Взять измором или наказать сказочника

* * *

Морозов в очередной раз за вечер попытал счастье удрать от меня. Нашла я не своего героя романа в компании парней. Морозов с чего-то смеялся. Голову закинул вверх, грудь вибрировала, а своим громким, и всем с тем заразительным, хохотом мерзавец привлекал внимание барышень, что-то и дело крутились вокруг него, как акулы готовые в любой момент напасть.

Вот же, бабник! Стоило мне только отойти на пять минут, как засранец удрал от меня!

— Так и будешь столбом стоять? — хмыкнула рядом подруга.

К слову, Фролова последний месяц не пропускала ни одного заезда. В частности, потому что главным гонщиком всея города «Заблуднево», то бишь нашего городка, был никто иной как загадочный, как бермудский треугольник, Синицын. Опасный, сильный, мрачный, недоступный, — это все, что требовалось нашей Уличке, дабы та потеряла остатки своего мозга и бросилась в омут с головой, по пути сбросив нижнее белье.

Фыркнув, приподняла подбородок, аки важная персона, да потопала к негодяю.

— Вот такой вопрос, дамы, — обратился неизвестный мне парень к тем самым «дамам», — Почему женщины с пробуждением первым делом чешут глаза?

— Потому что у них нет яиц, — выкрикнул громко Морозов, а толпа вновь засмеялась.

А Морозов громче всех ухохатывался. Говорят, что можно умереть от смеха и даже было зафиксировано несколько случаев. Парень ржал так долго, до слез прям, будто вот-вот собирался дух испустить. Что ж, я не могла допустить этого, поэтому была обязана протянуть «руку помощи».

— Илюш, — обняла парня за талию сзади, отчего-то дернулся и замер. Ну, вот, теперь смерть ему точно не грозит. — Мне холодно и я не о погоде.

Похолодало, а учитывая что на дворе осень, мне в кожаной куртке было довольно прохладно.

— Держи, солнышко, — натянуто улыбнулся, между тем снимая с себя толстовку, которую я тотчас же на себя натянула, под завистливые взгляды мегер.

— Малая, ты что-ли? Что уже распечатал тебя, Морозов? — гадко ухмыльнулся тот упырь из бара, что принял меня за официантку.

Слова напомнили мне, о том, почему я не любила навязываться. Потому что люди это расценивали совсем по-другому.

— Рот закрой! — рявкнул зло Илья.

Наступила мучительная тишина, никто не осмелился и проронить слова. Ожидала ли?! Отнюдь! Благодарна ли?! Более чем…

— Да ты че, Мороз? — несколько робко проговорил парень.

— Следи за тем, что из твоего рта вылетает. Ты все-таки с девушкой разговариваешь, — властно отчеканил каждое слово. От прежнего шута доморощенного ничего не осталось.

Руки в охраняющем жесте опустились на мои плечи и Илья прижал меня к себе, тем самым согревая и защищая.

Упырь уничтожающе на меня взглянул, а затем, плюнув себе под ноги, удалился.

— Ты не обращай внимания Харитонову больше всех в голову прилетает, вот он и говорит чепуху, — погладил меня по плечам.

— Спасибо, — растерянно пробормотала.

Меня до коликов в животе бесило, что объятия Мороза стали приятными, что, должно быть, мои глаза счастливо блестели, как и у других глазевших на него девиц. Вопреки тому, что Морозов был бабником, у него были принципы. И один из них: не оскорблять женщин. Бесспорно, он вешал лапшу на уши, но не оскорблял. Солнышко, мася, зая были в топе его словаря, но не курица, корова и лахудра.

Начался заезд, Улька, словно появившись из воздуха, схватила меня за руку, буквально вырывая из рук ошарашенного Ильи.

— Пардон, — бесцеремонно бросила ему и оттащила меня на пару метров. — Оу, мать, да ты сбрендила, — покачала головой, а я между тем насупилась, — а ну-ка убери это дурацкое выражение со своего лица! — приказным тоном отчеканила. — Или ты забыла, как он тебя морозил? — Не забыла, но вспоминать не хотелось, потому покачала отрицательно головой. — Давай-ка, Цветочек, намотай сопли на кулак и вперед с песней!

Украдкой взглянула на Илью, тот, казалось, уже и забыл о своем благородном поступке и лепетал с какой-то девушкой.

— Давай, цветочек, я в тебя верю! — подтолкнула меня Фролова.

Набрала в легкие побольше воздуха и уже через мгновение оказалась на том месте, откуда меня, собственно говоря, силком вырвали.

— Илюш, — опустила ему руки на плечи, нарочно не замечая его собеседницу.

— Да, зая? — проурчал, аки кот мартовский.

— Представляешь, Улька только что сказала, что у нас такие красивые детки будут, — мечтательно закатила глаза, а лицо Морозова в свою очередь перекосило, — представляешь?! Я вообще двоих хочу. Мальчика и девочку, чтобы мальчик был постарше и защищал сестренку, — затараторила. Наблюдать за нервным, поджавшим свой блатной хвост, Морозовым, одно удовольствие, — девочку на балет или танцы, а мальчик, чтобы, как папа, был хоккеист! А ты кого хочешь? А имена какие?

— Н-не знаю, — буркнул, как только поднял свою челюсть с пола, между тем метая взор по сторонам, будто в поисках спасения, но его друзья лишь смеялись.

— А Илюха в честь себя назовет, да, Мороз? — «поддержал» друга незнакомый мне парень, хлопая того по плечу.

Морозов угрожающе зыркнул на этого подстрекателя, но тому хоть бы хны!

— Папка, папуля, папочка, — продолжал дразниться он.

Невольно вырвался короткий смешок, который я тотчас же поспешила замаскировать под кашель. Илья схватил парня за шиворот рубахи, что-то гневно прошипел на ухо, мимолетно посмотрев на меня. А после он, взяв меня за руку, потащил через толпу к своей машине.

— Илюш! Илюш! Ты чего?!

— Хочу время наедине с тобой провести, — солгал этот обормот, между тем сажая меня в машину.

Так гад хотел меня увезти от своих друзей, что даже дверь не поленился открыть!

— Ой, я тоже! — похлопала в ладоши.

Краем глаза видела, как Фролова смеялась и показывала мне большие пальцы вверх.

Резкими, отрывистыми движениями завел машину.

— Уже так поздно, твои родители наверняка переживают, а я тебя задерживаю. Не хочу в плохом свете выглядеть перед ними, — сочинял на ходу этот фантазер.

— А я уже давно одна живу, — ляпнула и увидела, как венка на шее пульсирует.

— Мне тоже пора, завтра тренировка…

— А когда мы в следующий раз увидимся?

— На днях увидимся, солнышко, — подарил мне ласковую улыбочку.

Это, безусловно, была чушь собачья! После сегодняшнего концерта в моем исполнении, парень будет обходить меня десятой дорогой. Он гнал, как очумевший! Будто я сидела не около него на сидении, а бежала с невероятной скоростью Флеша за машиной. Так, быстро я еще ни на одном такси домой не доезжала. И так еще никто и никогда не горел желанием от меня избавиться. И он избавился. Под дом подвез, даже облегченного вздоха наглец не сдержал.

— Как зайдешь, — напиши, — весьма «деликатно» выпроводил меня Морозов.

Захотелось высказать ему все. За всех девушек, за себя и просто выместить на нем злость за бывшего. Сдержалась. Промолчала, головой кивнула, даже, кажется, улыбнулась и открыла дверь.

— Сладких снов, малая.

Последние слова и визг шин.

Написала ли я ему?! Безусловно! Ответил он мне?! Конечно, нет…