Извращенная Гордость

— Не так сильно, как сейчас.

Она дернулась назад и споткнулась, но я поймал ее, потому что это было не то падение, которое она могла бы принять.

— Нам нужно обработать твою рану.

Она не протестовала и молча последовала за мной на второй этаж, и я крепко держал ее за руку. Я провел ее в спальню, потом в ванную, где хранил единственную аптечку в своем крыле. Нино был единственным, кто, как правило, занимался подобным дерьмом. Она прислонилась к раковине.

— Ты должна сесть, — сказал я ей.

— Я предпочитаю стоять.

Я отпустил ее, и она ухватилась за край раковины, чтобы не упасть. Я наклонился, чтобы поднять аптечку, но мой взгляд был прикован к высокому разрезу ее ночнушки, открывающему длинную стройную ногу. Она сместилась так, что ее передняя часть смотрела на меня. Я ухмыльнулся ей, но ее кожа была бледной, и прекрасный блеск покрывал ее лицо.

Я схватил аптечку и выпрямился, пристально вглядываясь в нее, чтобы понять, упадет ли она в обморок или нет. Она прищурилась и с видимым усилием расправила плечи.

Уголок моего рта дернулся. Я достал тканевый клей. Рана была недостаточно глубокой, чтобы наложить швы. Я не мог вспомнить, когда в последний раз порез не приводил к наложению швов или похоронам.

Я достал дезинфицирующий спрей, и она напряглась, но не издала ни звука, когда жалящая струя попала ей в рану, но она снова прикусила нижнюю губу.

— Если ты будешь продолжать это делать, результат будет вдвое болезненный.

Она бросила на меня уничтожающий взгляд, но отпустила нижнюю губу.

Я начал накладывать пластырь на ее рану, испытывая странное отвращение при виде пореза, который нанес. Я не мог точно определить это чувство, оно было мне чуждо.

— Так вот как это будет? Ты вскрываешь меня и сшиваешь обратно? — она кипела.

— Я не буду тебя зашивать. Я склеиваю тебя воедино.

Она ничего не сказала, но я чувствовал на себе ее взгляд. Она постучала по моему предплечью татуировки Каморры, задевая пересекающиеся шрамы.

— Интересно, кто нанес эти порезы, — задумчиво произнесла она.

Я замер и вскинул голову. Она выдержала мой взгляд с тем же торжеством, которое я видел в подвале.

— Интересно, кто тебя потом зашил? Вы с Нино порезали друг друга в какой-то извращенной братской церемонии и зашили друг друга, когда закончили? У тебя такие же порезы. Может, мне стоит спросить его.

Я прижал ее к раковине всем телом, мои руки вцепились в мраморную стойку, когда я дрожал от ярости ... и других эмоций, которые я никогда себе не позволю.

Серафина посмотрела на меня, несмотря на страх, овладевший ее совершенным лицом.

— Никогда больше не упоминай об этих шрамах. И ты не будешь говорить с Нино об этом, ни единого слова, поняла? — прорычал я.

Она сжала губы, не говоря ни слова. Капелька крови сорвалась с ее губ и потекла по подбородку.

Выдохнув, я отступил назад, схватил полотенце и намочил его теплой водой. Я схватил ее за подбородок, но она схватила меня за запястье.

— Стой спокойно, — приказал я, и она опустила руку, позволяя мне вытереть подбородок. Затем я присмотрелся к ее губам. Ее зубы поцарапали только верхний слой кожи. — Тебе повезло. Заживет само по себе.

Я был так близко к ней, ее запах ударил в меня снова. Ее голос вывел меня из задумчивости.

— Как долго ты будешь держать меня здесь?

— Кто сказал, что я тебя отпущу? — спросил я тихим голосом, прежде чем отстранился и вывел ее из комнаты.

• ── ✾ ── •

Вернув Серафину в комнату для гостей, которую я на этот раз запер, я уже собирался начать ежедневные тренировки, пиная боксерскую грушу, когда Киара ворвалась в игровую комнату. Нино шел за ней по пятам и пытался остановить, но она вырвалась из его хватки и с разъяренным видом направилась ко мне.

Я повернулся к ней, подняв брови. Она не останавливалась, пока не оказалась прямо передо мной и сильно толкнула меня, ее глаза наполнились слезами. Я схватил ее за запястья, потому что она выглядела так, будто сейчас даст мне пощечину, а этого мы оба не хотели.

Секунду спустя стальная хватка сомкнулась вокруг моего предплечья.

— Отпусти ее сейчас же, — приказал Нино.

Я встретился с ним взглядом, мне совсем не понравился его тон. Его хватка стала еще крепче. Предупреждение. Угроза. Мы никогда по-настоящему не воевали друг против друга, и я скорее отдам свою гребаную жизнь, чем позволю этому случиться. Но Киара могла быть причиной, по которой Нино мог рискнуть.

Савио медленно поднялся, и даже Адамо отложил пульт.

Я отпустил ее запястья, и Нино отпустил мою руку. Он склонил голову в знак благодарности, безмолвной благодарности.

— Что ты делаешь с этой девушкой? — настойчиво спросила Киара.

Я прищурился.

— Не понимаю, какое тебе до этого дело.

— Это мое дело, если ты принуждаешь девушку, — прошипела она, но голос ее дрожал.

— Я Капо. Я правлю этим городом. Я решаю, что происходит с людьми на моей территории.

Я повернулся лицом к боксерской груше, но Киара втиснулась перед ней. Ярость обожгла меня, но я запихнул ее в горло, несмотря на чертовски горький вкус. Она принадлежала Нино. Она была чертовой Фальконе.

Я схватил ее за талию и отшвырнул в сторону, как долбаную куклу, прежде чем снова оказаться лицом к лицу с боксерской грушей. Она замерла под моими прикосновениями, как обычно. К сожалению, это длилось всего одну гребаную секунду. Она снова встала передо мной.

— Киара, — предупредил Нино, но она сердито посмотрела на него.

— Нет! Никто не защитил меня. Я не буду стоять в стороне, когда то же самое происходит с кем-то еще.

— Уйди с дороги, — сказал я тихим голосом, чувствуя, как растет мой собственный гнев.

— Или что? — резко прошептала она.

— Я сказал, уйди с дороги, Киара.

Она сделала шаг ко мне, прижимая нас почти грудь к груди.

— А я сказала нет. На этой горе я готова умереть. Меня не волнует твоя вендетта с нарядом или то, что произошло в твоем прошлом. Невинная девушка не пострадает из за этого.

Я не мог поверить, что она упомянула наше гребаное прошлое. Нино не должен был говорить ей об этом!

Нино придвинулся ближе, наблюдая за мной, а не за Киарой. Гребаный ужас мелькнул в его глазах — то, к чему я все еще должен был привыкнуть, потому что мой брат всегда был бесчувственным, пока не встретил Киару.

Я попытался пройти мимо его жены, но она схватила меня за запястье. Мой взгляд метнулся к ее тонким пальцам, затем вернулся к ее лицу. Нино слегка пошевелился, мышцы напряглись.

Я криво улыбнулся ему. Он думал напасть на меня? Выражение его лица оставалось настороженным. Я встретился с ним взглядом и повернул свободную руку так, чтобы он увидел мою татуировку и пересекающиеся шрамы под ней. Он должен знать, что как бы меня не бесила его жена, я никогда не причиню ей вреда.

Его брови сошлись на переносице, и он расслабился, слегка кивнув. Киара крепче сжала запястье.

— Ты защитил меня от дяди, когда он хотел унизить меня, танцуя со мной на моей свадьбе. Ты помог Нино убить его....

Я прервал ее, устав от ее эмоциональности.

— Ты можешь успокоиться. Я хочу, чтобы Серафина пришла ко мне в постель добровольно, а не силой. Так что можешь отпустить меня прямо сейчас.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Она не захочет. Зачем ей это? Ты похитил ее.

— И тебя насильно выдали замуж за моего брата. Какая разница?

Она убрала пальцы с моего запястья. Нино обнял ее за плечи.

— Это не одно и то же, — прошептала она.

— Разница только в том, что в твоем случае твоя семья решала, кому ты достанешься, а семья Серафины не имела права голоса. Ни у кого из вас не было выбора.

Она покачала головой и посмотрела на Нино с такой любовью, что я знал, что никогда не смогу повредить ни одному волоску на ее теле. Она снова посмотрела на меня.

— Дай мне поговорить с ней, — сказала она, не спрашивая, а приказывая.

— Это гребаный приказ, Киара? — спросил я угрожающим голосом.

Возможно, ей нужно было напомнить, что я ее Капо. Нино сжал ее плечо, но она выдержала мой взгляд, затем шагнула вперед и приблизилась ко мне.

— Нет, — тихо ответила она, глядя на меня своими большими карими глазами, как будто это могло согреть мое сердце. — Я прошу у тебя разрешения, как твоя золовка и как Фальконе.

— Черт, — прорычал я и уставился на Нино. — Разве ты не мог выбрать себе легкомысленную жену? Она так же хороша в манипуляциях, как и ты.

Губы Нино дрогнули, он выглядел гордым. Чертовски гордым.

— Не знаю, почему я терплю вас всех, — пробормотал я.

— Значит ли это, что мне разрешено с ней поговорить? — с надеждой спросила Киара.

— Да. Но я должен предупредить тебя ... Серафина не такая послушная, как ты. На твоем месте я бы прикрывал спину. Она может напасть на тебя, чтобы спасти себя.

— Я рискну, — сказала она, повернулась на каблуках и направилась прямо к моему крылу. Нино последовал за ней, потому что был явно обеспокоен ее безопасностью.

Я резко выдохнул и пнул боксерскую грушу с такой силой, что крюк оторвался от потолка, и груша рухнула на пол.

Савио усмехнулся, подходя ко мне.

— Сначала мне была ненавистна сама мысль о том, что Киара будет жить под нашей крышей, но с каждым днем я все больше наслаждаюсь ее присутствием.

— Почему бы тебе не позвонить кому-нибудь и не починить эту чертову грушу, вместо того чтобы действовать мне на нервы.

Савио усмехнулся.

— Будет сделано, Капо. Я знаю кое-кого, на ком ты можешь высвободить свою сдерживаемую энергию. Я должен был тренироваться с Адамо. Почему бы тебе не занять мое место? Парню нужен хороший пинок под зад.

— Почему бы мне просто не повесить тебя на крючок и не использовать как боксерскую грушу?

Савио рассмеялся и ушел. Уставившись на беспорядок на полу, я повернулся к Адамо, который скрестил руки на груди и свирепо смотрел.

— Давай, ребёнок. Потренируйся со мной.

Мы с Адамо никогда не тренировались вместе, если не считать притворных боев, которыми я развлекал его, когда он был маленьким ребенком и еще не ненавидел меня.

На мгновение показалось, что он собирается отказаться, но затем он поднялся на ноги. Он тащился за мной в той раздражающей манере, которую он недавно перенял, просто чтобы свести меня с ума.

Я схватил ключи и бросил их Адамо.

— Лови. — он, нахмурился. — Ты отвезешь нас туда.

— Серьезно? — спросил он и на этот раз не смотрел на меня.

— Серьезно. Теперь двигайся. У меня нет времени на весь день.

Адамо поспешил мимо меня, не тащась, как было до, и я последовал за ним, качая головой и улыбаясь. Ничто не возбуждало этого ребенка так, как вождение автомобилей или, скорее, гонки на них.