Я не люблю тебя

Глава пятнадцатая

Нику быстро увезла реанимационная бригада. Ещё одна машина, уже из другой службы, увезла Надю, накрыв её чем-то чёрным. Костя уже позвонил отцу Нади, рассказал обо всём и сказал, что займётся похоронами. Родные Нади собирались приехать в субботу.

Юрий Иванович, позвонив родителям Ники и сообщив, в какую больницу её увезли, уехал домой, к Валентине Васильевне. Косте нужно было отогнать машину Ники к её дому.

Вася ни в какую не захотел ехать с дедом, решил остаться с отцом. Конечно, ему тут совсем не место, но у Кости не было сил спорить. Да и сына отпустить от себя не представлялось возможным.

— Папа, а Нику вылечат? — Вася подёргал Костю за рукав пиджака, и тот вышел из задумчивости.

Перед глазами у него то и дело проносились картины: Ника бежит с Васей на руках, потом опускает его на землю и отталкивает в траву. А потом… У Кости в тот момент возникло такое чувство, словно он проснулся от тяжёлого сна, который длился несколько лет. И пробуждение было ужасным.

— Откуда ты знаешь Нику, Вася? — Косте понадобилось откашляться, чтобы заговорить.

— Она приходила в гости к дяде Саше, когда у него был день рождения. А сегодня Ника хотела приехать ко мне.

— К тебе?

— Да. Папа, у меня сегодня день рождения.

Костя схватил сына на руки и прижал к себе. Глазам было горячо.

— С днём рождения, сынок! Обещаю, мы обязательно отметим…чуть позже.

— А Ника придёт?

— Обязательно придёт, раз хотела прийти.

В машине Ники оказались три огромных воздушных шарика, коробка с «Лего» и большой плюшевый заяц.

— Ух ты! Это мне? — глаза Васи засияли.

Ребёнок есть ребёнок. Он уже почти забыл о плохом.

— Да, Ника собиралась тебе это подарить.

— А мы возьмём это?

— Обязательно. Хочешь, останемся сегодня дома у Ники? Я звонил бабушке, она в порядке. Только за тебя очень переживала. Ключи возьмём у дяди Саши.

— Хочу остаться с тобой дома у Ники. Я тоже позвоню бабушке.

… Ника открыла глаза, и к ней тут же подошла полноватая пожилая женщина с короткой стрижкой. Ника вспомнила её, потому что уже видела, когда Нику перевели из реанимации в просторную светлую палату.

Женщина дала Нике воды, провела все необходимые процедуры. Сейчас Нике казалось, что боль немного отступила. Во всяком случае, она не чувствовала той невыносимой боли, которая навалилась на неё, едва Ника пришла в себя. Тогда казалось, болит всё тело, каждый миллиметр. Потом, видимо, поставили обезболивающее.

— А вы кто? — сипло спросила Ника. — Вы мне помогаете?

Голоса у неё почти не было, организм ещё не привык к тому, что обходится без аппарата искусственной вентиляции лёгких.

— Я сиделка, Людмила Сергеевна. Меня нанял Константин Юрьевич.

— Костя?

— Да. И палату эту он для тебя организовал. Не переживай, миленькая. Всё хорошо будет. Надо позвонить Константину Юрьевичу. Он строго-настрого сказал, как только проснёшься, чтобы я сразу звонила ему.

— Подождите, не надо пока. Чуть позже. Поговорите со мной.

— Хорошо. Что тебе рассказать?

— Давно я здесь?

— В этой палате с утра. А в больнице неделю. Ты несколько раз в себя приходила, но врачи посчитали, что нужен медикаментозный сон на некоторое время.

— А что врачи говорят? Что со мной? Я на ноги встану?

— Встанешь, конечно, миленькая! Куда же ты денешься? А что врачи говорят, это надо спрашивать у Константина Юрьевича и твоих родителей. Они все тут каждый день бывают. И сынок ваш приезжал один раз.

— Сынок?

— Ну да. Хорошие они все у тебя, очень переживают. Константин Юрьевич врачей нашёл, даже профессора. Консилиум был. Сошлись на том, что наши здесь, в больнице, всё правильно делают. Сделали всё, что могли, очень оперативно. Время не упустили.

В кармане у Людмилы Сергеевны зазвонил телефон.

— Константин Юрьевич сам звонит. Каждый час звонит, спрашивает, как ты тут.

… Ника услышала, как тихо открываются двери в палату, и сделала вид, что спит. Костя перекинулся несколькими фразами с Людмилой Сергеевной, и она вышла.

Ника слышала, как он сел рядом с кроватью. Чувствовала его взгляд.

— Ника, у тебя ресницы дрожат. Открой глаза, — тихо заговорил Костя и взял её ладонь в свои руки.

Ника открыла глаза, встретила взгляд Кости. Давно, очень давно он так не смотрел на неё. Смотрел, но кажется, не в этой жизни.

— Как Вася? — голос у Ники до сих пор не восстановился. — И как тётя Валя?

— Мама в порядке. А Вася очень хорошо… благодаря тебе. Спасибо, Ника.

Костя замолчал и проглотил комок в горле.

— Тебе всё это вернётся Ника, обязательно. Я всё сделаю для тебя. Возможное и невозможное.

— Вы нашли подарки?

— Конечно. Мы же с Васей отогнали твою машину. И жили у тебя целых два дня. Вася сегодня собирался к тебе сюда, но я сказал, что сегодня сам с тобой побуду. До завтра. Сиделку отпустил домой. А завтра Васю привезу.

— Людмила Сергеевна сказала, что консилиум был.

— Был.

— Что говорят? Только честно, Костя! Не надо меня беречь и лгать мне, я не размазня. Буду я ходить?

— Если сама захочешь, будешь. И не только ходить, но и танцевать.

— Так и сказали?

Ника вглядывалась в глаза Кости. Он опустился на пол, встал на корточки, чтобы быть ближе к ней. Прижал руку Ники к губам.

— Так и сказали. Ни слова не солгал. А я лично прослежу за этим.

Ника провела ладонью по волосам Кости, по щеке, касаясь отросшей за день щетины. Лицо Кости изменилось, улыбка исчезла.

— Прости меня, Ника. Сможешь? Хоть чуть-чуть?

— А ты? Сможешь? Я не ангел.

— Зачем мне какой-то ангел? Только бы ты была. Вместе мы всё сможем.

Ника кивнула.

— Вместе мы всё сможем, — как эхо повторила она.

— Ника, ты меня любишь? — тихо спросил Костя.

Взгляд Ники изменился, глаза сверкнули. Она отвернулась, уставилась в потолок и отрицательно покачала головой.

— Так я и думал, — с нежностью сказал Костя и губами убрал слезу, сбегающую по бледной щеке Ники.