Нежная

* * *

В Юлином кабинете я внезапно нашла ВэВэ. Он сидел за её столом и разбирал её документы, а увидев меня, иронично улыбнулся и спросил:

– Ты пришла попрощаться?

– Я пришла помочь.

– Не вижу у тебя в руках чашки с моим прекрасным кофе.

Я молча развернулась кругом и ушла обратно на кухню. Сделала кофе, переложила на большую тарелку тортики и пирожные, положила одну ложку, чтобы он не подумал, что я хочу составить ему компанию, пошла обратно в Юлин кабинет. ВэВэ встретил меня гораздо более довольной улыбкой, отложил все дела и пересел за отдельный столик для посетителей, предварительно убрав с него Юлины папки. Показал мне, куда поставить тарелку и куда мне сесть, я села, он взял свою чашку, сделал глоток и на секунду закрыл глаза от удовольствия, погрузив меня в какой-то смущающий транс. Я смотрела на его лицо и видела что-то такое неприличное, в чём не хотела признаваться даже себе, опустила голову, пытаясь не думать о том, насколько я сейчас красная. Он открыл глаза и сказал:

– Обалденный кофе. Спасибо.

– Пожалуйста.

– Открой секрет.

Я посмотрела на него удивлённо:

– Какой?

Он улыбнулся, как будто я опять сглупила, но объяснять не стал, а спросил с таким видом, как будто это его действительно интересует:

– Тебе нечем заняться дома этим прекрасным летним вечером?

– Ага, – я кивнула с совершенно серьёзным видом, и это было чистой правдой – в это время компьютер занимал папа, телевизор на кухне смотрела мама, в моей комнате играл своими игрушками Антоша, а в спальню к родителям мне ходить не разрешалось. В коридоре на диване спала собака, а она не любила, когда кто-то трогает её диван, она меня никогда не кусала, но рычала, и я уходила, не дожидаясь, пока меня укусят. Если бы я пошла в гостиную, то со мной начал бы разговаривать папа, читать мне вслух новости и обсуждать политику, а это портило мне настроение, и вообще, после рабочего дня мне не хотелось разговаривать, а хотелось помолчать. Если бы пошла на кухню, то мне пришлось бы помогать маме готовить еду и выслушивать о том, как неправильно живёт Карина (в хорошие дни), или о том, как неправильно живу я (в плохие дни). Если бы пошла в свою комнату, то пришлось бы играть с Антошей (хороший вариант), или лежать на своём диване и пытаться читать, пока Антоша изо всех сил пытается мне помешать своими игрушками (плохой вариант, потому что в итоге он на меня обижался за то, что я с ним не играю, и шёл жаловаться на это маме, а она начинала рассказывать, как я неправильно живу). Обычно я делала вид, что мне звонит подружка, брала телефон и шла "разговаривать о секретах" в подъезд, а сама сидела на ступеньках и слушала музыку, или читала книгу. Иногда просто ходила кругами по району, с музыкой в наушниках было легко делать вид, что я просто иду по делам, и мне куда-то надо, у меня был огромный опыт самообмана, я умудрялась сама себя убедить в том, что спешу по важному делу, и что в итоге не вернусь туда, откуда выходила.

От этих мыслей я как будто на секунду там оказалась, стало так неприятно, что я скорее открыла глаза и осмотрелась, фиксируя себя в этой секунде и этой обстановке – пустой офис, совершенно тихий, никаких новостей, никаких детей, никто не рассказывает мне о том, как кто-то неправильно живёт. Директор напротив сидит, кофе пьёт, царапина у него на руке, шершавая, наверное.

От желания его потрогать опять стало неловко, я встала и пересела за Юлин стол, уставилась в монитор, чтобы не смотреть на ВэВэ, открыла Юлин список дел. Там были Юлины пометки зелёным, мои пометки фиолетовым и пометки ВэВэ оранжевым, несколько строчек были зачеркнуты, я прочистила горло, пытаясь изобразить деловой голос, спросила:

– Что мы уже сделали?

ВэВэ встал и подошёл ко мне, захватив свою чашку с кофе, наклонился к монитору, обдав меня запахом моего прекрасного рабочего утра, от которого настроение поднималось само собой. Стал указывать пальцем на пункты списка и рассказывать:

– Вот это ты начала, я доделал. Вот это всё зачёркнутое я отложил на неделю. Это и это нельзя откладывать, мне оно нужно завтра.

– Тогда давайте этим и займёмся, – я встала, спеша отойти подальше, пока ещё держу себя в руках, пошла к Юлиным завалам, искать нужные документы. ВэВэ спросил:

– Где она обычно это хранит?

Я кивнула на шкаф с красивыми рядами папок:

– Обычно здесь. Но если она его ещё не подготовила, тогда в этом ящике, у неё здесь все новые поступления, в хронологическом порядке. – ВэВэ взял из ящика стопку документов, я перепуганно сказала: – Не перепутайте их местами, она этого страшно не любит.

– Не перепутаю, – усмехнулся ВэВэ, пролистывая бумаги, посмотрел на меня и добавил: – А ты не называй меня на "вы", мне это не нравится. Я помню, из-за чего это началось, но я уже извинился, по-моему, этого достаточно, ты так не считаешь?

Меня это опять вогнало в краску и жуткое состояние невесомости без единой опоры, я опустила голову и слабым голосом выдавила:

– Хорошо.

Поскорее бросилась к документам, чтобы занять руки, стала перебирать Юлины бумаги, находя и откладывая те, которые нужны. Мы занимались делом, я изображала деловое лицо, стараясь не смотреть на ВэВэ, но отвлеклась, когда нашла странный документ, который непонятно как сюда попал. Это был счёт за техническое обслуживание автомобиля, и марка автомобиля была указана такая же, как у нас, но имя было странным. Я решила уточнить и повернулась к ВэВэ:

– Это чужое по ошибке прислали, что ли?

– Что там? – он взял бумагу, быстро пробежал глазами и кивнул: – Нет, это наше, всё нормально. Счёт за ремонт машины, давай его сюда, я оплачу завтра.

– Нет, не надо ничего трогать, пусть лежит на месте, Юля потом его будет здесь искать, и если не найдёт, мы получим, – я быстрее отобрала бумагу у ВэВэ, он тихо рассмеялся, но отдал, я опять перечитала шапку документа и фамилию внизу, подняла голову и спросила: – Оно точно наше? – ВэВэ кивнул с искрами смеха в глазах, мне всё сложнее было их игнорировать, поэтому я продолжала изображать деловую колбасу: – А кто такой Мисирхан Исмаилов?

– Водитель.

– У нас есть ещё один водитель? – у меня глаза полезли на лоб, ВэВэ улыбнулся шире и посмотрел на меня с лёгким намёком на то, что один из нас тормоз, и это точно не директор. Наверное, так и было, потому что я всё ещё ничего не понимала. ВэВэ посмотрел на моё недовольное лицо, вздохнул и шёпотом признался:

– Это Миша.

У меня глаза окончательно вылезли на лоб:

– Миша – Мисирхан?!

– Да. Он это не афиширует.

– По нему и без афиши видно, – вздохнула я, возвращая документ на место и уже предчувствуя, как буду пересказывать эту обалденную новость своим девочкам – им будет интересно, про Мишу вообще что угодно будет интересно, девочки его обожали. Я продолжила перебирать бумаги, всё ещё думая о Мише, впечатлённо покачала головой и сказала: – В жизни бы не поверила. У него такой хороший русский, вообще без акцента.

– Он билингв, у него мама русская. Его родители в Москве познакомились, потом туда уехали.

Мои брови опять поползли вверх – я много историй слышала о том, как кто-то приезжает в Москву, но ни единой о том, как кто-то уезжает, тем более, на окраины. Это Москва, из неё только два пути – в шикарную жизнь за океаном или в могилу, других вариантов нет.

– Как так получилось?

ВэВэ молчал, я подняла голову, чтобы посмотреть на него, он читал документы, но заметив мой взгляд, поймал его и улыбнулся с загадочным видом, развёл руками:

– Любовь. Иногда толкает умных женщин на совершенно глупые поступки.

Я опустила взгляд так резко, как будто он мог по нему прочитать мои мысли тогда в коридоре, когда я шла за ним по следу и гипнотизировала его шею, мечтая впиться в неё зубами.

Повисла тишина, когда я подняла голову, ВэВэ занимался бумагами, я тоже сделала вид, что ничего не случилось. Мы нашли всё, что планировали, навели порядок и заперли Юлин кабинет, ВэВэ запер свой кабинет и дверь без таблички, пошёл за мной в мой кабинет, понаблюдал за тем, как я поднимаю на плечо свою тяжелоатлетическую сумку, впечатлённо качнул головой и предложил:

– Давай я тебя отвезу, поздно уже.

– Я сама доеду, не надо, – я делала вид, что убираю на столе, ВэВэ делал вид, что верит в этот театр. Улыбнулся так, как будто уговаривал меня оказать ему услугу, сказал тоном соблазнителя:

– Давай, я сегодня твой должник. На улице лужи, а у тебя кроссовки белые. Поехали.

– Я...

"...боюсь, что если останусь с тобой наедине в замкнутом пространстве, то наброшусь и всего затрогаю."

Пришлось сделать вид, что у меня в горле запершило, чтобы дать себе секунду на то, чтобы прийти в себя и придумать какое-нибудь уместное враньё. Решившись, я выдала:

– У меня ещё есть планы.

Он чуть нахмурился и спросил серьёзно:

– У тебя какие-то проблемы дома? Ты поэтому здесь сидишь до ночи?

Мне почему-то стало дико стыдно. Умом я понимала, что не виновата в этом, но ощущала себя так, как будто именно я была главной причиной всех проблем моей семьи, и только я за это всё в ответе. Меньше всего мне хотелось обсуждать это с ним, но ВэВэ смотрел на меня так, как будто требовал прямого и честного ответа сию секунду, а я не хотела врать, но и выкладывать всё не хотела тоже.

Тишина стояла такая неприятная, что я набралась смелости и сказала:

– Почему про проблемы со здоровьем выспрашивать неприлично, а про проблемы с семьёй – можно?

Он молчал, я подняла на него глаза, ВэВэ секунду посмотрел на меня без улыбки, потом сделал вид, что ничего серьёзного здесь вообще никто не пытался обсуждать, изобразил шутливый останавливающий жест:

– Палехче, какие все суровые. Всё, отбой, расслабляемся, дышим. Окей?

Я медленно кивнула, делая вид, что улыбаюсь и мне весело:

– Окей.

Он прижал ладонь к груди, склонил голову с шутливой покорностью судьбе:

– Понял, принял, заткнулся. Никуда не едем, смотрим смешные видосики на рабочем компе, под чай и конфеты. А, стоп, тебе же нельзя чай. Просто под конфеты, – он задумался, как будто пробуя эту мысль на вкус, поморщился: – Даже звучит неприлично, конфеты без чая. Ужас. На что ты меня толкаешь, кошмар.

Я всё-таки не сдержала улыбку и опустила глаза, поправила ремень сумки на плече – просто стоять и никуда не идти было тяжелее, чем идти. ВэВэ продолжал улыбаться и допытываться, с таким видом, как будто ему просто любопытно:

– Нет, серьёзно. Чем ты планируешь заниматься?

Я пожала плечами, отводя глаза:

– Поработаю. Посмотрю что-нибудь обучающее по работе. Посмотрю смешные видосики. Музыку послушаю.

Он внезапно наклонился ко мне очень близко, заглядывая в лицо, я от испуга потеряла равновесие и не сразу его поймала, а когда поймала, поняла, что это не моя заслуга – ВэВэ меня держит за плечи, и внимательно смотрит мне в лицо, и пахнет так, что его хочется лизнуть. У меня шум в ушах начался от этих мыслей, я закрыла глаза, но от этого равновесие потерялось окончательно, пришлось открыть. ВэВэ тяжко вздохнул, отодвинулся от меня и с невесёлой иронией спросил:

– Анечка, деточка, ты ела сегодня?