Он

6

Когда меня привезли, мне совсем не хотелось вставать с кровати, на которую меня положили. Я не ел, не спал и только изредка пил то, что подносили к моим губам поднимая мне голову. Я всё смотрел на светло-синюю стену и думал, что она — это я, что мы с ней одно и то же и что потолок очень уж давит. Я слышал звуки разговоров вокруг себя, но значение тщетно пытавшихся выстроится в предложения слов не доходило до меня, и они просто исчезали в воздухе времени.

Это была ночь, все спали. Я не понимал где я и что делаю в этой большой комнате, но из открытого окна потянуло ночной прохладой, ветер врывавшийся в комнату незатейливо играл с занавеской, пытаясь придать ей свои черты — это успокоило меня. Глаза привыкли к темноте и стали шарить по комнате, как оказалось, полной спящими. Выйдя в коридор с белыми, разрываемыми светло — серым деревом инородных, как будто лишних дверей, я отправился к слабому источнику света в самом его конце. Всё казалось пугающе — искусственным, лишённым смысла, словно сон, в котором пластика абсурда сорвалась с цепей и стремительно заполняла всё вокруг. Всё вокруг, кричало чтобы я боялся, но мне было страшно в той же мере, в которой было нечего терять, а терять было нечего. Дойдя до конца, я остановился. Передо мной сидела и, опустив голову над бумагой, что — то писала женщина среднего возраста. Видимо закончив с предложением, она одним органичным движением подняла голову, положила ручку и направила изрядно уставший, но сохранивший следы обыкновенной для неё строгости взгляд на меня. В этот момент я почувствовал, как расстояние, разделявшее нас, выросло в разы, а я стал ещё более инородным телом в реальности того места, где я оказался.

— Зачем ты вскочил? Вопрос из разряда тех, на которые если отвечаешь чувствуешь себя дураком, а если не отвечаешь, то тебя обязательно заставляют почувствовать себя хамом. Больше всего таких в воспитательных учреждениях, больницах и армии, тоесть там, где один человек состоит в принудительной зависимости от другого в большей чем где бы то ни было степени.

— Не знаю. Мне нужно в туалет. Я не совсем понимал, что говорю и голос, словно падавший с моих губ, казался мне незнакомым.

— Ты ведь недавно здесь. — Небольшая пауза для вопроса, как бы смешанного с утверждением. — Здесь, чтобы выйти в туалет, нужно спросить разрешения.

— Можно мне в туалет? — эта фраза стала мне ненавистна.