Я выбираю...

Но эти полгода не прошли бесследно для всех нас. Как-то так вышло, что я постепенно затесалась в этот крепкий мужской мир, и не потому что умела гениально жарить блинчики. В тот единственный раз, когда я попробовала сделать это, то чуть не спалила кухню. Артур за это на целую неделю понизил меня из «Убогой» до «Одноклеточной».

Сначала я научилась разговаривать с Максимом. Мы с ним часто болтали на кухне, пока я пыталась отодрать от сковородки очередной пригоревший кулинарный шедевр. Первое время это были просто разговоры о мире, Макс рассказывал о том, где он был и что видел. Мне ребёнку городских окраин всё это было до ужаса интересно, поэтому я жадно впитывала в себя каждое его подобно губке. Затем, мы как-то переключились на жизнь, на мировоззрение и философию. Видимо где-то в этот момент Реброву приспичило заняться моим окультуриванием. Пользуясь моментом, он стал заставлять меня читать книги.

Первое, что он притащил, был Рэй Бредбери «451 градус по Фаренгейту». Я плевалась, фыркала, но заставляла себя читать. Потом был Селинджер и его «Над пропастью во ржи». Но самым страшным моим испытанием на прочность явился Теодор Драйзер и его «Американская трагедия». Я её раз десять бросала. Но Макс был не приклонен. В наших спорах его главным аргументом было то, что я так и буду всю жизнь стирать им носки, если не возьмусь за голову. Никакой связи между первым и вторым я не видела. Мне вообще казалось, что я вполне сносно училась, подумаешь, что тройка по русскому языку.

В общем, я сопротивлялась Максиму как могла, но как-то не заметно для самой себя втянулась, начав выпрашивать у него, притащить очередную книгу из библиотеки его родителей.

С Артуром дела обстояли иначе. Ему нравилось изливать на меня своё раздражение и недовольство. Мне потребовалось время, чтобы понять, что дело не во мне. Просто у него характер был такой, резкий и несдержанный. Впрочем, я не удивлюсь, если выяснится, что поначалу бесила я его взаправду. Но затем, Ара стал получать удовольствие от ситуации. Ещё бы, постель заправлена, бутылки вынесены, чай заварен. Красота. Поэтому в какой-то момент он сменил свой гнев на милость, и повысил меня сначала до «Калеки», а потом до «Несуразной».

Малой я официально стала одним январским утром. У меня были каникулы, и я сбежала от родителей, в очередной раз соврав им о каких-то своих делах. В тот период уже осознанно старалась как можно больше проводить времени в квартире парней, это было однозначно интересней и увлекательней нахождения в собственном доме.

Влетев в квартиру, а у меня даже и ключи свои имелись, я сначала обнаружила убойный запах алкоголя и сигарет. Батарея пустых бутылок на кухне и полная раковина грязной посуды вовсю кричали мне о том, что накануне здесь была нехилая такая пьянка.

Умирающий Артур обнаружился на диване в гостиной. Он лежал, закинув руки за голову и натурально страдал. Я испугалась и даже подумала о том, а не позвонить ли мне в скорую. Но Ара смог разлепить один глаз.

— О, Лизка! — прохрипел он. — Будь человеком, сбегай в магазин за опохмелом, иначе сдохну.

— Мне не продадут, — попыталась я отмазаться. Мысль о покупке алкоголя меня пугала.

— А ты сделай так, что б продали, — умолял он меня.

Уже тогда не умела отказывать Кирсанову. Посмотрела на его бледное лицо, жалостливые глаза и послушно потопала в магазин, предварительно прихватив деньги из шкатулки со стратегическим запасом.

Вся моя решимость покинула меня на подходах к магазину. Стало даже не страшно, а стыдно. Но желание угодить Артуру перевешивало всё. Когда протягивала деньги продавщице, молилась только о том, чтобы руки не дрожали.

— Упаковку Балтики, — излишне деловым тоном заявила я.

— А не рано ли тебе, деточка? — возмутилась женщина за прилавком. — Паспорт то есть?

— Вы шутите? В моём возрасте так-то паспорт уже с собой не носят, — решила я брать наглостью.

— И сколько же тебе?

— Двадцать пять, — борзела я дальше.

— Ой ли?!

— Так, женщина, я тороплюсь. Вы мне либо продаёте пиво, либо мы с вами зовём администратора, — шла я напролом.

Через пять минут я победно выходила из магазина с целой упаковкой пива, прижимая пакет к себе так, словно это было самое большое богатство в этом мире.

Стоит ли говорить о том, как счастлив был Ара? После первой же выпитой банки пива, он чмокнул меня в лоб и восторженно объявил:

— Малая, ты — чудо!

А я стояла довольная и думала о том, что теперь месяц не буду мыть лоб.

Сейчас мне это всё кажется очень наивным. Хочется смеяться от того, как я гордилась тем, как смогла перехитрить продавщицу в магазине, как сумела добиться расположения обоих парней, как долго умудрялась врать родителям, что те даже не догадывались о том, в какой сомнительной компании пропадает их дочь. Это я в данный момент понимаю, что компания была сомнительной, а тогда… А тогда я была в диком восторге от всего происходящего. Ещё не понимая, какие необратимые изменения уже начинали зарождаться во мне.