулась в него и заревела белугой, не в силах больше держать в себе слёзы и боль.