Ирландский обет

Он слегка отстраняется, на его лице написано замешательство.

— Куколка, нет. Не делай этого. Позволь мне любить тебя, позволь мне любить тебя, пожалуйста…

— Отпусти меня! — Я толкаю его, мои глаза расширяются от страха. — Александр, не делай мне снова больно, пожалуйста. Пожалуйста, отпусти меня…

Мы оба просим друг друга о разных вещах. Я думаю, он понимает это, его лицо становится очень неподвижным, когда он внезапно отстраняется от меня, опускаясь на колени между моих раздвинутых ног, моя юбка запуталась вокруг бедер. Он тверд как скала, его эрекция почти разрывает ширинку брюк, но он, кажется, на мгновение не осознает этого.

— Куколка…

Я вскакиваю с кровати, торопливо поправляю платье и хватаю упавшие туфли и клатч.

— Мне нужно идти, Александр. Я не должна была позволять тебе приводить меня сюда…

— Нет! Не уходи, Анастасия, только не снова. — Александр сполз с кровати, направляясь ко мне, но я поспешно отступаю, вытягивая руки и выставляя перед собой свои вещи, как будто могу защититься от него обувью и сумочкой. — Останься со мной, куколка, пожалуйста.

— Я не могу. Прости. — Я бросаюсь к двери, молясь, чтобы она была открыта, и это так. Я не знаю, последует ли он за мной, когда я выбегаю в холл, но я бегу к лифту, подхватив юбку и совершая безумный рывок к нему.

Я не слышу его шагов за спиной. Как будто теперь, когда я снова сказала ему нет, он действительно меня послушал. Я оглядываюсь один раз, когда нажимаю кнопку вызова лифта, и мое сердце падает, когда я вижу, что он стоит там, за дверью, в все еще расстегнутой рубашке, и смотрит мне вслед. Но он не идет за мной. Он стоит там, наблюдая, как я захожу в лифт, и не говорит ни слова. Он не двигается, и когда двери лифта закрываются, я задаюсь вопросом, не последний ли это раз, когда я вижу его.

11

АНА

Я позвонила Лиаму. Больше я ничего не могла сделать. Я стояла на тротуаре, с трясущимися руками, босиком в изумрудно-зеленом платье, которое, я готова была поспорить, стоило трехмесячной аренды моей старой квартиры, и у меня не было ни цента за душой. Никаких наличных, даже карточки, которую дал мне Лиам. Мы собирались куда-нибудь вместе сегодня вечером, поэтому я предположила, что они мне не понадобятся.

Каждый шаг, каждый звук открывающейся двери позади меня заставляет меня подпрыгивать, в ожидании, что это Александр спускается, чтобы затащить меня обратно в свою комнату, чтобы закончить то, что мы начали. Я даже не могу полностью винить его за это, я тоже участвовала. Всего на мгновение я потеряла себя в этом, в том, что у нас было раньше, и я чуть не совершила ужасную ошибку. О чем, я уверена, я бы сожалела вечно, потому что это стоило бы мне Лиама.

Я не знаю, как примирить то, что произошло ранее сегодня вечером. Я не уверена, погорячилась ли я или была права, расстраиваясь. Я не могу отделаться от ощущения, что он должен был знать, что ему следовало подумать перед тем, как вести меня на балет, когда все, что я когда-либо говорила ему об этом, было пронизано болью. Но единственное, что я знаю наверняка, это то, что я не должна быть здесь. Я не должна быть с Александром. Не сейчас и, вероятно, никогда больше.

Когда машина Лиама подъехала к обочине, и он выходит, мое сердце подпрыгивает в груди, желудок скручивается узлом, когда он молча берет меня за локоть, помогая сесть в машину. Он абсолютно молчалив, но я вижу боль, написанную на его лице, и я боюсь всего, что должно произойти, всего, что я должна ему сказать.

Реальна ли сегодняшняя ночь? Такое ощущение, что это совершенно другая ночь, как будто это случилось с кем-то другим. Как будто я смотрела фильм.

Я сижу в тишине, как можно дальше от Лиама, на противоположной стороне машины, и он не делает никаких попыток дотянуться до меня, прикоснуться или придвинуться ближе. Тишина в машине кажется густой и гнетущей. Это не прерывается до тех пор, пока мы не оказываемся в пентхаусе, даже не в лифте или коридоре, пока Лиам не открывает дверь и не впускает меня внутрь, закрывая и запирая ее за собой поворачиваясь ко мне лицом.

— Где это я тебя подобрал? — Спрашивает он, и его голос убийственно тих. — Чей это был отель?

Прежде чем ответить, я понимаю, что он уже знает правду. Нет смысла лгать.

— У Александра, — тихо говорю я, и вижу как кривится его лицо, хотя он явно пытается не показать мне этого.

— Скажи мне одну вещь, Анастасия — говорит Лиам, и в его голосе слышится предупреждение. — И не лги мне.

Он никогда не называет меня полным именем. От этого у меня по спине пробегает дрожь, страх и трепет одновременно, и я понимаю, что с ним я на острие ножа. То, что произойдет в следующие моменты, определит все. Я должна сказать ему правду. Это все, что я могу сделать.

— Ты позвонила ему? — Спрашивает Лиам низким и опасным голосом, и я качаю головой.

— Нет, — шепчу я и вижу, как он прищуривается, приближаясь ко мне со смертоносной грацией пантеры, его зеленые глаза устремлены на меня.

Его рука тянется ко мне, но это не нежно. Он не причиняет мне боли, не совсем, но его пальцы смыкаются на моем подбородке, удерживая мое лицо неподвижным, пока он смотрит на меня сверху вниз с таким мрачным выражением, что впервые я немного боюсь Лиама Макгрегора.

— Сегодня вечером ты подтолкнула меня к самому краю, Ана, — бормочет он. — Не лги мне.

— Я не лгу, — отвечаю я дрожащим голосом. — Я не звонила ему. Я убегала из театра, а он вышел из переулка и схватил меня. Он следил за нами. Он подобрал меня и посадил нас обоих в такси, и…

— И тебе не пришло в голову закричать? Сказать водителю, что он тебя похищает? Позвать на помощь? — Лиам смотрит на меня сверху вниз. — Ты только что вышла из его отеля?

— Я думала об этом, — признаюсь я. — Но я…

— Но часть тебя хотела этого. Скажи мне правду, Ана, всю. Ты хотела пойти с ним.

На мгновение слова зависают между нами, его пальцы крепко сжимают мой подбородок, когда он смотрит на меня сверху вниз, и я чувствую, что дрожу всем телом. Я в ужасе. И еще я ужасно, ужасно возбуждена.

— Да, — шепчу я, глядя на него снизу вверх. — Часть меня хотела вернуться к нему.

— Потому что часть тебя все еще любит его, даже сейчас. И ты была зла на меня.

— Да.

— Ты хотела причинить мне боль.

Мои глаза закрываются, мое сердце снова разрывается от слов, о правдивости которых я не подозревала до этой секунды. Я думала, Лиам не знает меня, но это так. Возможно, он не знал, что балет расстроит меня, но он знает кое-что более глубокое. Он знает ту часть моей души, которую даже мне стыдно видеть. Одной из причин, по которой я пошла в комнату Александра, одной из причин, по которой я была так близка к тому, чтобы совершить ту ужасную ошибку, было то, что Лиам причинил мне боль сегодня вечером, пусть и невольно.

И я хотела причинить ему боль в ответ.

— Прости, — шепчу я, мои глаза все еще закрыты. Я не хочу открывать их и видеть выражение, которое, я знаю, должно быть на лице Лиама. Я не хочу видеть, что причинила ему боль, видеть в его глазах возможность положить всему конец.

Его рука все еще лежит на моем подбородке, удерживая его.

— Ты трахалась с ним? — Его голос мрачный, злой. — Скажи мне правду, Ана.

— Нет, — шепчу я, крепче зажмуривая глаза от наворачивающихся слез. — Я клянусь…

— Посмотри на меня и скажи это снова, — рычит Лиам, его пальцы сжимают мою челюсть. — Скажи мне, что ты с ним не трахалась.

— Я не…

— Открой глаза, Ана!

Его голос доносится до моей кожи, и я распахиваю глаза, глядя в его проницательный зеленый взгляд, мрачно поблескивающий в полумраке прихожей.

— Скажи мне.

— У меня не было с ним секса, Лиам. Я клянусь. Клянусь тебе. Он не… мы не…

— Но ты хотела. — Это не вопрос, я слышу уверенность в его голосе. — У тебя все еще есть чувства к нему. Вот почему ты позволили ему отвезти тебя в отель без криков и истерики.

— Я… — Я тяжело сглатываю, пытаясь придумать, как объяснить это Лиаму, как заставить его понять. — Я подумала, что, возможно, так и есть. Я не знала… я была расстроена. С тобой, с ним, со всем этим, но я остановила его! Я не позволила этому зайти так далеко, потому что думала о тебе, и я знала, что потеряю тебя, и я не… я не смогла…

Я запинаюсь на словах, пытаясь найти способ заставить Лиама понять, и я почти уверена, что у меня это ужасно получается. Я не вижу ни понимания, ни прощения в его зеленых глазах, только боль. Я чувствую, что раскалываюсь на миллион кусочков, зная, что сама во всем виновата.

— Он целовал тебя? — Голос Лиама резкий, скрипучий. — Так?

— Да, он…

Рука Лиама сжимает мою челюсть, притягивая меня к себе, мои губы приближаются к его губам, когда его рот опускается на мой. Я задыхаюсь от шока, и это все, что ему нужно. Другая его рука ложится на мою поясницу, прижимая меня к себе точно так же, как его губы прижимаются к моим, его язык погружается в мой рот, переплетаясь с моим, как будто для того, чтобы стереть любой остаточный вкус Александра. Это поцелуй более собственнический, чем любой, который он когда-либо дарил мне раньше, яростный и голодный, и я чувствую, как бешено колотится мое сердце, когда я наклоняюсь к нему, несмотря на то, что хочу его. Я хочу ощутить вкус его рта и жар его тела. Я хочу, чтобы он прошел через это до конца, сделал меня полностью своей, показал мне, что на самом деле ему нужна я, а не Сирша.

Я не могу не задаться вопросом, когда удовольствие от поцелуя разливается по моим венам и горячит кровь, не хотела ли я подсознательно каким-то образом заставить его ревновать. Страшно даже подумать, и это не та игра, в которую я хотела играть. Но случайно мне пришлось. И я не могу отделаться от мысли, что вот-вот увижу Лиама с той стороны, с которой раньше не сталкивалась. Одной этой маленькой мысли достаточно, чтобы пульсировать прямо между моих бедер, боль желания распространяется по мне, когда Лиам жадно целует меня.

— Ну вот, — мрачно говорит он, когда наконец прерывает поцелуй. — Теперь ты можешь сказать мне наверняка, кто из нас лучше. Кого ты предпочитаешь целовать, Ана? Меня или Александра? Мне отправить тебя к нему, чтобы он попробовал еще раз, просто для уверенности?

— Лиам…

— Я не отдам тебя ему. — Рука Лиама убирается с моей челюсти, теперь обе его руки на моих бедрах, прижимают меня к себе. Я уже чувствую, какой он твердый после поцелуя, толстый и твердый у моего бедра, и я не могу не выгибаться ему навстречу. Я все еще расстроена из-за него, но я тоже хочу его. Я хочу вернуться к тому, какими мы были до его поездки, до того, как я узнала о Сирше, до злополучного свидания. Я хочу…

— Я не хочу, чтобы ты делал это, — шепчу я. — Лиам, сегодняшняя ночь причинила мне боль по ряду причин, но я не должна была убегать. Я должна была остаться, чтобы мы могли поговорить об этом. Я хочу поговорить об этом с тобой, разобраться во всех этих вещах, как нормальная пара, поссорились, помирились, наделали ошибок и помирились снова…

— За исключением того, что ты сбежала. Возвращаясь прямо к нему.