Крылья за моей спиной

— Ну конечно, — не поверил он, — и его резко стали давать Ольге. Насть, тебе не стыдно?

— Вот мне до кучи ещё стыда не хватает!

— Я не понимаю, ты боишься или злишься? Хочешь, я с Ольгой поговорю.

— Поговоришь? — Настя всё-таки посмотрела ему в лицо, удержаться не смогла. — Правда, поговоришь? То есть, пока я дома отсиживаюсь, она в наступление перешла? — Маркелов откровенно скривился, а Настя кивнула, найдя в его взгляде подтверждение своим догадкам. — Прекрасно. Поздравляю тебя. Точнее, вас обоих!

Повернулась, хотела в квартиру зайти, но Сергей её удержал. Настя оказалась прижатой спиной к его груди, и к собственному ужасу, не сразу начала сопротивляться. Её вдруг накрыло запахом его одеколона, теплом, и вместо того, чтобы почувствовать справедливую злость, у неё слёзы на глаза навернулись. Абсолютно непонятная реакция.

— Насть, Насть, ну что ты выдумываешь? Между прочим, это ты ей адреса и явки сдала. Она теперь каждый день в конторе появляется. И обязательно к концу дня, чтобы нам вместе домой вернуться. И скажи, что это не твоя вина.

— А зачем ты мне всё это рассказываешь?

Он расстроено выдохнул прямо ей в ухо. Стало щекотно, Настя головой качнула, а Маркелов вдруг носом в её волосы зарылся.

— Не знаю, жалуюсь, наверное.

Настя замерла в его руках, потом попыталась освободиться. Сергей руки разжал, выпуская её из объятий, но при этом сказал:

— Прятаться ото всех глупо. Ты ведь знаешь, что не виновата.

— Знаю. И ты знаешь, что я не виновата.

— Ну вот.

— Что? — Настя снова разозлилась. — Тебя-то никто не трогает, а мне на улицу выйти нельзя, мне все вслед смотрят. Потому что я Сашку на тебя променяла!

— А ты променяла?

— Маркелов, не пошёл бы ты?!

— Тише.

Она так смотрела на него, глаза горят, правда, в них злость поровну с обидой. Сергей заметил, что кулаки сжала, на щеках румянец выступил, и даже стало жаль, что всё это впустую. Он ведь не дал ей повода злиться. А мог бы.

Он сделал шаг, потом другой, и Настя отступила к стене. Из-за пылавшего в ней негодования, не сразу поняла, что происходит. Даже через плечо оглянулась, когда поняла, что отступать ей больше некуда, за спиной стена. И вроде бы этому удивилась, а когда на Сергея посмотрела, в лёгком недоумении, тот решил не давать ей опомниться, и поцеловал. В первое мгновение она застыла. Вся в струнку вытянулась, не зная, как отреагировать, а он ещё и к стене её слегка притиснул, руку к её шее поднял, пальцем провёл, а когда дрожь почувствовал, уже уверенно голову ей запрокинул и поцеловал так, как мечтал все последние недели. Она даже застонала еле слышно, что для него сюрпризом стало. Словно тоже этого поцелуя давно ждала, или даже скучала по нему. Тяжёлые волосы ему на руку упали, Маркелов их в кулаке сжал, и поцелуй углубил. И всё ждал, когда же Настя его оттолкнёт. Но она была мягкой, податливой в его руках, и, кажется, ослабь он немного хватку, просто съедет без сил по стене вниз. Это немного рассмешило и умилило. Так обычно девушки реагируют на свой первый в жизни поцелуй, и отвечать начинают также осторожно и далеко не сразу.

Когда он от неё отстранился, Настя так и осталась стоять, в полном шоке. Потом глаза открыла, но кроме белой пелены не увидела ничего, только спустя пару секунд поняла, что это вовсе и не пелена, а белая футболка Маркелова, на которую она уставилась до рези в глазах. А он опять к ней наклонился, дыхание переведя, и снова поцеловал коротким, жарким поцелуем, прикусив её нижнюю губу. А сам в глаза Насте смотрел, будто спрашивая, что она чувствует. Но она ничего не чувствовала, только моргала и ждала, когда сердце опомнится и стучать начнёт. Иначе как она дальше без сердца?

— Это тебя отвлечёт от дурацких мыслей? — шепнул Сергей, но прежде чем Настя успела опомниться, подъездная дверь хлопнула, послышались тяжёлые шаги, и появился её отец. Сергей хоть и успел сделать шаг назад, тот наверняка заметил, чему помешал. На дочь посмотрел, брови поневоле взлетели вверх, видимо отметил ошалелое выражение на её лице, и тогда уже на молодого человека внимание обратил. Сергей лишь вежливо поздоровался, вполне спокойно.

— Добрый, — отозвался Юрий Николаевич, но, кажется, только Сергей услышал в его голосе сарказм, Насте было не до этого. — Мать дома? — спросил он у дочери, открывая дверь квартиры.

Настя головой мотнула, опустив глаза в пол.

— Ты домой идёшь?

— Да, пап, сейчас.

Юрий Николаевич вошёл в квартиру и помедлил на пороге, не зная, стоит ли ему закрыть дверь и снова оставить дочь наедине с новым знакомым. Потом всё же прикрыл, но не плотно. А Настя на Маркелова глаза рискнула поднять. Тот был серьёзен, не улыбался и не смеялся, хотя она была уверена, что на неё сейчас посыплется град насмешек и неприличных намёков, но Сергей лишь подмигнул ей, и тогда она нащупала дверную ручку за своей спиной и практически ввалилась в свою квартиру.

— Мне нужно идти, — пробормотала она вместо прощания и поспешно захлопнула за собой дверь. К этому моменту сердце в груди бухало с такой силой и с такой частотой, что просто стоять на ногах тяжело было. Дверь закрыла и лбом к прохладному дерматину прижалась, пытаясь в себя прийти. Но в голове лишь одна страшная мысль: это было куда лучше и куда волнительнее, чем в её сне.

Родители её ни о чём так и не спросили. Настя была уверена, что отец матери рассказал, как бы он промолчал о таком? Но ей они вопросов не задавали. К тому же, после того поцелуя, она с Сергеем видеться желанием не горела. И не смотря на то, что он её убеждал не прятаться, на улице вечерами не появлялась. Но теперь уже по другой причине. И в окно из-за занавески с некоторых пор поглядывала с иным умыслом, теперь она за подъездом Маркелова следила. Она боялась встречи с ним, до ужаса, до дрожи, чего никогда за собой раньше не подозревала. Он испугал её своим поцелуем, а она себя перепугала своей реакцией. Вот до поцелуя она была почти спокойна и в себе уверена, лишь обида её сердце тревожила, за несправедливые обвинения. Настя могла поклясться, что кроме Сашки в её жизни нет ни одного мужчины. Он был первым, он был любимым, а самое главное — единственным. Она безмерно злилась на него за то, что он поверил сплетням, что мог допустить хотя бы мысль, что ей нужен кто-то другой, кроме него, и не понимала, откуда взялось недоверие. А теперь сама себе верить перестала. Вот зачем Маркелов её поцеловал? Ей так спокойно жилось до этого поцелуя, а теперь она не знает, как избавиться от мыслей о нём. От снов о нём. От воспоминаний о единственном поцелуе. Зато каком поцелуе! В нём не столько страсти было, сколько откровенного желания. Того самого мужского желания, о котором мамы своих дочерей испокон веков предупреждают. И Настю мама в своё время предупреждала, даже по поводу Саши, но Настя лишь отмахивалась, и теперь она понимала почему. Она подобного раньше не чувствовала. Сашка её любил, он её хотел, но ему бороться за неё не пришлось, лишь принять ответное чувство, и да — немного подождать, пока она подрастёт и созреет до настоящих интимных отношений. Но даже тогда, в их первый раз, Настя не помнила такого напора и настойчивости, как в одном поцелуе Маркелова. Сашка знал, что она ему принадлежит, и он её лишь слегка соблазнял, подталкивая и подготавливая к главному, а Маркелов… Маркелов душу из неё вынул всего одним поцелуем. Но к любви это не имело никакого отношения, и Настя знала, что поцелуй этот надо из памяти выбросить, вместе с человеком, что его подарил. Это слишком опасно — поддаваться ему. У неё должно хватить сил, а главное ума, удержаться от соблазна.

Наверное поэтому, она так обрадовалась приезду Саши. Он вернулся уже в пятницу, и Настя решила, что это из-за их ссоры. Не смог дальше переживать их размолвку, и приехал поговорить и всё выяснить. Она настраивала себя на разговор, поклялась, что больше не думает о Маркелове, которому в её будущем места нет, даже крохотного местечка нет. Пусть возвращается в свою Москву и там целует, кого хочет.

Интересно, а Ольгу он целовал?

Даже головой мотнула, когда эта нелепая мысль вылезла прямо посреди размышлений о предстоящем разговоре с женихом. Да что же это такое?

— Пойдёшь к нему? — осторожно поинтересовалась у неё мама, заметившая, что Настя обувается.

Та кивнула.

— Пойду.

Мама отчего-то выглядела недовольной.

— Мог бы и сам прийти.

Настя едва заметно поморщилась.

— Мама, пожалуйста. Я и сама знаю, что мог бы. Но не пришёл. А ты сама, ещё неделю назад мне говорила: беги и объясняй ему.

— Я не говорила: беги, — возразила Галина Викторовна. — Я сказала: сходи и поговори. А объяснять, а тем более бежать… Настя.

— Кажется, уже пора и бежать и объясняться.

— Это из-за визита Серёжки Маркелова? — Мама в первый раз задала этот вопрос. Настя подозревала, что между собой родители это обсуждали, но с ней не заговаривали. А вот теперь мама не совсем удачный момент выбрала.

— Надеюсь, что этот визит, как ты говоришь, был первым и последним, — огрызнулась Настя.

— Ну-ну.

— Что «ну-ну»? — разозлилась она, но мама уже ушла в комнату, а за ней, чтобы выяснить всё до конца, Настя не пошла. Разговор грозил затянуться, а она в данный момент на беседу с другим человеком настраивалась.

Но ничего хорошего из их с Сашей разговора тоже не вышло. Настя пришла к нему домой, даже с Людмилой Геннадьевной поговорила несколько минут, чего не случалось уже много дней, и та была вполне доброжелательна, и вроде бы даже радовалась, что Настя решила первый шаг к примирению сделать. И к соседке ушла, чтобы не мешать им с Сашкой разговаривать, но ничего хорошего всё равно не вышло. Тот всё ещё обижался, считал, что его обида справедлива, и ждал, видимо, не просто объяснений и разговоров по душам, а серьёзных извинений и покаяний. А Настя ему в этом отказывала. Она пришла говорить о том, что случилось неделю назад, до поцелуя с Сергеем, а тогда она была ни в чём не виновата. Это именно он, Сашка, среагировал неадекватно и поверил всем сплетням и слухам, совершенно не обоснованно. Так в чём виновата она? Настя ему ни единого повода не давала сомневаться в её верности и порядочности, а вот он, он!..

— Что я?!

— А ты пропадаешь неделями на своей дурацкой работе! — воскликнула она в сильной обиде и вот тогда и ляпнула сгоряча, ту глупость, что ей Маркелов когда-то подкинул. — И я понятия не имею, чем ты там занимаешься и с кем!

— Что?

— Тогда расскажи мне! Всё подробно расскажи! А то ты только отмахиваешься: «Да что тебе моя работа», — передразнила его Настя. — «Я же деньги зарабатываю? Вот и радуйся!». А мне надоело радоваться, понял?

Аверин всерьёз нахмурился.

— Все вы, бабы, неблагодарные. Или ты думаешь, мне просто было с места сорваться и поехать чёрт знает куда?

— Да, скажи ещё, что тебя на Камчатку сослали, — съязвила она. — Ужас какой, в Москву!

— Да что ты знаешь о Москве?

— Вот именно, что ничего не знаю! А ты и рад, да?

— Да уж, я рад! Я счастлив просто! Что когда я там пашу, ты здесь с москвичом романы крутишь! И теперь я понимаю почему: тебе, оказывается, любопытно стало, что и как там!

— Да какие романы? Я уже неделю дома сижу, глаз на улицу не показываю, а ты ещё и упрекаешь меня?