Транзитный пассажир

1. Перрон

Пустой перрон озаряли шаловливые лучики утреннего солнца, они то пробегали по гладкой мраморной поверхности, то замирали, отражаясь в небольших лужицах, будто любуясь сами на себя. Игра света и еще не ушедших с ночи теней создавали настроение умиротворенности и спокойствия.

Но девушке, вбежавшей на платформу между поездами, было не до окружающей обстановки. Она с такой скоростью вылетела из подземного перехода, что удивительно, как смогла так быстро остановиться. Высокие шпильки и открытое вечернее платье настолько резко контрастировали с обычной одеждой пассажиров, что даже солнечные лучики в удивлении замерли.

Замерли, но буквально несколько мгновений спустя продолжили свои игры. Девушка же стояла, не шелохнувшись. Она была невероятно красива в лучах утреннего солнца, лишь бившая жилка на виске и сжатые в напряжении губы смущали беспечных лучиков, и они решили позаигрывать с единственным в данный момент человеком на перроне. Особенно привлекли их внимание яркие заколки в сложной прическе.

Рита стояла на пустой платформе, нервно закусывая нижнюю губу, и беспрестанно теребила клочок бумаги в руке. Она поглядывала то на часики, то на ту самую бумажку, но время словно замерло. Стрелки никак не хотели становиться на нужные «7.15». От ярких лучей солнца она жмурилась и корила себя за то, что выбежала из отеля, не захватив сумочку, темные очки и шляпа — непременные атрибуты любого находящего в городе Сочи в разгар летнего сезона.

Внезапные голоса за спиной заставили сердце учащенно забиться, а потом оно и вовсе глухо ухнуло, и убежало в область изящных шпилек. Девушка затравленно обернулась, но, увидев пару улыбающихся пожилых людей в окружении трех ребятишек, расслабилась.

Она исподтишка разглядывала смешную курносую девчонку в яркой панамке, двух сорванцов в пиратских банданах и тихонько вздыхала. Когда-то давно, казалось, в прошлой жизни, она мечтала о большой семье. И чтобы обязательно были и сын, и дочка, а еще лопоухий щенок. Любимый мужчина заботился бы о ней и детях, а она бы собирала рецепты лучших блюд со всех стран мира.

Домик на берегу моря, открытая веранда, по резным стенам которой расползся темно-зеленый вьюн. И счастье, обязательно огромное счастье, которое наполняло бы каждый день размеренной и безмятежной семейной жизни.

Она до последнего верила, что совсем скоро так и случится. Она верила Геворгу, тому, который был ее первым и единственным мужчиной. Тому, с кем она делилась своими тревогами и печалями. Тому, кто контролировал каждый ее шаг. Тому, кто был ее продюсером вот уже пятнадцать лет.

Рита не представляла своей жизни без него. Она помнила первую их встречу, словно это было вчера. Уже тогда он был солидным состоявшимся мужчиной, и что самое странное, неженатым. Импозантный, богатый, атлетически сложенный. Он заставлял биться быстрее не одно девичье сердце.

Геворг сделал ее звездой. Хотела она этого? Конечно, да! Так отвечала она в бесконечных интервью. Ведь она знаменита, богата, любима. А то, что по ночам подушка слишком часто намокала от слез, об этом не стоило никому знать.

В день своего совершеннолетия она познала плотскую любовь и получила предложение руки и сердца… Которое отозвали на следующий вечер. Он посчитал, что образ невинной незамужней девушки больше по сердцу широкой массе народу. Это ненадолго, обещал мужчина. И отводил глаза. Она ждала. Долгие двенадцать лет ждала. До сегодняшнего утра…

Рита судорожно вздохнула, но не позволила слезинке проделать путь по нежной коже щеки. Быстрый взмах ресниц, легкое дрожание губ, побелевшие костяшки на плотно сжатых кулачках. Все длилось лишь миг, а затем на красивом лице вновь появилось выражение спокойной отрешенности. Держать себя в руках. Всегда. Со всеми.

Даже сегодня утром она сумела. Дар быть актрисой — это и ее проклятье. Как хотелось ей разрыдаться, как хотелось взять в руки первый попавшийся предмет и запустить в того, кто должен был стать ее единственным. А затем схватить за волосы и оттаскать ее. Ту, которую Геворг предпочел ей.

Нельзя думать об этом! Рита качнулась на высоких каблуках, прикрыла глаза и пообещала себе чуть-чуть подождать. Совсем немного времени. Скоро можно будет дать волю обиде, слезам, злости. Как только доберется до безопасного места, она даст волю чувствам.

Где и когда будет то самое безопасное место, девушка не знала, но верила, что попадет туда очень скоро. А пока она сжимала в руке билет на первый по времени проходящий поезд, вновь и вновь вглядываясь вдаль. Поезд шел вверх по побережью Черного моря. Рита хоть и не дружила с географией, но зато успела объездить много городов и поселков огромного Краснодарского края.

— Выйду через несколько станций, затеряюсь на несколько дней в первом попавшемся городишке. А потом уеду… Домой, — с придыханием закончила она фразу.

Девушка испуганно вздрогнула. Она что? Сказала это вслух?

Семейство с тремя детьми, радостно носившихся по перрону, не обратило на ее реплику никакого внимания.

Даже странно, невольно подумала Рита. Она-то уж точно бы удивилась, увидев девушку в столь неподходящем для раннего утра наряде.

Сегодня утром она должна была заключить контракт. Они с Геворгом очень ждали подходящей роли, отказав не менее пяти желавшим заполучить ее в свои фильмы.

«Пусть выкручивается, как хочет! — зло подумала она и яростно сжала билет. — Больше не могу!»

Она никогда бы никому не призналась, но ей слишком надоела ее вечная роль успешной актрисы. Душа ее стремилась к покою.

Перед глазами вновь возникла картинка обнаженных, сплетенных в страстном танце любви, тел. Рита поспешила отогнать опасные мысли.

«Скоро», — вновь пообещала она себе и украдкой осмотрела ставшую наполняться людьми площадку.

В семь десять сердце принялось стучать в груди все быстрее, ладошки вспотели настолько, что она, не стесняясь, вытерла их о роскошное платье. Она боялась, и страх, который она всеми силами сдерживала, грозился вылиться в неконтролируемую панику. Она боялась, что Геворг догонит ее…

«Он не догадается, что я могу решиться на поездку в поезде. Это даже не придет ему в голову», — пыталась утихомирить она дикий ужас, расползавшийся в районе груди.

В семь пятнадцать она сделала шаг назад, отшатнувшись от быстро приближающего поезда. В этот же миг ее голое плечо обхватила горячая крепкая рука.

Сердце больно стукнуло в груди и замерло.