Я выбираю...
- Автор: Алиса Евстигнеева
- Жанр: Современные любовные романы
Читать книгу "Я выбираю..."
Глава 7
Просто останься со мной,
Там, за холодной рекой,
Ещё звучит голос мой,
На берегах тишины.
(с) Рок-опера Орфей
К дому Артемьевой я приехала заранее. Специально взяла такси, чтобы потом не париться, куда примкнуть машину так, чтобы её не заметили. И ощущая себя героем дешёвого шпионского боевика, быстренько проскочила в подъезд. Вежливо кивнула консьержке, назвав номер квартиры Милкиных соседей.
И вот почти за час до назначенного времени я стояла у нужной мне двери. Заспанная Милана в коротком халатике открыла мне дверь, в момент вылив на меня всё своё недовольство:
— Ты чего так рано припёрлась?
— А нефиг спать, вечер на дворе.
— Тебя забыла спросить! Мне, между прочим, всю ночь ещё отрабатывать!
Что она там собирается отрабатывать я решила не уточнять. Беспардонно отодвинув хозяйку квартиры в сторону, я прошла вовнутрь. Та, впрочем, не обиделась, а лишь самодовольно хмыкнула, в очередной раз убеждаясь тому, что оказалась права на мой счёт.
Я не стала разуваться и прямо в туфлях продефилировала на кухню, активно виляя бёдрами. Специально, чтобы позлить Артемьеву, но ей было фиолетово до всех моих выходок.
— Можешь не стараться, Бодлера ещё нет, а я не оценю.
— А так хотелось!
Правда, с «не оценю» она всё-таки покривила душой. Спиной чувствовала, как чужой острый взгляд упирается в вырез моего платья.
Для сегодняшнего вечера я выбрала свободного кроя тёмное платье с вырезом на спине. Длинна у него была вполне консервативной — чуть выше колен. Длинные волосы были собраны в небрежный узел. Я решила, что нужно быть при параде, но ничего провокационного.
Так и не смогла понять, для кого наряжалась — для себя, для Димки или для Миланы. А может вообще для Сгорского, на тот случай, если попадусь ему на глаза.
— Нравится? — не удержалась я от комментария.
— Ничего особенного. Но в твоём случае подходит, опять же будешь перед Бодлером недотрогу стоить. Смотри, не переусердствуй. Ему это рано или поздно надоест.
— Конечно, когда есть такие как ты.
— Особенно, когда есть такие как я.
Да, Артемьеву ничем не пронять. Хотя какая, по сути, между нами разница? Каждая просто пытается найти своё место под солнцем.
Хозяйка квартиры ушла готовиться к встрече важного гостя. А я села на кухонный стул и приуныла. Чего я всем этим добиваюсь?
Убедить Димку не кидать нашу фирму? Пытаюсь остаться для него белой и пушистой? Или загладить перед ним свои грехи? Но какие грехи? Я перед ним ни в чём не виновата, обещаний не давала…
Блин, я сейчас точно как Кирсанов. Какая разница обещала, не обещала, я ведь знала о том, что происходит с Бодлером, и точно так же делала вид, что ничего не замечаю. Так было спокойней.
Через полчаса Милка вплыла в кухню уже будучи при полном параде и боевом макияже.
— Скоро приедут. Иди в ванную и не высовывайся.
— Охрана проверяет?
— Так, скорее беглый осмотр. Но кто знает, что сегодня старому лису взбредёт в голову.
— Знаешь, а ведь это неплохой план для убийства, — пытаюсь пошутить я. — Меняем меня на киллера и вуаля!
— Я бы на твоём месте такие вещи даже вслух не произносила! — вдруг резко обрывает меня Артемьева.
— Так я же шучу…
— В этом мире даже у стен бывают уши. Потом доказывай, что ты не олень…
— Мил, — пугаюсь я. — Тебя прослушивают что ли?
— Да нет, не должны. Но кто его знает.
Становится не по себе. И от своей тупой шутки, от её слов, от самой ситуации.
Покорно иду в ванную и оставшиеся минут двадцать играю в гляделки со своей Чужестранкой из зеркала.
Когда раздаётся звонок в дверь, я успеваю накрутить себя до предела. Чужестранка рвётся в бой, а я корю себя из последних сил за то, что вообще сюда припёрлась. Где-то в квартире слышатся голоса, шаги, хлопают дверями. Я в момент замираю, даже живот втягиваю, чтобы как можно меньше места в ванной занимать, если кто сюда заглянет.
Затем наступает тишина, но мне все ещё волнительно. Сижу и не дышу. Наконец-то, до меня долетает весёлый щебет Миланки, чередующийся с её лёгкими смешками.
— Милый, я сейчас, — кричит она куда-то в пространство, открывая дверь ванной комнаты. — Иди, у тебя час. Буду в соседний комнате, так что не увлекайтесь там особо!
Последний комментарий я пропускаю мимо ушей.
— Спасибо.
— Я бы на твоём месте не радовалась, у него настроение — дрянь.
— Учту.
И уже полностью игнорируя наличие ещё кого-то в квартире, иду к Димке. Он стоит в гостиной, рассматривая что-то за окном. Мне не видно его лица, но Милана была права, настроение у него дрянь: спина напряжена, плечи слегка опущены, в правой руке стакан с чем-то тёмным. Искренне надеюсь, что это его первая порция выпивки, иначе наш разговор рискует превратиться просто в пьяные разборки.
Стою в дверях и рассматриваю его. Высокий. (Но не выше Артура. Интересно, я всех буду с Кирсановым сравнивать или только через раз?). Крепкий. Широкая линия плеч и узкие бёдра.
Вообще Бодлер умеет производить очень мощное впечатление на людей и не только из-за своей внешности, хотя большой нос, тяжёлый подбородок, густые брови и пухлые губы очень тому способствуют. У Димы был характер: упрямый и пробивной. Если идти, то идти на пролом. Он с юношеских лет плевал на общественное мнение, что порой играло с ним злую шутку. Желание и умение брать своё через раз превращало его в капризного ребёнка, а характер и упорство зачастую граничили со стоянием вседозволенности.
Деньги, женщины, положение в обществе привили ему ложное чувство, что всё в этом мире подвластно ему. Что иногда превращало Бодлера в самодура и безумца, но на такие случаи у него был Сгорский и его команда, которые умели держать своего хозяина в границах разумного.
Но, несмотря на всё это, было в нём что-то такое… тонкое, ранимое и человеческое. Вполне вероятно, я просто романтизировала его, но Дима мне правда нравился. Мне было с ним легко и комфортно, и почему-то именно мне он позволял быть с ним на равных.
— Даже так, — выбивает меня голос Бодлера из собственных размышлений. Надо же, задумалась и не заметила, как он отвернулся от окна и теперь недовольно рассматривал меня, своим въедливым взглядом.
— Даже так, — соглашаюсь я с ним.
— Мила, ты — овца! — кричит он громко на всю квартиру, чтобы Артемьева услышала.
— Всё только для тебя, любимый! — возвращается ему ответ.
Видимо у меня в этот момент на лице отражается чувство отвращения, потому что Димка зло одёргивает меня:
— Что, неприятно?
Заставляю себя промолчать: «Лиза, ты пришла с ним сюда мириться, а не ругаться».
Дима одним глотком допивает содержимое своего бокала и убирает его, потом уверенным шагом подходит к дивану, садится на него, закинув ногу на ногу, а руки раскинув на спинке дивана. Всё было бы ничего, если б не взгляд — жадный и грязный. Дима рассматривал меня, словно я была какой-то уличной девкой, и не было все эти года никакой дружбы между нами. Захотелось даже платье натянуть пониже. Надо было в брюках ехать.
— Ну, давай, приступай, — властным тоном приказывает он мне.
— Что именно?
— Ну, зачем ты здесь? Убеждать меня не бросать вашу шаражкину конторку. Так что, приступай, я весь во внимание. Даже интересно, что ты готова мне предложить.
После последней фразы он опять проходится по мне похабным взглядом.
— Прекрати. Я пришла с тобой поговорить.
— Интересно о чём? — он улыбается мне, но от этой улыбки веет исключительно холодом.
— Дима! Прекращай себя вести со мной подобным образом!
— Каким?! — наигранно удивляется он.
— Будто я какая-то какая-то сторонняя баба.
Он противно хмыкает.
— А кто ты?
Я была готова к чему-то подобному, но вопрос всё равно болезненно царапает душу.
— Я твой друг.
— Друг. Забавно, — мне кажется, или в его голосе слышится что-то болезненное?
Всё ещё стою в дверях и нервно переступаю с ноги на ногу.
Бодлеру, наконец-то, надоедает строить из себя хозяина мира, он ставит обе ноги на пол, а руки убирает со спинки дивана.
— Если ты мне друг, скажи тогда, почему ты всё время молчала?! Почему не предупредила? А потом сбежала, не отвечая на звонки. Я же как зелёный пацан приехал к тебе! Стоял, долбился в дверь. А ты…
— А я не знала, что тебе сказать.
— Поэтому объявилась только спустя неделю, после того как для Артурчика и Максимки проблемы замаячили?
— Не говори так… — подавленным голосом прошу я Димку.
Слишком уж правдиво звучат его слова. Мне не нравится, что он видит меня такой лицемерной. Но уверенности в том, что я другая у меня тоже нет.
— А как, Лиза! Как? Мы же с тобой оба прекрасно понимаем, что я работал с вами только из-за тебя. Зачем теперь мне эти двое? У меня достаточно людей, чтобы решали мои проблемы, без всякого прочего геморроя.
— Тебе нужны друзья.
— У меня есть друзья!
— Кто? Партнёры по бизнесу, их жёны и их любовницы? Ах да, есть же Милана и ей подобные. А, может быть, ты Сгорского своим другом считаешь? — получается жёстче, чем хотелось. Но я, наконец-то, говорю то, что очень давно сидело у меня в голове.
В моей жизни было много лжи, много притворства, специфика работы такая. Улыбайся людям даже тогда, когда они тебя бесят. Но у меня всегда были Макс и Артур, Кристина с Андрюшкой, а в последнее время ещё и Егор. Да, даже с той же Давыденко у меня больше было человеческого, чем у Димы со всем его элитным окружением.
Да, это было большой ошибкой с нашей стороны мешать бизнес и личное, но так уж получилось. Когда-то давно, нам нравилось быть втроём против всего мира.
А потом ещё и Димка появился. И, чёрт возьми, конечно же, мне льстило, что он так ко мне относился, как будто я особенная.
Зато теперь всё вылилось в обиды.
— Димка, — уже заметно мягче добавляю я. — Они же тоже в какой-то момент тебе близки стали. Я же видела. Не только в границах работы. Гуляли дни рождения, свадьбы, ругались, мирились. И не говори, что всё из-за меня. Ты же Давыденко, и той проникся.
— Почему у меня такое чувство, что ты мне сейчас их завещаешь? — Бодлер вроде как возмущается, но я чувствую, что лёд тронулся.
— Не завещаю, прошу. Прошу позаботиться о моей семье, — и прежде, чем он меня перебьёт, поспешно объясняю. — Я уезжаю. Не знаю, навсегда или нет. Но это не важно, я просто уезжаю.
Димино лицо вновь становится каменным, но я уже не боюсь его. Подхожу к дивану и сажусь рядом с Бодлером.
— Не переводи всё на себя. Я не только тебе не сказала, я никому не сказала, потому что не знала как объяснить. Боялась, что вы меня отговорите, что сдамся. Но мне надо уехать. Я не могу больше здесь. Я каждый день смотрю в зеркало и вижу там чужую женщину. Я не чувствую, что принадлежу себе. И никто этого понимать не хочет. Только твердят, что б в отпуск съездила, да замуж вышла.
Мой голос дрожит и Дима накрывает мою руку своей. Я кажусь себе до ужаса заледеневшей, зато он очень горячий.
— Ты прости меня, пожалуйста. За всё прости. Что сбегаю, что оставляю тебя. Что спряталась, что… — что была твоим Артуром в последнее время. Но об это я уже не говорю в слух. Мне, правда, стыдно, что всё вышло именно так.